Мы догнали их через три дня. Мужики и бабы с детьми, старики и старухи. Они шли медленно, а некоторых, особенно ветхих, несли на носилках. Разведчики остановили их, и вся эта толпа покорно ждала приближения основной группы.
- Четыреста семьдесят два человека, – доложил капитан Базин.
- Павел Михалыч, командуй привал. Потом присоединяйся к нам. Поговорим с людьми. – сказал я Сафонову.
Когда все остановились, я, Базин, Жилистый, Смоляков и Сафонов отвели в сторону лысого низкого человека и женщину за сорок в очках с короткими волосами. Их представили, как главных в этом сборище.
- Мы видели ваши стоянки. И нашли рядом с ними кое-что интересное. Что вы с ними делаете? – это Опер приступил к допросу.
- Если видели, то сами знаете. К чему эти вопросы? – грустно ответил лысый.
- Я хочу понять. Вас почти пять сотен, а уходит в день по три человека. Как так? Что вы из них готовите? – Опер сразу глядел в суть, без всякой лишней философии. Будто пригвоздил их этим вопросом. Он мне нравился. Не зря я его взял.
- Бульон. – лысый стыдливо опустил глаза.
- И много получается? – не унимался Смоляков. Жилистый отвернулся.
- Примерно триста грамм на человека в день. Выживаем, как можем. – зло вмешалась женщина.
Жилистый с сожалением покачал головой, полковник Сафонов презрительно сплюнул, а Опер заулыбался, радуясь, что докопался до сути.
Я уже всё распланировал, поэтому задал единственно важный для меня вопрос:
- Сколько с вами детей?
- Около ста детишек. – ответил лысый.
- Много таких, которые не могут идти сами?
- Двое малюток. Остальные уже взрослые. Вы думаете, как нам помочь?
Но я думал не об этом. Мои размышления прервал седой старик, незаметно подкравшийся к нашей компании. Щёки его обвисли, глаза ввалились, но спина была ровной, взгляд ясным, а слова уверенными. Сначала он перекинулся шёпотом с лысым, потом обратился ко всем нам.
- Товарищи военные, я знаю, что вы нашли. Но прошу вас не винить этих людей в том, что они сделали. Всё это – наше добровольное решение. Мы сами согласились на это.
- Быть съеденными? – я выплюнул слова ему в лоб, как всегда делаю, давая понять человеку, что он идиот.
- Да. Сейчас тяжёлое время. Кто-то должен жертвовать собой ради остальных. Мы это придумали. Одна из нас ещё помнит войну и блокаду. Её прабабка спасла семью от голодной смерти таким же образом.
- Интересно глянуть на эту долбанутую, - я улыбался. По мне, этот трэш только добавлял истории комичности, если, конечно, самому не копаться в трупах.
- Её уже нет с нами. Она, как инициатор, пошла первой.
Этот додик вылез не вовремя. Теперь всё было не так кристально ясно.
- Держи его подальше от них, – шепнул я Смолякову, а сам поманил остальных, чтобы нас не было слышно и тихо сказал:
- Это людоеды. Я не буду их кормить. Мы должны от них избавиться. – Полковник кивнул в ответ на эти слова, а Жилистый возразил:
- Нет. Каждый из нас может дойти до этого, если приспичит. Они не убивали, это главное. Остальное не важно – вины на них нет.
- Поддерживаю, – твёрдо сказал Базин, – мы все не без греха. Когда придём на место, вполне возможно, нам понадобятся люди. Они могут пригодиться.
- А если на них не хватит провизии? – с нажимом сказал я.
- Мы не заставляем тебя делиться с ними провизией, – ответил Андрей, – просто не трогай их. Пусть идут своей дорогой, и всё!
Его голос звучал убедительно и довольно агрессивно. Вроде бы логично, но их дорога совпадает с нашей. Сердобольные души начнут подкармливать этот сброд. В принципе, ерунда, но мне этого не хотелось. И сильнее всего мне не понравилось, что Жилистый так открыто навязывал своё решение. Нагло, будто он здесь главный. Люди… дай им палец, так они руку откусят. Но капитан был на его стороне, а полковник молчал. И люди его уважали. Слишком уважали. К своему стыду, я упустил этот момент. Поэтому не стал протестовать. Если собака лает на тебя, нет смысла вставать на четвереньки и лаять в ответ. Нужно действовать тоньше.