Автор: Николай Соснов
Адам Романов в свои тридцать два все еще был человеком слабохарактерным и безвольным, потому и трудился всего лишь продавцом в пекарне. Там ему не приходилось выбирать между пирожком и рогаликом — за него это делали покупатели, а мудрый начальник регулярно давал однозначные распоряжения.
Но стоило Адаму оказаться вне стен магазина, как начинались мучения. Какую рубашку надеть на свидание с кассиршей Любочкой: светло-голубую или багрово-красную? Купить билет на теплоход или поехать в отпуск на поезде? Часами и днями Адам не мог ничего выбрать и в итоге опаздывал на встречу. Лето проводил на диване, листая на планшете блог о путешествиях, алгоритм которого рекомендовал ему статьи и картинки.
Когда жить становилось совсем невмоготу, он звонил младшему брату, Аполлону Романову. Тот приезжал и загружал его определенностью. Зощенко, а не Довлатов. Йогурт белорусский, а не болгарское лечо. Первый, а не Второй канал телевидения. Бумажное письмо, а не электронное сообщение. С братом Адаму было легко, двухлетняя разница нисколько не мешала подчиняться его решениям.
Сейчас брат отсутствовал, и Адам каждый день страдал от необходимости все выбирать. Вчера Адам полдня проторчал у книжного шкафа, раздумывая, в каком порядке разместить упавшие с полки русско-английские словари, оставшиеся с тех времен, когда он по маминой просьбе пытался поступить в институт. Так ни на что и не решившись, Адам трусливо воспользовался опцией случайного фильма в онлайн-кинотеатре и был наказан просмотром американской экранизации «Тараса Бульбы» с Юлом Бриннером в главной роли.
Но то пустяки. Теперь же Адаму предстоял важный и решительный шаг. Он вышел на крохотную лоджию и посмотрел вниз с четвертого этажа. Ни деревца, ни травинки. На темно-сером со свежими аспидно-черными пятнами асфальте не растет ничего, только подпрыгивают на ветру обрывки бумаги, да валяются бутылочные осколки. Полнейшая определенность и никакой неоднозначности. Адам вернулся в арендованную квартиру, состоявшую всего из одной комнаты и кухни (а большего он и не мог себе позволить), и сел за письменный стол на единственный стул писать прощальную записку для Аполлона.
Текст не клеился. Сначала Адам собирался попрощаться очень коротко, но не сумел вовремя поставить точку. Сразу всплыла неприятная альтернатива: добавить еще несколько слов или нет?
- Боже! На что же мне решиться? - Адам схватился за голову.
Интенсивность волны неопределенности нарастала, указывая на неотвратимое приближение момента истины. Она давила на Адама, скручивая ему ноги, и одновременно выталкивало из комнаты. У Адама пересохло в горле. Желание пить росло и, наконец, перевесило страх.
На ватных ногах Адам добрался до кухни, но тут же застыл застыл, будучи не в силах выбрать между стаканом на столе и декоративной хохломской кружкой.
- Она же деревянная, - произнес за спиной Адама знакомый ехидный голос. - Бери стакан, налью тебе чаю.
Аполлон вошел в квартиру бесшумно, как и полагалось бойцу-контрактнику из войсковой разведки частной военной компании. Он ловко приготовил брату напиток, взял табурет и уселся напротив, нарочито сверкая белоснежной улыбкой. Адам, стуча зубами о край стакана, еле-еле влил в себя пару глотков.
- Не выбрал? - сочувственно спросил Аполлон.
- Не получается, - пожаловался Адам. - Слишком важный шаг.
- Понимаю. Но и ты пойми: на кону очень многое. Моя работа, например.
- Для тебя она так важна? - спросил Адам.
- Конечно, - кивнул Аполлон. - В ней вся моя жизнь. Я же больше ничего не умею. И мне очень нравится воевать. А в случае неправильного выбора я останусь не у дел. И не я один. Нас много, очень много, Адам. Мы еще не готовы выйти на пенсию.
Адам подумал, что многим обязан брату. Аполлон опекал Адама с седьмого класса, когда у того начал развиваться паралич воли. Без поддержки Аполлона Адам давно обитал бы в психушке. Пожалуй, пришла пора хоть чем-то отплатить за его доброту.
- Поспеши, они уже в нетерпении, - поторопил Адама Аполлон. - А шутить те ребята не любят. Ни те, ни другие.
- Я готов, - согласился Адам. - Только принеси его и сделай все сам. Боюсь, что через пару шагов моя решимость куда-нибудь испарится.
Аполлон сноровисто поднял накачанное тело с табурета и быстро сходил к холодильнику. Вернувшись, он велел Адаму:
- Давай! Я уже чую их на лестнице.
Адам зажмурился, раскрыл рот и впился зубами в налитое соком румяное яблоко.
В тот же миг со скрежетом захлопнулись приоткрытые врата рая, прогремел гром, подтверждая продление древнейшего договора, и человечество еще на сорок тысяч лет обрекло себя познавать добро и зло на собственной битой шкуре.
Нравится рассказ? Поблагодарите журнал и автора подарком.