Первую часть, посвящённую привычному образу Прометея, можно прочитать здесь.
История Прометея, принесшего людям огонь, совершенно по-разному рассказывается у Эсхила в трагедии "Прометей прикованный" и в «Теогонии» Гесиода. При общей основе это всё же совершенно разные образы и противоречивые характеры одного и того же героя.
По-разному поданный миф о Прометее различается в самом начале – с происхождения Прометея и, главное, с мотивов, заставших Прометея совершить свой «проступок», за который тот был наказан Зевсом.
У Гесиода Прометей – сын океаниды Климены; Эсхил же даёт ему более «значительное» происхождение, назвав сыном богини земли Геи, к тому же отождествлённой с Фемидой. При таком происхождении именно от Фемиды-Геи Прометей обретал пророческое знание. В разговоре с Ио он сообщает, откуда знает обо всём, что уже случилось и что ещё только случится с ней в будущем:
Вот что мать давнорожденная
Фемида-Титанида предсказала мне[1].
Что касается причин, по которым Прометей оказался прикованным к скале, то здесь разница в событиях оказывает самое серьёзное влияния на формировании образа Прометея и его трактовке. Если у Гесиода Прометей – коварный насмешник, озорник-трикстер, поплатившийся за желание дерзко подшутить над Зевсом, то у Эсхила – отважный герой-бунтарь, добровольно обрекший себя на муки ради помощи человечеству, дерзкий и гордый, но готовый на самопожертвование.
Сравним объяснение мотивов Прометея у Гесиода и Эсхила. Прометей у Гесиода - «на выдумки хитрый», его поступки – «коварные козни»[2]. Акцент поставлен совсем иначе, чем у Эсхила, здесь Прометей похищает огонь скорее из желания разыграть Зевса, и потому, хоть и называется в тексте «благороднейшим» и «великим благодетелем», не вызывает такой симпатии и сопереживания, как в трактовке Эсхила.
Эсхил совершенно опускает момент с дележом туши, рассказанный Гесиодом. История такая: людям надоело отдавать богам в жертву быков целиком, и Прометей предложил Зевсу самому выбрать, какая часть пойдёт на алтарь, а какая - останется людям. Только вот выбор подстроил весьма нечестный: всё съедобное мясо прикрыл неаппетитными желудками, а прочие отходы аккуратненько уложил в другую, более симпатично поданную кучу. Зевс выбрал более привлекательную упаковку, и очень разозлился, узнав, что под ней.
Что интересно, Прометей, по мнению Гесиода, делает это не ради людей, а забавы ради. Вообще, гесиодовский Прометей тот ещё трикстер, больше похожий на скандинавского Локи, чем на классический эсхиловский образ Прометея. Симпатии Гесиода целиком на стороне Зевса.
И Зевс укрывает огонь от людей не из желания их погубить, как у Эсхила, и вовсе нет речи о даровании людям наук и искусств. Зевс отказывается дать огонь людям, оскорблённый шутками обманщика и плута Прометея, причём сам Прометей за этот первый «розыгрыш» с быком вовсе не наказан; злится и приказывает приковать Прометея Зевс только после второго непослушания Прометея, тайно похитившего огонь и отдавшего его людям.
Меняют роль Прометея не только причины, но и последствия похищения огня, разнящиеся у Эсхила и Гесиода. Здесь, напротив, Эсхил опускает большую часть истории, рассказанной Гесиодом. У Эсхила нет ни слова о последовавшем наказании для самих людей. А ведь в «Теогонии» за поступки Прометея отвечает не только сам провинившийся, но человечество.
По Гесиоду, людям не угрожала опасность до того момента, как Прометей решил подшутить над Зевсом. Да, Прометей дал людям огонь - но именно из-за этого на них и обрушился гнев Зевса.
Разгневался милым он сердцем,
Как увидал у людей свой огонь, издалека заметный.
Чтоб отплатить за него, изобрел для людей он несчастье…[1]
Решив наказать людей, Зевс посылает к ним «приманку искусную, гибель для смертных» - прекрасную деву Пандору, несущую людям страшные беды в изящном сосуде. До того момента люди, по словам Гесиода, жили вполне счастливо и без дарованного им огня:
В прежнее время людей племена на земле обитали,
Горестей тяжких не зная, не зная ни трудной работы,
Ни вредоносных болезней, погибель несущих для смертных.
Таким образом, из трудов Гесиода возникает довольно неоднозначное впечатление о самой деятельности Прометея. Да, он принёс человечеству огонь и потому достоин называть «великим благодетелем», как, собственно, Гесиод его и называет. Но, во-первых, Прометей сделал это не из человеколюбия и желания спасти от грозящей беды (бед им вовсе не грозило), а из свойственного характеру озорства и желания обхитрить Зевса; во-вторых, минусов от этого предприятия люди получили ничуть не меньше, а то и больше.
В «Трудах и днях» Гесиод словами Зевса даёт оценку поступкам Прометея:
Рад ты, что выкрал огонь и мой разум обманом опутал
На величайшее горе себе и людским поколеньям!
Им за огонь ниспошлю я беду. И душой веселиться
Станут они на нее и возлюбят, что гибель несет им".
У Гесиода они получили от Прометея – не прямо, косвенно, но всё же из-за его поступка - болезни, а не лекарства, беды и мучения, а не избавление от них.
Существенную разницу в трактовке образа Прометея даёт и образ Зевса, куда более симпатичный Гесиоду. Этот вывод можно сделать хотя бы на основе эпитетов, которыми Гесиод награждает Зевса. Так, громовержец предстаёт «многомудрым», «многосведущим в знаниях вечных»; а узнав о задуманном Прометеем обмане, «разгневался милым он сердцем».
О дальнейшей судьбе Прометея и об освобождении его от мук также сообщается иначе, чем у Эсхила. Гесиод пишет, что Прометей был освобождён по воле Зевса, желавшего сильнее прославить своего сына Геракла. О долгой борьбе и о безуспешных попытках вызнать у Прометея тайну, показанных Эсхилом, у Гесиода вовсе нет.
Таким образом, Гесиод убеждённо пропагандирует послушание богам-олимпийцам и восхваляет Зевса, говоря:
Замыслов Зевса, как видишь, избегнуть никак невозможно.
Он ни в коем случае не поддерживает саму идею Прометея попытаться обмануть Зевса и усомниться в его всеведении и всесилии. В то время как Эсхил, напротив, именно бунтарство Прометея возводит к подвигу.
Искать причину такой разницы во взглядах стоит в историческом контексте жизни обоих авторов. Если Гесиод (VIII—VII века до н. э.), живший в архаический период, всеми силами защищал сложившиеся не так уж давно уклад и традиции, то Эсхил (525 до н. э. — 456 до н. э) жил и творил во время активной борьбы с тиранией и был убеждённым сторонником демократии, а потому всячески воспевал протест Прометея против Зевса - небесного тирана, отражая в мифологии политику.
__________________________
Подписывайтесь на канал, чтобы узнать больше интересного!
Понравилась статья? Не жалейте лайка!
Например, прочитать статью об образе Федры, ещё одного ярчайшего персонажа античности.
_________________________________
Источники:
Гесиод. Теогония. Труды и дни
Дилите Д. Античная литература. М., 2003.