Превью: Япония, самураи, чайная традиция...
Рассказ опубликован в журнале "Урал" №11/2017
7
– Удивительный тяван! – разглядывал увесистую керамическую вещицу Сигэмаса. – Готов спорить, что ей все триста, если не четыреста лет.
– За обладание этой вещью я с радостью отдал бы свой лучший золотой кубок, инкрустированный рубинами и сапфирами! – произнёс Нариакира. – Но как оценить то, что цены не имеет?
Дождь продолжал неистовствовать, но будто только добавлял уюта в тёплой тясицу.
– Дым над вершиною Фудзи
Ввысь поднимается,
К небу уносится
И исчезает бесследно –
Cловно кажет мне путь…, – чуть прикрыв глаза прочитал Арихито.
Гости внимательно рассмотрели тяван. Тяжёлый, шершавый и грубый он был выполнен из тёмных и светлых глин. По всей внешней поверхности можно было наблюдать простую, но точно иллюстрирующую прочитанную танка гравировку: курящийся на фоне звёздного неба вулкан.
– Тяван этот, – начал рассказ Арихито, – был произведён больше четырёх столетий назад. Он пережил всех своих хозяев и был свидетелем лихих дней, когда реки были красны от крови, небо же было не видно за тучами стрел до самого горизонта. Вместо солнца источником света служили нескончаемые пожары. Путь свой эта чаша начала с Фудзиямы, где и была изготовлена одним мастером, вдохновлённым символизмом стремящегося к звёздам лёгкого, будто эфир, дыма. Дыма, олицетворявшего собой стремление к самой свободе. Чаше хотелось служить воинам – людям, так легко решавшим чужие судьбы, щедрым дарителям смерти, жившим подвигами, и уподобиться дыму вулкана, что стелется над смертными. Но по мере того как чаша эта прошла всю Японию, наделялась она духом каждого из обладателей, и конечным пристанищем долгих её странствий стала вновь Фудзияма. Там попала она в руки моему деду. Иначе чаша глядела на курящуюся вершину, особенно когда прочитана была в задумчивости предком моим танка Сайгё. Гляжу и я на драгоценную сию реликвию – разум мой избавляется от оков и становится чистым и свободным как это звёздное небо!
Мастер замолчал, и мгновение спустя замолчал и дождь. Внезапно так, что гости невольно вздрогнули, освобождаясь от оцепенения и прислушиваясь к неожиданной тишине, прерываемой треском огня. Арихито поднялся и вышел наружу, приглашая за собой гостей. Ноги его по щиколотку утонули в дождевой воде, но мастер этого не замечал. Не ощутили холода воды и вышедшие гости.
Взору предстало безоблачное небо. Красоты и чистоты невероятной. Ясное! Луны не было, но звёзд сколько!.. Непостижимо бесчисленно! Без конца и края! Огромных и блистательных, дающих свет изумительный, яркости необыкновенной! На обширной части небосвод был залит молочным покрывалом! Небо, похожее на состояние, когда останавливается поток мыслей – хаотичных и беспорядочных, – когда остаётся лишь огромное пространство, свободное и полное высшим порядком одновременно.
– Теперь я совершенно спокоен и ни в чём не сомневаюсь! – опять загадочно произнёс Нариакира, и снова, как и в самом начале, не взявший на себя труд объяснить смысл сказанного.
Все трое восхищённо глядели на небо.
– Непревзойдённо! – с чувством воскликнул Сигэмаса.
– Без малейших сомнений лучшая чайная церемония, на которой мне доводилось бывать! – искренне подхватил Нариакира.
– Когда завтра пойдёшь на смерть, – произнёс Сигэмаса, – думай о том, как ты провёл свою последнюю в жизни чайную церемонию.
Самураи сердечно попрощались.
Примечание:
Сайгё (1118-1190) – японский поэт периодов Хэйан и Камакура.
Продолжение следует
Если было интересно, пожалуйста, ставьте лайки, подписывайтесь на канал - буду очень признателен! Всем добра, света и хорошего чтения!