Отечественная школа юридической науки вселяет в неокрепшие умы молодых юристов, что современная юриспруденция, подобно миру, стоит на трех китах, название которым: нравственность, мораль и профессиональное правосознание юристов, причем последнее является центром данной метафорической конструкции. Но не нужно быть профессором, чтобы догадаться, что в случае, если один из неотъемлемо важных и, по сути своей, неотделимых элементов одного целого дает трещину, то это целое становится нестабильным само по себе и начинает потихоньку разваливаться. Что, собственно, и происходит в современной юридической науке.
Любое цивилизационное общество может существовать и существует на одном единственном постулате, неотъемлемо связанном с развитием общества как таковым – это наличие определенных прав и свобод у человека, живущего в этом обществе. Собственно говоря, данные права являются неотчуждаемыми и появляются у человека с самого его рождения. Трансформация нашего общества в направлении цивилизованных форм его организации не может быть осуществлена без стремления утвердить общество на началах права. Таким образом, «феномен права теснейшим образом связан с человеком, его сущностью, смыслом человеческого бытия. Право существует потому, что существуют люди, потому, что есть человек как социальная личность, который нуждается в праве. Оно не осуществляется механически; составляющие право правила поведения — правовые нормы - выполняют люди. Они воспринимают своим сознанием правовые принципы и идеи, связывают с ними свои представления о правомерности и противоправности тех или иных действий».[1]
Право представляет собой исходные принципы, на основе которых происходит оценка действующих норм. Такая оценка осуществляется с учетом иерархии ценностей, которую задает философия, решающая вопрос об отношении человека к окружающему миру, в том числе и ценностном. Критическая оценка, в которой выражается рефлексивное отношение к нормам, совершенно необходима по отношению к правопорядку для того, чтобы человек не стал его рабом. [2]
Право есть ни что иное, как единство двух основных моментов: смыслового и предметного. По отношению к правовой реальности ее смысловой и предметно-институциональный (внутренний и внешний) аспекты соответствуют традиционному делению на естественное и позитивное право. Именно их противоречивое единство составляет структуру правовой реальности. При этом подчеркивается, что действительное право есть единство справедливости, составляющей его смысл, и позитивности, составляющей его предметно-институциональную форму.
Позитивность права означает его выражение в законодательстве, а также в иных источниках права. Следовательно, в самом первом приближении право может быть определено как выраженная и закрепленная в предметно- институциональных формах регулирования внешнего поведения людей справедливость. При этом правовая справедливость, или естественное право, не представляет никакой субстанции, абсолютной реальности права, а является скорее феноменом реляционно-смысловым. Оно есть тот смысл, который проявляется и удерживается в отношении между различными субъектами и моментами правовой реальности.
В совей работе автор часто сравнивает феномен права с философией. Можно бы было углубиться в данную суть, однако это не к чему, в контексте данной работы. В данном случае концепция выводов представляет собой сравнительную характеристику между философией и правом, а именно то, как воспринимают люди то или иное понятие. Ответ очевиден, что философия, что право является нечто недосягаемым для обывательского ума, что говорит о том, что разобраться в этих двух феноменах, так и еще уметь правильно применять может лишь незаурядный, если хотите, избранный человек, что говорит об элитарности юридической профессии. Данный факт говорит об очень слабом правосознании обычного человека, который не способен защитить самого себя, защитить свои права от притязания на них третьего лица. Но ничего страшного, скажете вы, для это как раз и есть юристы – профессионалы своего дела, которые могут не только защитить отчуждаемые в определенный момент права, но и извлечь выгоду для человека, на чьи права, собственно, и покушаются. В этом и заключается вся проблема, что таких юристов, по истине профессионалов своего дела, осталось очень и очень мало. В основе своей, обычных людей сейчас защищают такие же обычные люди, которые вроде как отучились на это дело, вроде сдали экзамены, вроде получили диплом и вроде получили, какие-никакие, фундаментальные знание, позволяющие заниматься профессиональной деятельностью. Но, к сожалению, ключевое слово здесь – «вроде». По сути своей, от некогда элитарной профессии, сейчас остался только пшык, отголоски которого еще слышны, но уже почти недосягаемы. А происходит это из-за неумолимого деструктивного процесса, под названием: «деформация профессионального правосознания юристов». По сути своей, юрист сейчас не слишком отличается от обычного человека, далекого от этой профессии. Ведь, тенденция такова, что зачастую «юрист» не слишком интересуется правом как таковым, памятуя о неэффективности официальных (законных) способов защиты интересов обычных граждан, и сам испытывает небольшую потребность в юридической помощи, так не способен защитить даже самого себя.
Прежде чем описать данный феномен, хотелось бы процитировать слова Кузнецова Романа Александровича (далее - автор), сказанные в введении своей диссертации «Деформация профессионального правосознания юристов», которые звучат следующим образом: «в сложных социально-экономических и политико-правовых условиях становления новой российской государственности существенно возрастают требования, предъявляемые к уровню правосознания всех членов общества и особенно профессионального правосознания юристов, так как от них во многом зависит состояние законности и правопорядка, и, в конечном счете, становление российского демократического, правового и социального государства»[3]. Сложно не согласиться с этим утверждением, ведь, как известно, профессия юриста является элитарной, которая требует безукоризненного соблюдения профессиональных и нравственных правил, предъявляемых человеку, решившему связать жизнь с этой сложной, но интересной наукой. При этом, ни для кого не секрет, что современному российскому государству требуется кардинальное «обновление». Однако это «обновление» не произойдёт само по себе, данный процесс должны запустить люди, люди с высокой нравственностью и моралью, а самое главное, с высочайшим профессиональным правосознанием. Под данный критерий вполне подходит пресловутая каста юристов, однако, как сказал автор: «профессиональное правосознание юристов в значительной степени деформировано». Следовательно, возникает вполне логичны вопрос, как быть, если, как уже было сказано, вышеуказанный «кит» медленно, но верно, идет ко дну? Ответить на этот вопрос я попробую по ходу данного реферата, но, сейчас, как говорится, обо всем по порядку.
В своей диссертации автор раскрывает проблему деформации профессионального правосознания юристов, уповая на социально-экономические, политические, правовые преобразования, произошедшие в современном российском обществе, которые привели к падению авторитета закона, снижению престижа судебных и правоохранительных органов. Кроме того, криминализация основных сфер общественной жизни, негативным образом отразилась на профессиональной деятельности юриста, для которой стали характерны искаженные правовые взгляды и представление, вследствие чего, участились случаи пренебрежительного отношения юристов к праву, закону, правам граждан, иным правовым ценностям. И апогеем проблемы является отсутствие действенного механизма воплощения значительного социально стабилизирующего нормативно-правового потенциала Конституции Российской Федерации, особенно той части, которая посвящена правам и свободам человека, а также чести и достоинству личности.
Правосознание представляет собой одну из форм или областей человеческого сознания, явление идеальное, непосредственно не наблюдаемое. Попытка уяснить его конкретную роль в процессе правотворчества и правореализации с давних пор находится в поле зрения представителей российской науки. Необходимо отметить, что во многих определениях правосознания наблюдается тенденция к сочетанию названных подходов, т.е., наряду с характеристикой правового сознания как отражения действующего права (право- реализующий элемент), в его понятие включается правотворческий элемент (представления людей о желаемом праве). Это нисколько не умаляет роли правосознания как способа отражения и реализации прав, поскольку оба названных аспекта находятся в диалектическом единстве, взаимосвязаны и взаимообусловлены. Иначе говоря, при формулировании понятия правосознания должна учитываться диалектика его правотворческого и правореализующего аспектов.
Необходимо отметить, что для нашей страны, находящейся в состоянии реформирования и системного кризиса, правовая идеология приобретает особую значимость. Так как, в отличие от разнообразных «размытых» планов и обещаний, правовая идеология ориентируется на долговременные процессы, нормы поведения, в силу чего она способна консолидировать общество, направлять его на социальные, созидательные цели.
В правосознании выделяют и эмоционально-психологические структурные элементы, называемые правовой психологией. Эмоции включены в структуру сознания, и человек в сфере правового регулирования не может руководствоваться лишь рациональным мышлением.
Под правовыми эмоциями понимаются особые психологические отношения (переживания), связанные с восприятием явлений, имеющих значение для жизнедеятельности людей в сфере правового регулирования.
Правовая психология — это совокупность эмоций, чувств, настроений, в которых выражается отношение различных социальных групп, профессиональных коллективов, отдельных индивидов к праву, законности[4].
Профессиональная деформация представляет собой относительно молодой предмет изучения современной психологической науки. Изменения, которые сопровождают профессиональную деятельность человека в различных проявлениях, и, собственно, составляют суть профессиональной деформации, вызывают огромный интерес у исследователей. При этом субъектами исследований становятся представители различных профессий: представители МВД, психологи, преподаватели, юристы, то есть те, чья деятельность связана с ежедневными контактами с социумом.
Профессиональное правосознание юристов в общей форме может быть представлено в виде системы взаимосвязанных элементов: правовых знаний, идей, взглядов, представлений, установок, чувств, ценностных ориентаций, реализуемых в ходе юридической деятельности.
Следовательно, деформация профессионального правосознания юристов представляет собой искажение всех или нескольких элементов структуры, вызывающая негативные изменения, которые находят свое отражение в различных аспектах профессиональной деятельности, а также в личности юриста.
Деформированное мировоззрение юристов характеризуется нигилистической направленностью правовых взглядов, убеждений, знаний, представлений, отрицающих идеи законности, справедливости. Взаимодействие искаженного правового мировоззрения с последующими элементами структуры правосознания, например, с правовыми чувствами, установками, способствует их деформации.
Объектами, вызывающими возникновение и формирование эмоциональных отношений юриста, выступают явления и процессы, с которыми юрист постоянно соприкасается в ходе юридической деятельности. Критерии, с помощью которых юрист оценивает разнообразные правовые явления, процессы, ситуации, связанные с его профессиональной деятельностью, многозначны. Однако решающими являются те, которые обусловлены правовым мировоззрением (основанном на ценностных ориентациях), характерным для данной социальной группы, общества. Деформированное правовое мировоззрение вырабатывает искаженные правовые чувства, взаимодействие последних с рядоположенными компонентами структуры оказывает на них негативное воздействие, способствует их деформации.
В обосновании своих слов, о деформированном мировоззрении юриста, автор утверждает, что юрист сейчас не эталон социума, как был совсем недавно, а нечто среднее между обывателем и «преступником», который в своих действиях руководствуется лишь определенными внешними аспектами правовой среды, которая зачастую заставляет человека подчиняться негативным проявлением внешней среды. Так, Правовая установка активным образом воздействует на общую структуру профессионального правосознания юриста. Будучи деформированным компонентом структуры профессионального правосознания, она выступает в качестве элемента, побуждающего юриста игнорировать требования законов и подзаконных актов, допускать произвол, нарушать права и интересы субъектов, имеющих отношение к юридической деятельности. Взаимодействие деформированной правовой установки с последующими элементами структуры профессионального правосознания способствует их деформации.
Правовое знание юристов является одной из составных частей профессионального правосознания, начальная и самая примитивная его форма, выражающая познавательно-рациональное проникновение соответствующих субъектов в сущность правовой материи.
По справедливому утверждению Н.Л. Гранат, процесс негативных изменений в сфере правовых знаний юристов состоит, с одной стороны, в формировании завышенной самооценки, с другой - в образовании «штампов», стереотипов, которые являются источником интеллектуальных, психологических «барьеров» при работе в нетипичных ситуациях. О «барьере» говорят, когда на определенном этапе решения профессиональной задачи, блоки сформировавшихся знаний не только не связываются между собой, но даже выступают по отношению друг к другу в качестве препятствия, мешающего соединить эти разрозненные знания в единую систему [5].
Под психологическим «барьером» принято понимать неадекватную мыслительную модель проблемной ситуации. Если для достижения цели приходится преодолевать препятствия, относящиеся преимущественно к знаниям, идеям, представлениям, понятиям, то говорят об интеллектуальных «барьерах».
Если рассматривать знание права как «сумму знаний», а не сам процесс получения последних, то становится очевидным, что деформация, воздействуя на результирующую категорию, поражает прежде всего такой ее элемент, как осведомленность о праве как социальном и культурном явлении. Конечно, деформация воздействует и на активное знание действующего законодательства, относящегося к компетенции юристов.
Деформированные правовые знания в порядке обратной связи оказывают негативное воздействие на ранее рассмотренные компоненты структуры профессионального правосознания юристов, что в целом негативно отражается на сознании и структуре личности юриста.
Более простыми словами можно рассмотреть этот феномен под призмой национальной особенности, а более точно, под деградацией нравственной политики каждого человека, идущего по дорожке юридической науки, где во главе угла стоит не справедливость и честность (от слова честь), которую надо доказать, а справедливость, которую покупают. То есть, коммерческая составляющая настолько велика, что современных Плевако, которых бы защищали простых неимущих граждан практически не осталось, а становиться такими Плевако никто и не хочет, потому то это невыгодно. В подтверждении слов о том, что выгода является неотъемлемой частью нашей национальной особенности, является статистика из Америки, где подавляющее число юристов охотнее идут защищать обычных граждан (pro bono), в какую-нибудь захудалую конторку, нежели в какую-нибудь крутую и именитую юридическую компанию, при этом, существенно теряя в деньгах, однако, приобретая в другом, в честности, гуманности, принципиальности и справедливости. Вот тут, как раз, выгода совершенно не играет никакой роли, самое главное, справедливость, которую нужно добиться несмотря ни на что, защищая обычного человека, который, зачастую, еле сводит концы с концами. Смотря на данный пример, можно сделать вполне обоснованный вывод, что в Америке напрочь отсутствует деформация профессионального правосознания юристов.
Таким образом, правовое состояние — особая разновидность социального состояния, обусловленная экономическим строем; структура, которая выступает сложным, относительно самостоятельным элементом его правовой системы, представляет собой закрепленное юридическими нормами структурно упорядоченное образование и выражает меру процесса движения субъектов либо объектов юридического бытия в соответствующих временных и пространственных отношениях.
Проблема состояния профессионального правосознания юристов — это не новый вопрос, беспокоящий современных ученых-юристов, но не потерявший актуальности, что приводит к мысли о том, что государство до сих пор не заинтересованно результативно реагировать на кризис современного правосознания.
Деформация профессионального правосознания юристов проявляется в сферах:
- профессионально-нравственной - потеря представления о гражданском и нравственном смысле профессиональной деятельности, подмена ее норм в поведении искаженными узкокорпоративными нормами, и как следствие, — нарушение законности;
- профессионально-интеллектуальной - шаблонность мышления, постепенная утрата его широты, глубины, критичности, преувеличение значимости собственного профессионального мнения и опыта, а иногда - их абсолютизация;
- эмоционально-волевой - разбалансированность и огрубление эмоционально-волевой сферы, появление длительных депрессивных состояний, рост внутренней и внешней конфликтности, агрессивность, ослабление волевых качеств, потеря способности к самоконтролю и саморегуляции;
- в сфере профессиональных действий — это, как правило, стремление к формализму, подмене делового подхода псевдо-деятельностью, произвольное толкование закона.
На примере сотрудников правоохранительных органов можно рассмотреть данную проблему под эгидой правового нигилизма, где, не умея профессионально раскрыть дело, отдельные лица приносят в угоду собственной карьере права, здоровье и жизнь граждан. Их девиз - любой ценой найти человека, которого можно объявить виновным, чтобы «не испортить» статистику, показать, как они умеют работать, заслужить благодарность начальства, поощрение, премии, чины и звания. Такая «палочная» система приводит к тому, что больше половины обвиняемых, находящиеся под следствием, зачастую, оказываются невиновными, но осужденными. А данная проблема возникает из-за «синдрома собственной непогрешимости» у судей. У данных судей, которые, верят в этот принцип, существенно снижается качество рассмотрения уголовных дел, в следствие чего, возникает огромное количество отменяемых и изменяемых решений, распространённых фактов необоснованного осуждения направления дел на доследование вместо вынесения оправдательных приговоров и других нарушений законности. Данные факты говорят о недостаточной профессиональной подготовленности и опыте судей, дефиците их принципиальности. Поэтому уместно будет сказать о возможности так называемых судебных ошибках, истоки которых проистекают, во-первых, от того обвинительного уклона, который сформировался в авторитарные годы и сохранился в наши дни; во-вторых, из-за недостатка судейских кадров.
Судебная ошибка — это трагедия, но особенно, когда дело касается жизни подсудимого. Известно, что прежде, чем маньяк Чикатило был разоблачен и получил заслуженное наказания, за его кровавые дела был расстрелян А. Кравченко. Еще больше невинных жертв пострадало в связи с кровавыми похождениями белорусского маньяка Михасевича, от рук которого погибло 36 молодых женщин. За дела действительного виновника были осуждены 14 человек: один из них был расстрелян, другой успел отбыть в неволе более десяти лет, третий после шести лет несвободы ослеп и т.д.[6] Совокупность вышеперечисленных фактов говорит не только о деформации профессионального правосознания юристов, но и о деградации личностной нравственности при выполнении, возложенных на юристов той или иной сферы, функций.
Таким образом, можно сделать вывод, что сущность деформации профессионального правосознания юристов определяется как комплекс своеобразных, взаимосвязанных изменений отдельных качеств и личности в целом, которые возникают вследствие исполнения юридической деятельности. Для этого комплекса характерны такие основные изменения. Во-первых, гипертрофия профессионально важных качеств, дальнейшая их трансформация в свою противоположность (бдительность — в подозрительность, уверенность - в самоуверенность, требовательность — в придирчивость и т.п.) Во-вторых, актуализация и развитие социально отрицательных качеств, в частности, жестокости, мстительности, вседозволенности, включая извращенные формы их проявления, возникают и становятся доминирующими определенные психические состояния (равнодушие, скука, раздражительность и др.) В-третьих, угнетение и дальнейшая атрофия отдельных черт, которые субъективно оцениваются как второстепенные или излишние. Это касается адекватной самооценки, профессиональной мотивации. В-четвертых, несоразмерное, дисгармоничное, а в дальнейшем искаженное соотношение и взаимодействие отдельных качеств и их групп. Имеются в виду гибкость и шаблонность профессионального мышления, служебные и внеслужебные интересы, культурно-эстетичные и органические потребности и т.п.
Обратить процесс деформации вспять сложно, но возможно, для этого нужно лишь изменить парадигму восприятия данной профессии. Для этого, каждому человеку, который хочет связать себя и свою жизнь с юриспруденцией, необходимо вслушиваться в проблемы ближнего своего, не идти на поводу денег, а пытаться своими силами и знаниями добиться справедливости там, где она есть, а не там, где ее покупают. Каждый из нас должен понимать, что внутри нас живет тот самый маленький Плевако, который хочет созидать и помогать, а не разрушать, разрушать себя, разрушать профессию, разрушать весь мир. Самое главное, помнить и понимать это. А государству нужно понимать, что существует лишь один способ, как помочь современному юристу усвоить идею права, надо всем им дать возможность спокойно использовать такой инструмент, как право.
[1] Кузнецов Р.А. Деформация профессионального правосознания юристов – С. 14
[2] Максимов С. И. Указ. соч. - С. 11.
[3] Кузнецов Р.А. Деформация профессионального правосознания юристов – С. 3
[4] Сапун В.А. Социалистическое правосознание и реализация советского права. - Владивосток, 1984.-С. 32.
[5] Гранат Н.Л. О механизмах следственного мышления // Вопросы судебной психологии. -М., 1971.-С. 23.
[6] Маринина А. Трупы надо раскладывать постранично // Аргументы и факты. — 1997. -№23.