16+
В октябре 1888 года императорский поезд Александра Третьего не потерпел крушения на станции Борки. Двадцать лет спустя Российская Империя оправляется от тяжких последствий Русско-Японской войны, закончившейся ничьёй, но воспринятой в России как поражение. Двенадцатилетний Федор Солонов, сын полковника Солонова, недавно вернувшегося из Маньчжурии, поступает в Александровский кадетский корпус, что в Гатчине. В стране разгорается эсеровский террор, надвигается революция; но под Корпусом залегают таинственные подземные ходы, там творятся какие-то странные дела, и Федор с друзьями (а также совсем не-друзьями) берётся выяснить, что тут происходит, не прячут ли бомбисты свои адские машины?.. Исход окажется поистине неожиданным!
🔥 Читайте новинку от Ника Перумова по ссылке: https://author.today/work/51058
Александровскiе кадеты
(фрагмент)
…На первом этаже царила мёртвая тишина. На втором «стрелки-отличники» устраивались поудобнее, с ухваткой и форсом уже «бывалых солдат».
Да, теперь так — кто первый бой прошёл, тот уже «лихой», кто после второго выжил — «ветеран», ну, а с тремя за спиной — годен фронтом командовать, во всяком случае, в собственных глазах.
Пока ещё противник был очень далеко и многие в его цепях даже не взяли винтовки на руку. Шагали в полный рост, спокойно, экономя силы — очевидно, они ещё утром нащупали фланг оборонявшегося полка и теперь готовились одним ударом прорваться, наконец, к столице.
— А что черта с два вам! — вслух бросил Фёдор.
Опустился на колено в «своём» окне, примерился к бойнице, устроил себе лежбище. Пока враг не подошёл совсем близко, стрелять он станет лёжа.
Приготовил снаряжённые обоймы. Заботливо отделил снаряжёнными обычными патронами от тех, что с бронебойными. Приник глазом к окуляру прицела — волосяные линии перекрестья сами легли на один из «мариенвагенов». Далеко, конечно. Даже эти новые пули, где сердечник — не просто из стали, но из карбида вольфрама, не возьмут…
Пока так рассуждал, пока готовился — глянь, а цепи-то уже прошагали меж тем весь луг; отплёвываясь клубами сизого дыма, ползли следом «мариенвагены».
Сколько ж их тут наступает, этих, которые за это, как его, «Временное Собрание»? Никак не меньше полубатальона — на одного нашего почти десять. Хорошо ещё, что из цейхгауза, сбив замки, сумели забрать новенькие, в масле, «фёдоровки». Дальность стрельбы у них не та, конечно, как у «маузеров» или наших мосинок, но зато каждый — почти как ручной пулемёт. Что, собственно, и позволило взводу взять вокзал практически без потерь.
Отвратительное слово. «Практически» — это если «не считать» Юрку.
Панцервагены с миномётами, конечно, не попрут прямо к нам под гранаты, лихорадочно думал Фёдор. Остановятся… скорее всего во-он сразу за тем мостиком — да и начнут поливать. Эх, эх, дворец-то, как же он? Картины, скульптуры… паркет драгоценный, лепка… красота ж такая, а они его — минами!..
Цепи наступавших меж тем оставили луг позади, и поневоле сбились, скучились на узких извилистых дорожках и мостках.
— Команда! Цельсь! — вполголоса приказал Фёдор своим. — Искать офицеров! Пулемётчиков! Если броневики дуром сунутся — по возможности, поражать экипаж и расчёт, кузов у них открытый, щели широкие!
— Есть, господин кадет-вице-фельдфебель! — это рыжий Пашка Бушен, вечно он дурачится. Уж сколько Две Мишени с ним бился, а ничего сделать так и не смог.
— Фёдор!
О, вот и сам Две Мишени, лёгок на помине.
— Прицелились? Готовы?
Тяжело дышит-то как…
— Так точно, господин подполковник!
— Тогда начинай. Как дашь залп, и я свистну остальным.
У «федоровки» с нормальным, не японским патроном прицельная дальность двести саженей, и по всему уже можно стрелять.
— С Богом, братцы, — выдохнул Две Мишени. Снял фуражку, широко перекрестился, и пошёл вниз, ко младшему взводу, на первый этаж.
— Все готовы? — совсем не по уставу и шёпотом спросил Фёдор.
— Угу.
— Да.
— Как есть готовы, господин кадет-вице-фельдфебель!
— Тьфу на тебя, Бушен! — и Фёдор сам, невольно подражая Двум Мишеням, перекрестился. Взял винтовку, вжал приклад в плечо; оптика послушно явила перебегающие всё ближе и ближе фигуры, ага, на мостике целая толпа, а это никак офицер, да, размахивает люгером, командует…
— Ап! — выдохнул Фёдор и палец мягко надавил на спуск.
