Лес редел и солнце, пробиваясь сквозь листву, смеялось ласково поглаживая двух взъерошенных существ, сидящих на моём чемодане.
- Меня Тимофеем Савичем кличуть. - добродушно сказал старичок.
- Как?! - взволновался недомерок в лаптях. - Тот самый? Правда?
Старик утвердительно кивнул, ожидая , что они представятся в ответ.
- Ничего не понимаю... Какой - тот самый? - спросила я у него.
- Про то они тебе расскажут, ежели захотят. Но, думаю, что захотят, не утерпят. - усмехнулся мой новый знакомец.
- А я - Настя. Настя Нечаева. - тихо сказала я.
Два лохматых друга хихикнули, и кто-то из них съязвил:
- Самая подходящая фамилия для такой...
Договорить он не решился, увидев моё не слишком дружелюбное выражение лица, когда я оглянулась на ехидную реплику. Вычислить того, кто так пошутил, не получилось, потому что эти субъекты просто валились от хохота. Наверное им казалось, что они удачно скаламбурили.
- Не серчай на них. Это они по молодости лет такие ворчливые. Повзрослеют - поумнеют, станут терпимее к людским недостаткам и слабостям, научатся держать свои мысли при себе и мудро, без обид на путь истинный наставлять.- примиряюще сказал дед Тимофей, видя, как я рассердилась на этих чудиков. А им он напомнил:
- Весёлые мои, вас как величать прикажете?
- Я - Затея! А он - Надея. - Весело ответил тот, что был в лапоточках.
По моим наблюдениям, босолапый Надея - и был тем, кто пискляво отбивался от нападок. А Затея, судя по всему, сломал замок на моём чемодане, чтоб не дать мне уехать по Неведомой дороге.
Тем временем мы выехали из лесочка и лошадь по грунтовке прибавила ход. Колеса поскрипывали на колдобинах, потряхивая телегу. С обеих сторон от дороги тянулись теперь поля. Птицы радостно надрывались пением, отчаянно пытаясь донести свою песнь ярому солнышку. Вот уже в дали показался острый верх пожарной каланчи и, чуть в отдалении от неё, колокольня и купола, сияющие золотом так, что глаз резало.
Дед Тимофей о чём-то шушукался с босолапым, а я любовалась на то, как на нас надвигалась эта неповторимая красота. Я вот не много знаю таких мест, где сохранили бы каланчу. А вы? Это - пережиток, который за ненадобностью, был стёрт с лица земли, а здесь он стоит во всей своей красе и первым встречает приезжих! Ошеломление, вот что я испытала, увидев её. Нет, не удивление, а именно ошеломление. Теперь мне страсть, как хотелось побыстрее до неё добраться, чтоб рассмотреть в деталях. Даже издали было видно, что сложенна она из брёвен и отделана резьбой узорной. Какой-то мастер вложил в неё всё своё умение, душу и фантазию, любовно украсив, чтоб не была она, как бельмо на глазу, а радовала при взгляде на неё. Он хотел её сделать не похожей ни на какую другую и, надо сказать, у него это даже очень получилось!
Заметив мой интерес, дед Тимофей спросил улыбаясь:
- Ну, ты и теперь считаешь, что ошиблась адресом?
- Нет... уже нет! - ответила я, чуть дыша от восторга.
- То-то! - коротко резюмировал он.
Мы подъезжали к первым избёнкам. По правде сказать, избёнками их назвать можно было с очень большой натяжкой... Добротные избы-терема, вполне могли конкурировать с современными каттеджами в размерах, но дизайн... Дизайн был у каждой свой, отличный от других. Просто на фоне великолепной каланчи, они выглядели, мягко говоря, как лилипут рядом с Гулливером.
Я не переставала восхищаться местными красотами. На обочине нам повстречался совершеннейший шедевр деревянного зодчества - резной колодец, украшенный черепичной крышей. Бревенчатый его сруб был, словно, зажат с четырёх сторон резными колоннами, на которых и была водружена крыша. По столбам, как живой, вился виноград. Этот виноград красовался и на воротке, и на деревянном, стиснутом медными обручами, ведёрке. По обе стороны от колодца расположились под сенью черепичной крыши две скамьи. А над самим колодцем... В резной искусной раме, за стеклом, икона Живоносный Источник - средь лазури Дева в пурпурных одеждах, раскинула руки над огромной чашей-купелью, из которой через край течёт Живая вода. Я буквально онемела от восторга. Можете смеяться надо мной, но я даже не подозревала о том, что где-то существуют такие места, как это. Здесь ещё жива старая Русь! И это не декорация, это реальность, которая живёт и не подозревает о том, что давным-давно стала сказкой.
Чем дальше мы продвигались по Семизёрью, тем больше нам встречалось шедевров. описать всю эту красоту не возможно! Это надо видеть! От самой околицы и вдоль всего городка тянулась бревенчатая дорога. Брёвна так искусно были подогнаны один к другому, что телега еле заметно покачивалась на деревянных рессорах, как люлька под материнской рукой. Ой! Что это на меня лирика напала? Вот как действует на неискушённого человека настоящая красота! Теперь я понимаю всех шведов, немцев и поляков, которые приезжали к нам по служебной надобности и оставались навсегда... От такой красоты они уже не могли оторваться. Да что это со мной? Так глядишь, я и песни со стихами слагать начну...
- Я гляжу, тебе дюже наша каланча понравилась? - Тимофей смотрел на меня своими глубоко-карими, почти чёрными, глазами и тепло улыбался.
- Ой и понравилась! - призналась я. - А можно возле неё задержаться? Или вы торопитесь? - вовремя спохватилась я, поняв, что уж совсем увлеклась.
- От чего бы и не задержаться ? - спокойно ответил дед. - Давай ка мы с тобой так поступим - Я тебя на площади высажу, ты там погуляешь. А как нагуляешься, так топай прямо до конца этой улицы, покуда в лесочек она не свернёт. А там, значит, мы и встретимся. Избёнка там крайняя. Не заблукаешь!
Я обрадованно согласилась. А что? Вы бы тоже не устояли. Эээх, гулять, так гулять!
(Сказки Тимофея Савича)
По Неведомой дорожке ...
Глава 4
Продолжение
Веренея
Рудана