Мы 2 недели жили в доме отдыха в небольшом южном городке.
Каждое утро мы вышагивали по плитке один за другим как утята без мамки-утки. Животы наши были округлены завтраком, дни стояли солнечные и жаркие. Все заряжено для веселья, только вот незадача: скука там была смертная.
Через неделю мы все уже захотели домой, о чем стали коллективно ныть родителям. Но случилось чудо для них, и в один из таких утячьих обходов мы содрогнулись от страшного ора.
Источником крика была моя двоюродная сестра Олька. Пухленькая, светловолосая, она смешно щурила нос, и, сидя на попе, отчаянно рыдала. Мы со всех ног побежали за взрослыми, не в силах скрыть свою радость. Наконец произошло хоть что-то интересное.
Взрослые быстро сделали заключение: в Олькиной тапке сидела оса. Осе не понравилось, что на нее наступили, и она дала залп.
Вечером того же дня мы сидели на крыльце и обсуждали случившееся.
Каким-то образом сопливый посреди лета Пашка эмоционально вещал:
- Ребята, вы представляете, есть люди, которые могут умереть от укуса осы.
Здесь он дожидался, пока у нас брови сами поползут вверх от удивления. Давал нам время удивиться. И продолжал:
- У таких людей аллергия и они могут задохнуться от анифилического шока.
Пашка вообще любил ввести смуту в наши детские ряды. Он вечно вскакивал и говорил ни с того ни с сего:
- А вы знали, что в миллионе шесть нулей? А еще есть триллиард. Там нулей больше двадцати, мне папа сказал.
Тогда мы могли еще денек убить за спорами, плавно переходящими в оскорбления по одёжному и носовому признаку.
Но в этот раз парень был особенно взволнован. Он к тому же зачем-то взял в руки придавленное тельце виновницы происшествия. Задумавшись, он вдруг выдал:
- Она, конечно, была не права. Но мне папа говорил, что у нас, у людей, даже бомжей хоронят. Жалко осу. Она ведь просто защищалась, и от этого умерла.
Тогда мы пошли на задний двор. Там было очень красиво: все благоухало, разноцветные шапки цветов небрежно торчали в разные стороны и привлекали шмелей. Любящую драму Ольку к тому моменту отбрасывало как выстрелом от них. Объяснять, что шмели не кусаются мы ей устали, там у человека скоропостижно сформировалась фобия. Так что пока она повизгивала и подпрыгивала, мы совещались без нее.
Конечно, Пашка больше всех нас вместе взятых знал лексики на тему «смерть». Тогда я с удивлением узнала, что такое морг, отпевание и даже участвовала в поиске подобия белых тапочек для нашей первой усопшей.
Да, забыла сказать, мы тогда решили открыть похоронное бюро для насекомых. Действовать решили втайне от родителей, предприятие построить на заднем дворе.
Мы и сами не заметили, как стали быстро пролетать дни. Дел было невпроворот. Во-первых, у нас был человек, который отвечал за поиск трупов. Мы поклялись никого не убивать, если клиентов не будет целый день. Если случались «нерыбные» (ненасекомные?) дни, мы просто облагораживали морг и ритуальный зал.
Как только поступала новая букашка, другой специальный человек определял его вид: таракан, бабочка, муха. Затем насекомое препарировалось. Пашка всем популярно объяснил, что мы должны уметь отличать естественную смерть от убийства, например. Это было важно для статистики.
Как только причина смерти была выявлена, мы клали клиента в специальную коробочку, вставали все кружком и по очереди говорили букашке хорошие слова. Затем, ясное дело, закапывали.
А один раз у нас был вип-клиент. Какой-то невообразимой красоты черный жук, который переливался на солнышке как бензиновое пятно на асфальте. В маленький гробик мы положили ему самые красивые цветы, которые нашли. Некоторые девочки даже плакали.
Так к нам и подкрался последний день пребывания в том месте. Как водится, уезжать уже никто не хотел. Взрослые стали догадываться о нашей тайне. Сочли странным, что мы не орем, не играем в ляпки и не деремся, в конце-то концов, как все нормальные дети. Только ходим по тропинкам как муравьи и стоим иногда в кружочке, будто молимся.
Пашка проболтался первым. В этот раз его тесная связь с отцом сыграла против нас.
Ох, что там было. Нас заставили разрушить кладбище и прилегающие к нему объекты. Попытались нам объяснить, что есть вещи, которые касаются только взрослых. Что это все серьезно, а мы тут разводим цирк. Мы не понимали. Для нас это и было серьезно.
Вечером последнего дня мы собрались нашей могучей кучкой на заднем дворе, чтобы попрощаться с местом.
- Вот мне говорил папа, что в девяностых бизнесы отжимали, а сам! – с досадой кричал Паша, кулаками размазывая слезы по щекам.
Надеюсь, что он быстро простил своего замечательного папу.
И что тот рассказал ему еще миллиард интересных историй. А вы знали, что в миллиарде 9 нулей?
