Региональные СМИ — совершенно самобытное явление, осталось в них что-то ностальгическое, советское. Это постоянная борьба прогрессивных идей и необходимости подчинения территориальной власти, которая их финансирует. Я сама несколько лет посвятила региональным изданиям, и мне всегда казалось, что в них журналисты воспринимают свою работу по-другому.
Юрий Степанов работает в изданиях Краснодарского края больше 20 лет. Он входил в губернаторский пул, снимал фильмы о достижениях Кубани «для Путина», работал с молодой Симоньян до создания Russia Today. Сейчас он — главный редактор издания «Кубань-24».
LOCALОЧКА поговорила с Юрием о свободе и цензуре в региональных изданиях, о журналистской ответственности и самобытности областных СМИ.
— Какие темы требуют более широкого обсуждения в региональных медиа сегодня?
— Любая тема при условии грамотной подачи может широко освещаться в СМИ, но многое зависит от личности. Если споткнулся о рельсу один человек — я, ничего не будет, а если споткнулся Ленин, это совсем другое. Я недавно писал об этом. В 1917 году в апреле в Стокгольме Ленин участвовал в небольшой демонстрации и споткнулся о трамвайную рельсу. И уже в XXI веке художник, который увидел фотографию этого события, узнал то место, вырезал этот кусок мостовой с рельсом и поставил перед музеем современного искусства в Стокгольме. Отличный пример новостного повода. Мы бы споткнулись — ничего, а Ленин — о, рельсу вырезали!
— Что должны учитывать медиа, устанавливая контакт с аудиторией?
— Учитывать мнение этих людей. В этом плане все везде одинаковое, меняется только форма со временем. Если раньше в редакцию приходили письма, люди звонили, то сейчас эту миссию просто взяли на себя соцсети и электронная почта. Даже я бы сказал, что электронная почта уже сильно запаздывает.
—Но ведь в большей части поднимаемые темы определяет фигура владельца? В случае с Кубань-24 это так?
— Всегда определяет. Конечно, все читали детективы скандинавские «Девушка с татуировкой дракона», где гордые скандинавские журналисты могут опубликовать в журнале какого-нибудь биг-босса расследование о черных делишках этого биг-босса, и он скажет: «Да, пожалуйста, ребята, конечно, у нас же свобода слова». Мы понимаем, что это книжка. Вся свобода заканчивается там, где начинается конфликт хозяина и журналиста. И я тоже не вижу в этом ничего страшного, потому что журналист может уволиться и пойти в то издание, где он может опубликовать свою статью. Задача государственных СМИ максимально полно рассказать, как государство делает свои дела. А частных, и это тоже нормально, покритиковать государство за то, как оно неправильно делает эти дела. Это разнообразие и дает ту полную медийную картину, которая существует во всем мире.
И опять же, какой человек скажет о себе, что его нельзя подкупить? Подкуп ли то, что было ему плохо, а потом тот, кого он критиковал, взял его на работу. И тут человек перестает его критиковать, так как ему вдруг стало хорошо. И вот здесь уже свобода заканчивается в журналистике.
— В чем и как проявляется ответственность журналиста сегодня? Что сегодня означает для журналиста его репутация?
Не только для журналиста, но и для любого человека, который делает свое дело, репутация нереально важна. Ну как без репутации? Как бы мы не ломали копья вокруг Соловьева, Киселева, у них есть разная репутация. Целая куча людей уважает, целая куча людей ненавидит, кто-то считает профессионалами. В конце концов лучше не нам говорить об их репутации, лучше оставить это предкам. Вот как сейчас молодые журналисты пишут диссертации о Мерешковском, о 19 веке – начале 20, когда был расцвет русской журналистики, так лет через 50 будут писать о мертвеньких Соловьеве и Киселеве, но дай Бог им здоровья, конечно. И вот тогда уже можно будет говорить о репутации. А сейчас репутация это такая эфемерная вещь. Все помнят политолога Глеба Павловского. Он много лет работал на правительство и давал одни анализы, его просто утаптывали либеральные круги России. Но потом он потерял контракты с правительством. И вдруг он стал либералом и оппозиционером, его начали уважать либералы и оппозиционеры! Перевоспитался, перековался в правильном направлении! Но я не удивлюсь, если он лет через 5 получит контракт с новым правительством и будет опять публиковать от своего фонда какие-то неправильные с точки зрения либеральной журналистики материалы. Он снова будет врагом. Я к тому, что жизнь сложная штука. Нельзя к ней подходить с точки зрения репутации. Я и к Познеру очень странно отношусь. Человек, который работал на 1 канале, как бы он ни честно делал свое дело, он все равно не может говорить о независимости своей полной и беспристрастности. Все так сложно, и жизнь такая сложная! Поговорим о репутации через 50 лет.
—Какие тенденции в региональных медиа можно выделить за последние 20 лет?
— Самое грустное, конечно, это постепенное исчезновение бумажной прессы. Если раньше люди стояли в очередях у киосков, то сейчас там все заполнено шоколадками, ручками, кроссвордами. Вот кроссворды люди почему-то до сих пор не научились разгадывать в смартфонах.
Несколько лет назад трудно было представить прямой эфир телевидения, который смотрит меньше зрителей, чем на сайте этого СМИ. А сегодня телевизионные прямые эфиры чаще смотрят в интернете, а не ловят их на антенну. Увеличивается количество людей, которые телевизор используют в качестве экрана для выхода в какие-то стриминговые сервисы. А телевидение уже не совсем телевидение, а сайты, на которых смотрят телевизор. Для телевизора это ни хорошо и ни плохо, это иной вариант существования. Никто же не жалеет о том, что наша страна делала самые лучшие иголки для примусов. Их уже не жалко, их уже нет. Конечно, разорилась куча людей, которые делали эти иголки для примусов, но человечеству стало легче готовить еду. Так что и с телевидением произойдет то же самое, телевидение станет удобнее смотреть. Но какие-то вещи, конечно, исчезнут. Представляете, вся наша страна истыкана телевизионными башнями с аналоговыми передатчиками, в которые были вложены миллиарды долларов, чтобы телевизор доходил до самых окраин, до Чукотки и до Камчатки. И вот это все пропадет, исчезнет, будет разобрано, переплавлено, а то и брошено. Это очень грустно, но это эволюция.
— А если говорить о цензуре?
Многие журналисты говорят о том, что блогеры могут забирать у них работу, что они могут публиковать все что хотят, а СМИ за фейки накажут. Все мы видим, что сейчас постепенно все сдвигается в ответственность каждого человека, и даже в интернете за то, что он написал. И отвечать как СМИ вскоре будут все. Мы за 90-е годы, за начало 2000-х, привыкли к безнаказанности. Ты можешь написать все, что хочешь в интернете, и за это тебе ничего не будет. Вот сдвигается все к тому, что ты, лежа на диване, не просто брякнул в пространство, что захотел, а должен проверить эту информацию. А вот это уже многим, конечно, не нравится. К этому не привыкли, но придется. Многие воспринимают это как зажим свободы слова. Когда какие-то наказания за посты, еще что-то…
— А вы так это воспринимаете?
— Каждую такую штуку надо рассматривать исключительно индивидуально, нельзя говорить в общем о конкретных случаях. Если блогер или журналист ломает судьбу человека, если люди, облеченные властью, поломали судьбу этого журналиста или блогера, то каждая такая ситуация — это подсудное, уголовное, административное дело.
Мария Крайнева
Читайте LOCALОЧКУ в Дзене и следите за новостями регионов и маленьких людей в нашем Телеграме
Подписывайтесь на нас в Инстаграме