Маленький город, на отшибе мира, утопал в зелени. Процветающим его назвать было сложно — безликий островок цивилизации посреди вековых лесов. Размеренная жизнь текла своим чередом.
Новая семья, переехавшая сюда пару дней назад, создала целый информационный коллапс. Четверо детей были тепло приняты местной ребятней.
Со временем, дети начали замечать странности в тихом городке: дедушка на крайней улице постоянно сидел на одном месте и мило улыбался проходящему молодняку, вот только было что-то странное в его взгляде… Крики младенцев через пару недель стихли, будто их и не существовало. Местный священник бегал по городу и рыдал, спотыкаясь и все сильнее разбивая голову о дорогу. Заплутавшие, по старой дороге, собаки, скуля, убегали в леса. По ночам оглушительный вой наполнял души четверняшек стойким ужасом.
По неизвестной причине не было видно птиц, ни их пения. Соседские куры начали нестись змеиными яйцами. Иногда на старой дороге появлялись загадочные огни, ослепляющие загулявшихся детишек.
Местная ребятня старалась тихо играть в самом центре города, мрачнела день ото дня. Домашняя канарейка перестала петь на следующий день после переезда. Однажды, сняв покрывало с клетки, в доме разразился крик — пауки, роясь, вылезали из клюва живой пташки.
Спустя месяц, заигравшиеся дети, случайно выбросили мяч в небольшую речку. Пойдя по течению глубже в лес, местные ребята переставали моргать, иногда шепча себе под нос какие-то странные слова. Медленно, в оглушающей тишине, спускался туман. Дети в густой вуали упавших облаков, шли, будто знали дорогу, хотя всегда говорили что бояться ходить в лес. Спустя какое-то время, они подошли к старой часовне, стены которой были обвиты корнями деревьев и плющом. Недалеко лежала колокольня, когда-то возвещавшая о служении в храме.
Местные дети начали по одному забираться внутрь по корням, брешам в стенах и прыгая внутрь с рядом стоящих деревьев. Наши герои повинуясь немому зову, пошли за ними. Вдруг сзади раздался хруст — один из местных мальчишек, упал навзничь. Дети долго смотрели на него, но он так и не двинулся. И они, не испытывая ничего, кроме интереса, шли дальше, в темные подвалы разрушенного храма.
Коридоры были частично затоплены, на стенах еще виднелись бледные… надписи? Буквы были неразборчивыми, сплетались в многострочные структуры, не сохраняя почерка, цветов, и языков. Где-то надписи были на родном языке, иные же были будто слеплены из черточек или спиралей.
Только хлюпающие звуки сопровождали детей, подошедших к тяжелой, массивной двери.
Ребята общими усилиями, ощущая тяжелый, липкий ужас на коже, открыли дверь в комнату, наполненную статуями с неестественно живыми глазами.
Местные дети стояли и смотрели на четыре тени, стоящие перед почти догоревшей свечой. Наши герои, преодолевая страх, вошли внутрь, будто кто-то тянул их все дальше в темные глубины странного храма.
Дверь, тяжело скрипя старыми петлями, медленно закрывалась. Нарастающая паника правила бал среди четырех теней.
Одна тень вдруг тихо зашипела: «Давно здесссь не было новеньких.» Она обернулась. Свет позади ничего не давал разглядеть, но на лице вырисовывались силуэты шрамов. «Дети, мы знакомы, не так ли?» В его голосе сиплым эхом проносился голос дедушки, живущего на отшибе. «Как долго вы шли? Пожалуй, устали? Я хочу поведать вам об этих тенях»
«Я Вокс, глашатай нашего уютного храма» Он указал на статуи: «Это Имаго, зрящий» — Статуи начали двигать стеклянными глазами, будто повинуясь голосу глашатая.
Одна из безымянных теней задрожала, загораживая свет и начав неестественно выламывать руки. Вдруг под одеждой тени что-то начало двигаться, будто гуляя по телу немой фигуры из-под полы широкой рубахи вдруг показались еще руки. И еще… Казалось, будто тень состоит из плеч, локтей и кистей. Оно повернулось к детям, жестами зазывая их подойти. И продолжая целые волны манящих движений, начала медленно идти навстречу.
«Ох, это Мотус, не бойтесь его, он любит детей…»
Четвертый силуэт недвижимо смотрел на свет, Мотус почти коснулся детей своими десятками рук, как вдруг безымянный силуэт, вздрогнув, погасил свечу, накрыв ее очень старой ладонью…
Высокий, режущий уши крик, рассек густую тьму и слился со звуком капающей, со сводов часовни, воды. «У Рефлексио всегда были весомые доводы прервать меня» тихий шум начал наполнять… комнату? Или это в голове? Дети неподвижно стояли в оцепеняющем ужасе, ни в силах сдвинуться с места. Что-то во тьме двигалось, оживало, будто раскачивая сознание.
Шепот становился все громче и настойчивее «Они заслуживают наказания, не так ли?» Невидимая улыбка промелькнула на лице детей, головы которых были наполнены ужасным шепотом. «Ты ведь всегда знал что родители больше любят не тебя? Ты надеялся найти поддержку, но что ты получил? Наказание.»
Глаза детей медленно наливались яростью, скулы ходили и немели от напряжения, пальцы, сжатые в кулаки, больно давили на ладони.
«Чего же ты ждешь, дитя мое? Воздай же любимчикам за одиночество среди близнецов»
Постепенно отступающий оцепеняющий страх отступал, давая волю необузданной ярости четверых молодых адептов…