Гитлер, как известно, любил живопись и архитектуру. Его воображение поражали четкие линии. А молодой архитектор Альберт Шпеер был его любимцем и вхож в личный кабинет. При этом фюрер со своими соратниками мог обсуждать что угодно, от партгеноссе Шпеера секретов у него не было.
Однажды, Шпеер услышал весьма любопытный разговор. Позже он описал его в своей книге:
29 сентября Риббентроп вернулся из второй поездки в Москву с германо-советским договором о границах и дружбе, подтверждавшим четвертый раздел Польши.
За столом у Гитлера он рассказывал, что никогда не чувствовал себя так непринужденно, как среди сотрудников Сталина: «Как будто я оказался среди товарищей по партии, мой фюрер!» Гитлер довольно равнодушно отреагировал на взрыв энтузиазма обычно бесстрастного министра иностранных дел.
Далее Риббентроп заявил, что, по всей видимости, Сталин удовлетворен пограничными соглашениями, так как, когда все было решено, собственноручно отчертил на карте участок в отведенной России зоне и презентовал его Риббентропу как огромный охотничий заповедник.
Тут разъярился Геринг — он стал убеждать всех, что Сталин вряд ли мог сделать такой подарок лично министру иностранных дел — наверняка это дар германскому рейху и, следовательно, ему, Герингу, как главному егермейстеру рейха.
Между двумя страстными охотниками разгорелся жаркий спор, в результате которого министр иностранных дел погрузился в угрюмость, ибо Геринг оказался более убедительным и настойчивым.
Могло ли быть такое на самом деле? Мог ли Сталин подарить Риббентропу или кому бы то ни было участок земли для охотничьих угодий? И где он мог находиться?
Сталин не осуждал вторжение немцев в Польшу. 7 сентября 1939 года он говорил генеральному секретарю Димитрову следующее:
"Война идет между двумя группами капиталистических стран <…> за передел мира, за господство над миром! Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга… Уничтожение этого государства в нынешних условиях означало бы одним фашистским государством меньше! Что плохого было бы, если бы в результате разгрома Польши мы распространили социалистическую систему на новые территории и население".
И 14 сентября 1939 года Иосиф Сталин принял судьбоносное решение. 17 сентября части Красной армии, в составе армейских и конно-механизированных групп перешли границу Польшу и вошли на территорию буржуазной республики. На то были свои основания, гитлеровцы уже вели бои за Варшаву, а после ее падения дни свободной Польши были сочтены, и тогда Гитлер оказался бы куда ближе, чем хотелось товарищу Сталину.
Красная армия заняла Кобрин, Гродно, Ровно, Золочев, Чортков. Через два дня после начала операции советские войска заняли Владимир-Волынский, вышли на окраины Львова.
Гитлер планировал остановить немецкие войска на линии Сколе – Львов – Владимир-Волынский - Белосток, но руководство Советского Союза этому резко воспротивилось. Сталину был нужен Львов. Между тем уже 20 сентября в восточных пригородах Львова закипели бои между советскими и немецкими танками. Масло в огонь подливала армия войска Польского, которая была вынуждена сражаться между двух огней.
Но все противоречия были разрешены. И новая линия разграничения была установлена следующим образом: р. Писса, Нарев, Висла, железная дорога вдоль р. Сан. 25 сентября Сталин предложил Германии обменять Люблинское и часть Варшавского воеводства на Литву. Берлин согласился.
Таким образом, Советскому Союзу досталась территория Западной Белоруссии и Западной Украины, Литва. Где мог находиться тот заповедник, который со слов Риббентропа Сталин "подарил" ему?
Возможно, он имел в виду территорию Беловежской пущи, где неоднократно охотились и Риббентроп и Геринг, обсуждая с польским руководством возможные совместные действия против Советского Союза и раздел Чехословакии? Но Польша тогда отказалась присоединиться к антикоминтерновскому пакту и в сентября 1939 года самолеты люфтваффе сравняли с землей Беловежье.
Ответ прост. Нигде. Риббентроп соврал, как делал это неоднократно до и делал это неоднократно после. Сталин не мог раздаривать территории Советского Союза. Это противоречило коммунистической морали. Это противоречило всей доктрине построения советского общества.
Да, Союз мог прирастать территориями бывшей Российской империи, но он не мог позволить кому бы то ни было извне чувствовать себя на них хозяевами. Не известно ни одного случая, чтобы Риббентроп или главный егермейстер Геринг охотились в советских заповедниках на аннексированной Советским Союзом территории.