По осени возникала проблема с мышами. Они из-за пришедших холодов лезли в котельную и превращались в настоящее бедствие. Жрали все. Даже робу в засаленных местах. Для борьбы с ними мне принесли котенка. Невзрачный , серый с темными полосами и с не до конца прорезавшимся правым глазом. Глаз под веками был затянут пленкой, но посередине было небольшое отверстие, в которое выглядывал зрачок. Я назвал его в честь великого одноглазого адмирала Нельсона и начал натаскивать на мышей. Я делал хлебные мякиши и прилеплял их к дну пол-литровой банки. Банку ставил горлом на пол, наклонял и подставлял пятикопеечную монету ребром. Через образовавшуюся щель мышь залазила под банку, становилась на задние лапы, пытаясь достать мякиш. Она нарушала равновесие и банка соскакивала с монеты, превращаясь в ловушку. И таких ловушек я ставил несколько штук. Поймав мышь, я нес ее в раздевалку и звал Нельсона. Отпускал мышь посередине зала и он ее инстинктивно ловил и съедал. Но я обратил внимание, что когда мышь уходит в сторону его непрорезавшегося до конца глаза, он ее часто упускал. Видимо мешал малый сектор обзора. И я решил сделать ему операцию на глазу. Перед этим я делал на заказ охотничий нож, защитных очков не было, и окалина попала мне в глаз. Вытащить ее не удавалась, и пришлось ехать в больницу. Там заставили купить новокаин, в больницах в тот период вообще не было никаких медикаментов. Залили новокаином глаз и спокойно сняли окалину со зрачка. У меня остался неиспользованный анестетик и знание, что он не только блокирует боль, но и блокирует рефлекторное закрытие века.
Я взял рыболовный крючок, нагрел его докрасна и выпрямил. Получилась такая толстая игла с гарпунной засечкой на конце. Из обломка лезвия сделал скальпель, примотав его нитками к карандашу. Положил Нельсона на колени и залил ему глаз новокаином. Потом одной рукой раскрыл ему веки, а второй рукой зацепил распрямленным рыболовным крючком пленку и оттянул ее по максимуму. После этого взял скальпель и аккуратно по кругу ее обрезал. Крови было не много. А боли вообще не было, потому как Нельсон не дернулся ни разу. Дня через три глаз у него зажил и проблема была решена. Через полгода он превратился в огромного и ловкого кота, который ловил в день более десятка мышей. Давил порой и крыс, но их не ел, а приносил мне. И всем видом потом выказывал свое недовольство, когда я их выбрасывал. В предпоследнее лето в один из дней он пропал. Я два дня ходил по поселку и звал его. Потом кто-то из поселенцев сказал, что видел его недалеко от тока в придорожной канаве. Я нашел его в грязи и крови, без сознания. Видимо его сбила машина. В сознание он не приходил, только дергался и хрипел. Открытых повреждений не было, но две лапы точно были переломаны и я их зафиксировал, разломав деревянную линейку. На третий или четвертый день он пришел в себя, пил воду, но не ел. Я обратил внимание, что подстилка, на которой он лежит, мокрая. Перевернул и начал осматривать его бок. Я оттянул за шерсть кожу и увидел рану, кишащую белыми червями. Был слышен тихий гул их чавканья. Это были опарыши - личинки мясной мухи. Я их выбрал руками, так как тогда еще не знал, что они пожирают только мертвую плоть и во многих клиниках Европы и США их используют для очистки ран. Но, видимо, они все очистили, потому что рана начала рубцеваться. Нельсон начал есть, но встал только через месяц. Ходил с трудом, хромая. Перестал вылизываться, начал гадить где придется. Но самое главное у него стали «пустые» глаза. Как будто душа, если она есть у животных, покинула это изувеченное тело. И это пустое тело живет бесцельно по инерции. Так он дотянул до конца лета. Потом утром вышел из котельной, лег на солнышке в траву и к обеду умер. Попытка переиграть Природу не удалась. Потом у меня будет черный кот Тайсон, потом тайская кошка Мурка, она же Маруся Климова, и снова кот, и снова черный, и снова Тайсон. И только третий Тайсон переживет меня.
А собак никогда не любил, особенно немецких и восточноевропейских овчарок… И особенно Верных Русланов… как в собачьем так и в человечьем обличье.