Мой дед, Тимофей Семенович, один раз видел медведя, правда, издалека. Медведь стоял по колено в воде и… Нет, не так выразился (у медведей же нет коленок). Но есть «колокольчики», как называют их охотники. Ну, те, которые болтаются между ног (и ног то у них нет, вот горе какое). Ну, те, что болтаются между задних лап.
Так вот, медведь стоял в воде по самые «колокольчики», хватал рыбу и бросал ее через себя на берег. Но не учел, что река в этом месте делала зигзаг и получалось, что медведь бросал рыбу опять в воду… Порыбачив таким образом, мишка вылез из реки, побродил по берегу в поисках рыбы и с матом, вернее, с ревом удалился в лес. Деду повезло, что не попался в этот момент ему под руку, вернее, под лапу.
Из того, что Александр Иванович, другой мой шурин, рассказывал о медведях, интересно было все, но особенно запомнились два эпизода.
Для этого эксперимента необходимо было подкрасться к медведю как можно ближе, самому не обгадиться со страха, и неожиданно для медведя заорать на всю тайгу. Мишка, который собирает ягоду обычно в недоступных для человека местах, сорвется с крутого обрыва, обгадив все вокруг, и убежит вглубь тайги. Отсюда и пошло название: медвежья болезнь.
У человека такое тоже иногда случается, хотя для этого и не обязательно сильно орать. Александр Иванович божился, что сам участвовал в этом эксперименте, правда, случайно, когда не было сезона охоты на медведей. И по его словам, медведь не столько наложил (чуть не сказал: в штаны), сколько, извините, навонял - вонь стояла на гектар, не меньше.
Второй случай был еще замечательней. Александр Иванович в компании охотников и собак набрели на медвежью берлогу. Собаки были возбуждены до крайности, что дало основание думать: в берлоге еще кто то есть. Горящие головешки, брошенные в берлогу, ничего не прояснили.
Идея использовать в таких случаях собак не нова для охотников.
Подозвав собаку, Александр Иванович неожиданно схватил ее и бросил в берлогу, откуда она с визгом выскочила и исчезла в тайге.
В берлоге кто-то был!
Пока охотники обдумывали создавшуюся ситуацию, возвратилась собака (то ли азарт пересилил в ней страх, то ли чувство дружбы). А вместе с собакой возвратилась и идея. Александр Иванович опять подозвал собаку, но уже не так легко как в первый раз.
Шурин как мог, успокоил собаку и неожиданно для нее опять швырнул в берлогу! И ожидаемо для всех собака, вылетев из берлоги, опять рванула в спасительную тайгу, унося с собой визг и неосуществленную идею…
На освободившееся в голове место хлынули другие мысли. В экстремальных ситуациях мысли проносятся в огромных количествах и с огромной же скоростью. В голове Александра Ивановича, сменяя друг друга, проносились здравые и абсурдные идеи. Впереди берлога. Позади обрыв. Если медведь, выскочив из берлоги, бросится на него, нужно будет перед самым контактом резко, неожиданно отклониться вбок, подставив подножку, и мишка полетит в обрыв…
В этом месте рассказчик прекратил рассказ. У меня не было больше сил сдерживаться! Стрессовая ситуация, поток бредовых мыслей, цинизм охотника, собачий ужас и собачья преданность – все перемешалось в моей голове. Я задыхался от смеха сквозь слезы. Родные смеялись над моей истерикой. Мой смех не давал одному продолжать рассказ, а другим слушать. Подсечку медведю?! Ой, мама, роди меня обратно! Ой, не могу-у! Все смеялись друг над другом! Меня (деда) никогда не видели в таком состоянии!
В моей деревне Кировке было немало охотников. А рассказов об охоте – не поддается учету! Об охоте рассказывали все, даже те, кто ни какого отношения к ней не имели. Курьезов – масса. Не помню, кто рассказывал и про кого. Помню, что кабан на охоте кому-то порвал задницу. Не сильно, слегка. Но это для нас, слушателей и читателей, «не сильно». Пострадавший, конечно, с нами не согласится. Рана зажила быстро, но у пострадавшего надолго отпала охота ходить на охоту (простите за тавтологию). Наконец товарищи уговорили его опять пойти на кабана. Уступили ему самое лучшее место на тропе. И когда кабан проходил мимо охотника, чуть ли не задевая ухом ствол ружья, наш герой не смог нажать на спусковой крючок. С инстинктом трудно справиться, особенно со страхом.
Но более оригинальной мысли мне не приходилось слышать. Подсечка медведю?! Ой, мамочка! Мне в самой буйной и извращенной фантазии такое не могло бы прийти в голову.
И совершенно не помню конец рассказа, как завалили медведя. И завалили ли вообще. А собака, хотя и не сразу, но домой вернулась. Бедные собаки! Неужели нельзя научиться выбирать друзей?
Хорошо сидим.