ЖИВЯ БОК О БОК ЧЕРЕЗ СИЛУ (Картина четвертая)
Арнольд Анатольевич поднимается из-за стола, проходит к «исповедальному креслу», садится в него. Тихая музыка, звучавшая до этого в зале ресторана, смолкает. Из-за кулис доносятся возгласы: Мужик, вываливай всю правду! Жги, мужик! Жги!
Арнольд Анатольевич: (Сидя в кресле). Я родился в неполной семье. Отца у меня не было. Нет, отец у меня, конечно же, был, но моя мать никогда мне о нем не рассказывала. Моего отца и меня самого моя мать считала главной ошибкой в своей жизни. Мои вопросы о своем отце неизменно выводили мою мать из себя, и со временем я перестал её об этом спрашивать.
Вера: А ваша мать жива?
Арнольд Анатольевич: Она жива, но очень несчастна. Как несчастен любой, кто хочет жить только для себя, страдая при этом от одиночества. У моей матери масса достоинств. Она, например, способна заступиться на улице за незнакомого ей человека, но мне была нужна её любовь.
Вера: Я вас поняла. Продолжайте.
Арнольд Анатольевич: Моя мать меня часто наказывала. Хлестала ремнем за все. За сломанный нечаянно карандаш, за перепачканную рубашку, за разодранную штанину на моих школьных брюках. Ведь я мешал ей устроить свою жизнь так, как ей этого хотелось. Например, выйти заму за директора большого универмага. Но директора больших универмагов не станут тратить деньги на воспитание чужого ребенка. Директора больших универмагов умеют считать свои деньги. Одним словом, не находя ответы на многие вопросы, которые меня волновали, я до пятнадцати лет был целиком предоставлен самому себе. К шестнадцати годам мне захотелось стать актером, чтобы на худой конец обрести театральную семью. Но знакомство с театром отвратило меня от этой мысли. Роясь в чужих душах, актеры забывают о своей душе. Их души мстят им за их равнодушие. Души актеров болят. Как они их лечат, вам, думаю, известно. Многие актеры обречены воспроизводить на сцене режиссерские ошибки. Чужие заблуждения. Пусть вполне добросовестные, но все же заблуждения. Это тоже не добавляет актерам радости.
Иван Сергеевич: Точно! Был у меня один актеришко знакомый, так он так пил, что любой сапожник мог позавидовать.
Варвара Петровна: (Мужу) Молчи. Сам не многим его лучше. И хватит себе одному водку подливать. Ты не один за столом.
Роберт: (Стоя рядом с «исповедальным креслом») Продолжайте, прошу вас.
Арнольд Анатольевич. Продолжаю. Потом мне захотелось стать священником. Но, похоже, сам Бог удержал меня от этого шага. Окажись я в семинарии, я бы мог утратить веру. А к семнадцати годам, кроме веры в то, что Бог меня любит, в моей душе никакой иной веры уже не осталось. Утрать я и её тоже, я бы здесь сейчас не сидел.
Иван Сергеевич: Был у меня один знакомый дьяк…
Варвары Петровна: (Мужу) Молчи, я сказала! Опять уже выпил. Пусть только люди уйдут. Ты у меня узнаешь.
Арнольд Анатольевич: Не желая быть для своей матери обузой, я после восьмого класса пошел работать на судостроительный завод. Но учебу не бросил. Закончив десять классов вечерней школы, я поступил в институт. Но мечта о дружной семье не давала мне покоя. На втором курсе я женился на своей однокурснице. Но, как потом оказалось, ей был нужен не я, а наша с матерью квартира и городская прописка. Живя со своей женой, я часто вспоминал своё детство. Моя жена напомнила мне мою мать, считавшую меня своей главной ошибкой в жизни. Институт мне пришлось бросить, так как мне нужно было зарабатывать деньги для своей семьи. Но чем лучше я относился к своей жене, тем быстрей она дичала. У нас с ней родилась дочь. После рождения дочери я вдруг с ужасом понял, что моя жена усиленно выживает меня из моей же квартиры. Чтобы хоть как-то унять свою душевную боль, я стал часто выпивать. Я начал пить.
Иван Сергеевич: Вот это я отлично понимаю!
Арнольд Анатольевич: В итоге все кончилось тем, что я добровольно ушел из дома, оставив жене и нашей дочери свою квартиру. Стал бродягой. Больше мы с моей бывшей женой не виделись.
Иван Васильевич: А вот этого я не понял. Куда он от своей жены ушел, если она тут сидит. (показывает рукой на Нину Ивановну).
Варвара Петровна: (Мужу) А у тебя всегда так! Ты сначала ничего не понимаешь, а на другой день ничего не помнишь. Хватит пить!
Молодожены хохочут
Арнольд Анатольевич: Живя у разных женщин, а иногда и на грязных чердаках, я как-то раз подумал, что моя бывшая жена в чем-то могла быть права. Например, в том, что я мало вещей делал по дому. Пьющие люди меня поймут. С подтекающим в кухне кране можно прожить, а без ежедневной выпивки никак. Тогда я решил, что буду исправлять разную бытовую сантехнику в чужих домах, раз не делал этого в своем собственном доме. Меня приняли с испытательным сроком в службу «Муж на час». Там я сейчас и работаю. А вчера мне сказали, что я должен буду разыграть роль мужа одной женщины на свадьбе. И вот я здесь перед вами.
Нина Ивановна: Не верьте ни одному его слову! Он опять пьян и несет всякую пакость! (Арнольду Анатольевичу) Что ты меня позоришь при людях, подлец? Я твоя жена!
Арнольд Анатольевич: Вы не моя жена. Хоть характером на нее вы очень похожи. Рядом с вами сидит мой диспетчер. Можете у нее спросить.
Нина Ивановна: (Елене). Это с вами я говорила по телефону?
Елена: Со мной.
Нина Ивановна: (Елене, вполголоса). За такую медвежью услугу я вам ничего платить не буду. Я вас просила подобрать мне мужа, а вы мне идиота какого-то подсунули. (к гостям) Люди добрые, мой муж вам все врет!
Роберт: Простите, мадам, но лично я склонен верить не вам, а этому мужчине. Пока он говорил, красная лампочка ни разу не вспыхнула. Этот мужчина говорит правду, и за это я плачу ему тысячу марок. (достает деньги, предает их Арнольду Анатольевичу).
Нина Ивановна: Что делается, люди! Этому лгуну еще и деньги за его вранье заплатили.
Роберт: (Нине Ивановне). Я восхищен вашим упорством, мадам Нина. Не зря же имя всем женщинам - есть вероломство. Так классик английский сказал.
Елена: Английский классик сказал так не про всех женщин. Можно мне занять место в правдивом кресле?
Роберт: Сделайте одолжение, мадам Елена.
Нина Ивановна: (Елене) Вам мало опозорить меня, так вам еще и моего сына надо опозорить. Зачем ходить? Можете отсюда прокричать, что вы не невеста моего сына.
Елена: Раз вы отказываетесь платить за наши услуги, то мне самой надо о себе позаботиться. (встает со стула и проходит к креслу).