Праздник весны был в самом разгаре. Над деревней стоял сладкий запах горячих пирогов и манящий аромат жареного мяса. Долгая и суровая зима, на этот раз длившаяся больше календарного года, наконец-то закончилась. Чёрные облака расступились, и жаркое солнце в считанные дни растопило снег, наполнив реки и озёра. А по такому случаю общим собранием было решено открыть кладовые. Лето будет долгим и жарким, урожай ожидается добротный. Да и зверьё в лесах, после такой долгой зимы, плодится быстро. А значит, незачем экономить.
Женщины переоделись в летние сарафаны, а вот мужики не торопились сбрасывать тулупы. Может привычка за зиму такая у них устоялась, а может, побаивались, а ну как, вдруг холода вернутся. И только детям было всё равно. Они радовались всему. Каждому росточку, каждой букашке. Но, больше всего приносило радости то, что, наконец, можно вдоволь времени проводить на улице, а не сидеть по хатам, пережидая мороз.
По устоявшейся детской традиции, пока взрослые готовят праздник, а старшие братья и сёстры милуются в укромных местах, вся сопливая и голозадая детвора стекалась к избушке на отшибе, к той, в которой проживал старик Агний. Дед никогда не прогонял детей, у него всегда можно было поживиться засахаренными фруктами или мочёными яблоками. Но главное, он всегда рассказывал что-то интересное. Такое, от чего, нередко, было страшно закрывать глаза, но, всё же, очень интересное.
Так и в этот раз, вся местная детвора собралась напротив завалинки Агнивой хаты. По устоявшейся традиции дед вынес большой кувшин зелена вина и, назначив ответственного за то, чтоб его чарка всегда была полна, уселся вырезать ложки.
- Ну, сопливые. Чем же мне вас сегодня потешить? – отхлебнув из чарки задумался Агний.
- Расскажи про живоедов! – закричал кто-то из детишек.
- Нет, лучше про оборотных! – послышался писклявый крик.
- Да ну, давайте лучше про лунных людей. Там интереснее! – закричал мальчишка покрытый веснушками так, будто мухи обгадили.
- А ну, цыц басота! – пригрозил дед. – Есть у меня одна байка, которая к случаю будет. Вот, вы сегодня к речке нашей бегали, смотрели, как сильно из берегов вышла. Я тоже ходил, смотрел. Вот сейчас вспомнил, и навеяло мне. Расскажу я вам историю про одно из проклятий плоского озера, что люди прозвали туманным лабиринтом, или проклятым туманом. Не многие из тех, кто в туман попал и вернулся, страха натерпелись и про страшные чудеса рассказывали. Вот, и это такая история.
История плоского озера
Очень давно, даже и не скажу когда это было. Может тысячу лет назад, а может и больше. Ещё до того, как нашего чернолесья тут и в помине не было, до того, как небо упало, озера плоского, что в нашем лесу самым известным считается, на месте его не существовало. А на том месте город был большой. Стоял он на месте, где две реки огромные в одну сливаются. Людей в этом городе тьма была. Пальцев на руках не хватит у всех нас пересчитать. Да и во всём мире тогда людей много было. Не то, что сейчас, деревни в три десятка домов, взрослых десятков семь, молодняка десятка в три и вас, голозадых, с трудом полтора десятка за пяток лет набирается. А тогда в каждой семье по ребёнку было, а то по два и три, и нормально это было. Каждый год дети повсеместно рождались
Ну и, может от того, что много слишком людей, а может просто по скудоумию обыденному людскому, но постоянно между собой люди вражду чинили. И не так, как сейчас, деревня на деревню вышли, кулаками помахали, одного – двух зашибли, да разошлись. Тогда под одним правителем много таких городов огромных быть могло, и все они выступали против городов другого правителя. Да и оружие было, нечета нашим вилам, да топорам привычным. Страшное было. Птицы стальные по небу летали, на города помёт скидывали. Да помёт не простой. Как падал, так пламенем всё испепеляющим накрывал. По земле чудища железные бегали, людей топтали. Вот, в такую вражду и скинула птица одна на город, толи помёт свой, а может и яйцо снесла. А как то, что скинула она, до земли долетело, так город и исчез. Вместо него озеро плоское и получилось. Да и вокруг города, всё что было, на много дней пути, на много лун вперёд, пустошью холодной стало. И даже и сказать никто не может, когда первое дерево чёрное росток на той земле пустило, положив начало нашему Чёрному лесу.
Ну, так, это присказка была.
Паромщик
Много времени прошло, лес вырос, люди в нем селиться начали. Да и само озеро это проклятое, перестало таким уж страшным быть. Раньше то, руку опусти, в воде подержи и всё. Поутру слепой, а два дня позже, и к Кондратию. А сейчас же, и живность там завелась, и люди умываются. Только вот не простым озеро это осталось.
Поскольку селиться по берегам начали, а пешком это озеро две луны обходить будешь, и то, если повезёт, паромщики на нём появились, что с берега на берег перевозят. На пароме то, при хороших погодах, дня за три перебраться можно. Это, если на пути озёрных проклятий не возникнет. А ведь, такое бывает, что острые как нож скалы из воды покажутся, а то вода закрутит и на дно утащит. Бывают молнии, как в грозу, средь бела дня бьют. А бывает и туман ляжет на воду такой, что не видно ничего. Опытные паромщики все места эти дикие знают, стороной их заблаговременно обходят, коль неладное чуется.
Вот был один такой, опытный. Как звать его, не ведаю. Буду так паромщиком и называть.
Забрюхатилась жена у него. Первый ребёнок за пятнадцать лет жизни. Да только трудно он в чреве рос. Случилось так, что ближе к рождению кровью супруженица паромщика истекать начала. Как могли, бабы местные, остановили кровь. Да только говорят паромщику, что без врачевателя ну не обойтись. А врачеватель, как на невезение, по другую сторону озера. Кинулся паромщик, да повёл свой паром. Погода хорошая была, вода спокойная. За два дня, с небольшим, до берега добрался, врачевателя и отыскал.
Только вот врачеватель этот местному кузнецу кишки в брюхо укладывал, что тот обронил, пьяным с крыши упав, да распоров себя. Ну, никак нельзя было отложить. Пообещал, что к вечеру закончит, а утром на паром и на тот берег. Паромщик согласился, да только сам решил домой плыть, к жене. Отговаривал врачеватель его, да другие паромщики. Шутка ли, с усталости сразу в путь. Обожди до утра. Но встал он на своём. Тогда дал лекарь снадобье какое-то для жены. Мол, если раньше прибудет, пусть бабе своей даст, полегчает ей и дитю.
Так вот, отдохнуть бы паромщику нашему, а он сразу под весло и в плавание. Торопился к жене лекарство доставить. А тут, как назло, ещё и ночью дождь. Он то, мужик, опытный. Направление держать умеет. Да вот только ночь прошла, протерпел, а на зоре то, и сам не заметил, как задремал. И снесло его в туман. Сколь проспал, не ясно. Да только глаза открыл и ужаснулся. Белом всё вокруг, куда плыть не ясно. Туман холодный, будто мертвяк надышал, да не в этом страх. Блуждают в нём тени, слышны голоса и крики кровь леденящие, вой чудишь невидимых. Страшно так, что волосы на голове шапку поднимают. Но ещё страшнее то, что неясно куда паром править.
Выбрал паромщик направление, да давай грести. Только вот день грёб, два. Темнеет, светает, вновь темнеет. А конца и края туману нет. Спать хочется, да только страшно засыпать.
Рассвело, да только вокруг не меняется ничего. А силы то его уже кончаются. Так ещё день прошёл. Отчаялся уже паромщик и готов был весло в воду бросить, да на волю злой судьбы отдаться. Смотрит, а туман впереди редеет, и вроде, закат краснеет. Знать, выход близко.
Силы собрав, начал паромщик грести что есть мочи и, наконец, веслом дна коснулся. Выбрался с трудом на берег, да без сил в сон и ушёл. Шутка ли, столько не спать.
Невесть сколько отсыпался. А проснулся от того, что шум услышал. Он на озеро то посмотрел, там туман стеной стоит, знать надо на берегу осмотреться. А ну, как, недалече от дома высадился. Поднялся на склон, места не знакомые. Смотрит, дым недалече столбом поднимается. Ну, так и пошёл туда. Раз дым, знать люди там есть. Да и шум от туда, ну вроде праздник. Барабаны бьют, рога трубят. Да и, всё ж темнеть уже начало.
Подходит ближе и видит, деревня небольшая, костёр горит в центре, а по округе мясом жареным пахнет так, аж слюни до колен потекли и в животе заурчало. Да только, как спиной неладное почуял и решил кустами пробраться, да разведать всё. А ну, как бандиты там обосновались. Время то не спокойное. Подкрался ближе и видит, люди. Не наших краёв люди. Высокие, узкоплечие, смугрые. Все, как один, в кожанки одеты, что от головы до пят всё тело скрывают. А на головах у каждого рога, вроде как у козлёнка, не длинные, прямые и острые. У кого просто, а у кого кончики рогов серебром украшены. Испугался мужик, да только бежать ещё страшнее. А ну, заметят его. Тут надо осторожность проявить и момент выбрать. Сидит в кустах, наблюдает.
Деревня не большая. Хат десять по кругу расположено. Все окнами к центру. А в центре, на камне огромном, костёр разложен. Над костром решетка железная, а ней человек зажаривается. А поодаль клетка стоит, да в ней ещё двое участи своей страшной ждут. Вроде как дети совсем ещё, может даже и в жизнь взрослую не вступили.
Как с первым, что на решётке, покончили изверги, так второго из клетки вытащили. Тот кричит, вырывается, молит не по-нашему. Да извергам всё равно. К решётке привязали и живьём над костром подвесили.
Смотрит мужик на злодейства такие и ужасается. А в клетке ещё кто-то остался. Решил он, раз дело такое, коль случай подвернётся, вызволить пленника. Осмотрелся.
Рогатых то, всего восемь. Один в барабаны бьёт, двое в рога трубят. Пара в костёр хворост подбрасывает, а трое вокруг суетятся. Мужик кустами к одной избе, что к клетке поближе была, перебрался. А там на брюхе и дополз. Рассчитал так, что человек не курица, за пол часа не зажарится. Знать времени в запасе есть.
Смотрит, в клетке девка в одной рубахе ночной, почти прозрачной. Не сказать, чтоб красивая, но и не настолько юродливая, чтоб огню её предавать. Сидит, слёзы утирает. А клетка то, не сказать, что и заперта. Висит замок, да только простой очень. Больше для вида, чем для охраны. Паромщик ножом его поковырял, и хоть сам в замках не мастер, а открыл. Только остриё ножа скривил. Девка не сразу и поняла, что происходит. А как поняла, руку мужика взяла да по-тихому кустами, да овражком поодаль отползать начали. Да вот не свезло. Вышел из хаты ещё один рогатый, и как приметил чего, прям к клетке и пошёл. Знать, некогда думать, бежать нужно. Только вот, куда бежать теперь?
Он то, девку спрашивает, а она по-нашему не понимает. Показывает пальцем на берег, мол, туда быстрее надо. Ну, раз туда, туда и побежали.
Мужик паром свой с берега столкнул, оба на него запрыгнули, да только тут и погоня организовалась. Бегут, кричат что-то, и пиками в след кидаются. Девка тоже кричит и на туман показывает. Страшно в туман мужику, да только туман скроет их. И скрыл.
И опять, как в лабиринте белом парому блуждать. Куда не греби, а везде пар белый, до костей холодом пронизывающий. В ночи просто страшно. То вой, то рычание, то вода булькает. А днём в тумане ещё и тени ужасные мелькают. Девка сидит, шелохнуться боится, от холода трясётся вся. Да и мужик из сил выбиваться начал. Опять уж, третий день под веслом стоит. Но верит, держится. Знает, что должен тот туман закончиться однажды. Так и случилось. Наутро четвёртое, вроде как, неба кусочек показался. Давай туда грести. Глядь, и правда, выход из тумана, как между двух стен проход узкий, а в него свет солнечный льётся, да такой тёплый. А как из тумана вышли, так паромщик аж заплясал. Радостно на душе стало, что берег родной виден. Начал грести быстрее, да девке рассказывать, что вырвались, что в безопасности. Только вот, молчит она. Обернулся мужик, да от увиденного шапка на голове поднялась. Сидит на корточках мертвячиха. Да такая, что несколько дней назад в иной мир отправилась, да под солнцем палящим провалялась. Смердит ужасно, по всему телу пузыри и язвы гнойные сочатся, раздутая вся. Но не это страшно так было, как то, что мёртвыми глазами смотрела она пристально на паромщика, а на лице её улыбка злая в оскале застыла.
Бросился мужик в воду, паром свой оставив, вплавь до берега добрался. Благо, не далеко оставалось. В деревню свою пришёл седым, как дряхлый старик. К соседям обратился, чтоб помогли, да только все шарахаются. Смотрят на него, как на мрак.
Он в хату к себе вбежал, да от увиденного там, сердце чуть не встало. Сидит в его хате мужик на месте хозяйском, жена паромщика рядом, смотрит на мужа и глазам не верит, и двое ребятишек. Одному лет шесть, второму года два. Паромщик так от переживаний, страха и усталости без чувств на пороге и сел.
Как привели его в чувства, так и узнал он, что отсутствовал несколько лет. Как уплыл на другой берег за врачевателем, так и не вернулся. Врачеватель то, потом прибыл с другим паромщиком, помог бабе разродиться, мальца здорового на свет принести. Бабе то, тяжело одной было, но три года мужа ждала. Всё надеялась, что вернётся. А как надежда иссякла, похоронила его. А позже, до неё кожемяка из соседней деревне посватался, она и согласилась. Второго родили.
Не смог тогда паромщик этого пережить спокойно. Одну луну промаялся в деревне своей, а потом взял лодку у рыбака и по озеру пошёл. Кто говорит, просто уплыл куда. А кто твердит, что видели, как в туман ушёл.
А что с девкой то, случилось?
Дед Агний закончил свой рассказ и основательно приложился к чарке. Сделав несколько глубоких глотков и опустошив её до самого дня, он со вздохом наслаждения вытер губы рукавом и посмотрел на ребятишек. Те, затаив дыхание смотрели на него, будто ожидая продолжения.
- Чего это вы так? – спросил старик. – Всё!
- Как всё, дедушка? – поинтересовалась курносая девчушка. – А что с рогатыми было? Что с девочкой на пароме случилось?
- С рогатыми то? А кто ж знает. Всё что паромщик соседям рассказал, только это и известно. Может и имеет история эта продолжение, да это же надо у тех узнавать, кто причастен к ней. А вот с девочкой той, тоже всё странно было. Кто предполагал, что силой гнилой она была. А кто-то, кто образованнее, уверял, что просто болезнь в ней была. По ту сторону тумана не видна была, а как сквозь туман прошла она, так болезнь и проступила.
Паромщик то, тогда просил паром его выловить, да сжечь. Только пока разобрались, что да как, его течением и снесло уже куда-то. Несколько раз, у разные берегов, его подмечали. Говорили, подходит, а трупняк там так и восседает. Гной с него сочился так, что позади вода зелёной становилась. А по деревням, что по близости берега были, после посетительницы этой потом болезнь чёрная проходила, жизни людские уносила.
Какой-то барин хотел врачевателей с внешнего мира вызвать, да только, так на словах и осталось. Перестал паром к берегам подходить, может в тумане потерялся. Отступила и болезнь чёрная. Мёртвых оплакали и забыли, да дальше жить продолжили.
Праздник весны был в самом разгаре. Над деревней стоял сладкий запах горячих пирогов и манящий аромат жареного мяса. Слышался гам, смех. Кто-то играл на пастушьей дудочке, а кто-то начал подпевать. Лето будет долгим и жарким, урожай ожидается добротный. Да и зверьё в лесах, после такой долгой зимы, плодится быстро. А значит, есть повод повеселиться. Без веселья то, ни как. Мир жесток, опасен. Жизнь трудная. Каждый день в Чёрном лесу последним днём может стать. Веселись и празднуй, покуда есть возможность, дабы не сожалеть об упущенном времени.
Солнце клонилось к закату. Тени, дочери света – предвестники тьмы, начали всё сильнее расползались. А над вышедшей из берегов рекой появился густой, холодный туман.