Чегет.
В мае 1979 года , только что окончивший с отличием автомобильно -дорожный техникум, я получил санаторно-курортную путёвку в санаторий имени Георгия Димитрова в город Кисловодск. Впервые в жизни, совсем ещё молодым мужчиной в возрасте 25 лет, я оказался на курорте.
С широко раскрытыми глазами, как у члена кружка «хочу всё знать», я старался посетить все экскурсии, даже в ущерб лечению. Нарзанным ваннам предпочитал экскурсии в: Пятигорск, Ессентуки, Домбай и, вот, наконец, на Чегет, в Приэльбрусье. Впервые ехал горной дорогой, пересекая, не менее 20 раз, ревущий Баксан. Гид, Владимир Иванович, рассказывал легенды, чуть ли не о каждой горной вершины.
Одна задела меня до глубины души. Перед отрядом советских воинов, не подготовленных для ведения боёв в горах, без специального снаряжения, была поставлена боевая задача. Незаметно подойти к засевшим у вершины Эльбруса гитлеровцам, из отряда горных егерей – Эдельвейс, и захватить вершину, уничтожив врага. Солдаты, в строжайшей секретности, шли, молча, а если, кто срывался в пропасть, погибая, не издавал ни звука, чтобы не выдать отряд. Тем самым, совершая - подвиг молчания.
Я впервые увидел наяву: Скальный и Боковой хребты, Казбек – последнее пристанище Прометея, и, наконец, Эльбрус! На Чегет, предгорье Эльбруса - знаменитый горнолыжный курорт, поднимались по канатно-кресельной дороге. Впечатлений громадьё!!
На обратном пути мы, группа туристов, довольные, весёлые, проголодавшиеся, в Долине нарзанов зашли пообедать в, одноимённое, кафе. Сухой паёк, выданный нам в санатории, состоял из: огурца, помидора, куска варёной колбасы, голландского сыра, хлеба, куриного яйца и яблока. В кафе в продаже имелась водка «Сибирская тройка», что, несомненно, улучшило, и без того праздничное настроение.
Было решено купить водки из расчёта, бутылку, 0,5 литра, на троих, как, и положено. С пьющих собраны взносы, и мы высыпали на импровизированный банкетный стол, составленный из маленьких, квадратных столиков, содержимое наших «сухих пайков». Женщины, вооружившись ножами, стали нарезать продукты аккуратными ломтиками, а мужчины раскупоривать бутылки с водкой.
Я, на фоне всеобщей суеты и толкотни, заметил в углу зала группу молодых людей, разговаривающих на иностранном языке. Человек десять, юношей и девушек, угрюмо, всухомятку поедали лепёшки. «Немцы из ГДР» - заметив мой интерес, пояснил гид. Эх, как жаль, что я не слушал советы школьной учительницы немецкого языка. Вот бы поболтать с ними.
Черпанув из архива памяти, а он оказался весьма скудным, запас немецких слов, я направился к юной немке: «Guten Morgen!» - выпалил я, улыбаясь ей во все, ещё тогда, тридцать два зуба. «Guteh Tag » - приветливо отозвалась немка. «Ich lebe in Tomsk» - не без чувства гордости объявил я ей «Was?» - «Ich lebe in Sibir» - уточнил и тут же, протягивая ей руку, добавил: «Ich heisse Alexander».
Немцы окружили нас, прислушиваясь к разговору. «Wie heisst du?» - довольный собой я продолжал успешно вести международные переговоры. «Magda» - ответила девушка. Не поняв, я сконфузился. «Магда её зовут» - пояснил гид. Он, оказывается, стоит за моей спиной, прислушиваясь к моему лепету с самого начала. Бдит, что бы, не дай бог, не проскользнула от меня секретная информация о птицефабрики «Туганская», которую я представляю на международном уровне, без санкции соответствующих, компетентных органов.
Я поймал кураж и, из остатка знакомых немецких слов, составил предложение, в надежде узнать, где она проживает в ГДР. « Lebst du in Karl-Marx Stadt? » «Ja, ja» - закивала Магда. Вот тебе на, ну просто прорицатель. Назвал с бухты-барахты, первый попавшийся в памяти город и, надо же, такому случиться УГАДАЛ!
«Давайте к столу» - раздалась долгожданная команда и я, раскланявшись, с чувством полного удовлетворения, направился трапезничать. За столом уже налито и звучат, наперебой, тосты: за Кавказ, за Эльбрус, за Володю, сиречь, гида, это от женщин. Уплетая с аппетитом сухой паёк, закусывая опрокинутую в себя стопочку, вдруг я почувствовал, что кто-то стучит мне по плечу.
Оглянувшись, обомлел. Бог мой, Магда! Приветливо, насколько это возможно немке, улыбаясь, она протягивала мне две жевательные резинки в фирменной упаковке, страшенный дефицит: «Bite» Я растерялся. Тут на помощь пришла соседка по столу, пожилая женщина, тогда женщины старше сорока лет мне казались древними старухами: «Надо ей, что ни будь предложить взамен, немцы любят меняться» - посоветовала она.
Что же я могу предложить юной das Fräulein здесь, в дали от дома, в урочище Кавказских гор? А, «поплавок», сиречь, значок об окончании техникума, который захватил с собой, чтоб, возвращаясь с курорта и заехав, на день другой, в Уральск, предъявить родителям. К сожалению «поплавок» её не заинтересовал, а, вот, от продуктов с нашего стола, она не отказывалась.
«Kаse» - попросила Магда. Опять двадцать пять, а как это по-русски то. Обращаться к соседям не стал, а методом «тыка», схватил огурец - nеin, помидор – nаin, сыр – ja (!!). Выяснив, что kase– сыр, протянул ей несколько кусочков сыра, расплываясь в улыбке: «Bite». Знай наших, мы добрые, зла не помним. «Dahke» - одарив меня обворожительной улыбочкой, Магда направилась к своим, чуждым нам, немцам, хвастаясь удачно выменянным сыром.
Тут во мне проснулась, где-то же она спала, «Мать Тореза». Как же так, мы: сытые, пьяные, счастливые, а она, бедняжка, голодная, да в чужой стране. «Магда!» – каркнул я во всё «воронье» горло, подскочив с табурета, как ошпаренный, судорожно, мысленно копаясь в закромах памяти, второпях, составляя нужную фразу. Девушка оглянулась, её, при мило улыбающийся, очаровательный ротик продолжал тщательно пережёвывать трофей.
«Komm her, leg dich bald hinll!» - громыхал я на всё кафе, указывая на, только что покинутый мною, табурет. По переменившейся в лице Магде, я почувствовал беду. Лицо девушки вдруг не естественно вытянулось, глаза округлились, челюсть отвисла, сыр выпал. «Legen?» - какой чёрт лиген, дурень, это же лежать, надо было сказать sitzeh – сидеть!!
Я ляпнул, говоря по-русски: «иди сюда ложись скорее», да ещё на табуретку указал, дебил. Краснея, от стыда, до ногтей на пальцах ног, молча, отвернулся и, сев на своё место, проклинал себя, окончательно лишившись аппетита.
Продолжение следует...