(подробности по тегу "закреп")
Я вздохнул.
- Ну, может быть, и не чувствовал... Да, я казался самому себе мешком с костями и размороженным мясом, вялым, ко всему безразличным... Но дело-то не в этом. Дело в том, что одни бы сутки не сделали из меня что-то гораздо более худшее, а теперь, когда я в любой момент могу принять таблетку, тем более... Ты и сама сейчас, между прочем...
- Тут речь не об одних сутках. Мы должны были узнать, что происходит на острове вокруг интерната ещё вчера, более чем сутки назад. Если бы мы не пошли на поводу у этих двух твоих дружков-идиотов, мы уже сегодня бы смогли сделать какие-то определённые выводы из происходящего, и, возможно, сегодня же составить какой-то определённый план к действию...
А если бы мы ещё вчера обнаружили, что выбраться с острова нет никакой возможности, чуть было не спросил её я, но подумав, не стал этого делать. Я не чувствовал себя в тот момент человеком, попавшим в ловушку, но она, судя по всему, чувствовала, мало того, думала о себе, как о каком-то звере, пойманном для научного эксперимента, который, в свою очередь, уже начал проводиться над ней, и понимала, что если он закончится благоприятно для самих экспериментаторов, то ей придётся распрощаться со всем, что было для неё привычно, возможно даже, со своим прежним обликом. Вообще, я с трудом понимал, как мы оба избавимся от этого дерьма, которым накачали наши организмы, даже если сумеем удрать отсюда, так как любой представитель официальной медицины там, на Большой Земле, увидев нас, скорее, бросится не лечить нас, а строчить диссертацию насчёт нашего странного недуга, возможно, что даже привлечёт к этому таким образом кого-нибудь из структур повыше, и тогда наша с ней жизнь станет адом, ещё большим, чем то, что мы были сейчас вынуждены терпеть здесь, в интернате, но... Доказать это Жанне тогда было, наверное, трудновато. Во-первых, потому что хоть я и говорил ей, что не чувствую никаких изменений, это было неправдой — даже несмотря на таблетки, я стал воспринимать всё слишком легко и беззаботно, даже когда оно того совсем не стоило, перестал замечать многие вещи, над которыми другой бы, нормальный человек, наверняка задумался, и попытался избежать, и это уже не говоря о том, что на мои метаболические процессы препарат вообще, кажется, никак не влиял, и я продолжал мало есть, мало пить, мало спать и мало испражняться — возможно, что этот препарат просто-напросто играл роль успокоительного и обезболивающего, и благодаря его приёму нормальной себя чувствовала разве что моя нервная система, и если это было так, то рано или поздно у меня действительно должно было начаться привыкание к нему. Во-вторых, недавние рассуждения Нэнси Вайновски и её особая неприязнь к Жанне (и, в свою очередь, неприязнь к ней Джерри) натолкнули меня на мысль о том, что склоки и скандалы не закончатся даже в том случае, если большой склад вновь окажется открыт и будет находиться во всеобщем доступе — а в таких условиях, когда над людьми нет никакого фактического контроля, и большинство из них способно изуродовать, а то и прикончить тебя одним лишь взмахом руки, пожалуй, от скандалов и ругани нужно держаться как можно более дальше, а ещё лучше — удрать от тех, кто их может устроить, и как можно дальше. Любой из этих двух аргументов, если бы их помянула Жанна, мог, по меньшей мере, заставить меня замолчать, а её, в свою очередь, ещё больше проникнуться идеей необходимости попытаться убежать с острова.