Большинство людей не любит разговоров о смерти, сторонится их. Отсутствие проявленных воспоминаний о предыдущих опытах умирания, иллюзия неизвестности и непознанности деталей предстоящего ухода, сковывающий тело ужас от мысли о возможных физических страданиях, – эти и многие другие обстоятельства сделали тему смерти табу в современном обществе. Об этом я подробно писал здесь https://zen.yandex.ru/media/id/5f3cb99b14334f18c129d2f6/chto-mojet-byt-banalnee-smerti-5f3cc4df7ab8543a87e3f788.
Вместе с тем, есть два серьёзных «но», которые легко разрушают эту, казалось бы, незыблемую конструкцию тотального страха. Первое из них – наличие многотысячелетних знаний о характере, механизме, особенностях ухода человека с физического плана. Причём, знания эти детально проработаны практически во всех культурных и конфессиональных традициях, в разных концах Земли.
Но есть и второе существенное возражение против негласного запрета обсуждения темы смерти – и о нём практически тоже не говорят! Это вопрос используемых терминов.
Ещё тридцать лет назад, на излёте советской эпохи Людмила Вейнгерова писала: «Развитие триединства главных сил жизни – силы духа, силы разума и силы любви – невозможно без слова. Слово – одна из явных форм проявления мыслящей материи и материи чувств каждого. Не столь важно, как каждый слышит его: в самом себе или извне, вслух или в виде мысли. Главное: способно ли оно укрепить силу духа, способствует ли развитию силы разума, пробуждает ли желание дарить своей любовью, заботой, милосердием окружающих?».
И далее: «Слово – пуповина, связывающая космические пространства…».
Другими словами, есть слово – есть предмет или процесс, которые оно обозначает. Нет слова – ну, извиняйте… На нет и суда нет.
Меня давно занимает вопрос о смысловой нагрузке слова «смерть». Мои изыскания в этой области далеки от завершения, но первые выводы я уже сделал. Главный из них – необходимо тщательно изучить этимологию (происхождение) слова. Этим занимается целый комплекс наук, специалистом в которых я не являюсь. Но даже поверхностный анализ приводит к удивительным выводам.
Безусловно, смерть как прекращение, итог всякой жизни, на разных языках обозначается словами, которые могут сильно отличаться друг от друга. Но возьмём, например, индоевропейскую семью языков – самую большую в мире, состоящую из семи ветвей и нескольких десятков групп. К ней принадлежат не только славянские, но и европейские, индо-иранские языки, восходящие к санскриту, и многие другие.
Так вот, в большинстве индо-европейских языков основу слова «смерть» образует сочетание звуков «м» + «р» + «т». Например, на санскрите, древнем языке индийских священных текстов, конец жизни обозначало слово «мритью». Несмотря на расстояние, разделяющее Индию и Европу, с санскритом созвучно испанское «la muerte», французское «la mort», латинское «mortem» и даже «morto» на эсперанто, созданном в конце XIX века в качестве языка международного общения.
В наречиях славян слово «смерть» при той же основе «мрт» имеет несколько отличающееся звучание – появляется приставка «с». «Смерть» на русском и «смерть» на украинском, «смерць» на белорусском, «смърт» на болгарском, śmierć на польском, smrt на чешском — все эти слова объединяет общая приставка «с».
По мнению лингвистов, эта часть слова (приставка) с древних времён служила обозначением «хорошего», понималась как нечто, несущее благо. Таким образом, «с-мерть» не только обозначает кончину так, как повелось от общего индоевропейского корня, но и сообщает о том, что это естественный, благостный, «свой», предусмотренный Божественными законами, конец жизни.
Кстати, при появлении другой, отрицательной, приставки «а» смысл слова может поменяться радикально. Пример – «а-мрита» (в переводе с санскрита «напиток бессмертия»).
Не буду далее углубляться в семантический и лингвистический анализ. Но вывод напрашивается очевидный, - у меня, по крайней мере: если слово «смерть» в самой крупной языковой семье имеет столь многогранное значение, далёкое от вечной скорби и уныния, то, видимо, и сам процесс этот не так однозначно прост и ужасен, как мы привыкли думать.
И – делаю следующий шаг в своих размышлениях. А что если мы поищем синонимы так пугающему нас слову «смерть»? «Уход», «вечный сон», «успение», «переход»… Список можно продолжить.
И тогда, сменив терминологию, быть может, мы ответим «да» на вопрос, содержащийся в цитате Вейнгеровой о Слове: «способно ли оно укрепить силу духа, способствует ли развитию силы разума, пробуждает ли желание дарить своей любовью, заботой, милосердием окружающих?».
Если наш ответ на этот вопрос будет положительным – перед нами откроются поистине фантастические перспективы вечного процесса преобразования и перевоплощения!!!
А для христиан совсем по-другому могут зазвучать трепетные слова – последние в жизни каждого: «В руки Твои, Господи, предаю Душу свою»…
Читайте, подписывайтесь, высказывайте свои мнения, - для меня они важны и интересны!
© Александр Vseleon