Превью: Буддистская легенда об одном мастере чайной церемони.
Рассказ опубликован в журнале "Урал" №11/2017
4
ОСКОРБЛЕНИЕ РОНИНА
Акатётин – большой красный бумажный фонарь – ярко освещал вывеску идзакая «Странствующий монах». Заведение было недорогим и потому чрезвычайно оживлённым и людным. В лучшем его зале расположилась громкая компания из десятка самураев. Поводом для большого количества сакэ было продвижение по службе одного из них – самого шумного и весёлого. Явление карьерного роста в те дни было делом исключительно редким и потому значительным. Среди приглашённых были и наши герои: Такасуги Арихито и Каваками Сигэмаса – известные и очень почитаемые в своей провинции люди.
– …А она отвечает: «Извините, господин, но и следующим днём я буду ни на что не годна – ночи слишком холодны для хорошего отдыха!»
Раздались взрывы хохота.
– Пойди разбери этих глупых юдзё – работают как собаки, а потом ни рукой, ни ногой пошевелить не могут! – сквозь смех проговорил другой самурай. – Ты что, Накамаро, не можешь сходить к нормальной гейше?
– Прошу меня извинить, но о чём с ней говорить? – пьяновато протянул Накамаро.
– Может, стоит быть честным и прямо сказать, что денег жаль на гейшу? – сощурившись, уязвил третий самурай, обнажая в улыбке недостаток двух передних зубов, выбитых в поединке.
Вновь раздался смех и пуще остальных густой хохот самого Накамаро.
– Правильно, Накамаро, – пустым разговором плоть не накормишь! Лучше бери пример с ненасытного Синсаку.
– А что Синсаку? – икнув, спросил Накамаро.
– Что-что? Не вылазит из Ёсивара – торчит там ночи напролёт!
Все, включая Синсаку, снова от души расхохотались. Под весёлый гомон разливалось сакэ и подавалась незатейливая, но обильная закуска. Виновника торжества поздравляли и желали дальнейшего продвижения по службе.
В это время появилась ещё одна компания. Во главе её был не очень опрятный, хмельной, но весьма крепкого сложения самурай. Пятеро сопровождавших его собутыльников были не благородного происхождения. Вновь прибывшая компания громко и непочтительно потребовала сакэ.
Выпив, самурай принялся пристально и вызывающе оглядывать компанию празднующих. Ему потребовалось лишь несколько мгновений, чтобы понять, кто из гостей мастер чайной церемонии.
– Путь чая – истинный путь самурая! – вдруг очень громко, так, чтобы заглушить общий шум, произнёс вновь прибывший. – Новое слово в бусидо!
Спутники его разразились пьяным смехом, в то время как компания празднующих непроизвольно притихла, дивясь подобной наглости. Самурай же выпил ещё сакэ и продолжал:
– Одни монахи говорят, что если перед боем полить клинок чаем, то обладатель его становится непобедимым! Судя по возрасту знаменитого мастера чайной церемонии, это так!
Прихлебатели грянули издевательским хохотом ещё пуще прежнего.
– Как ты смеешь, негодяй! – первым пришёл в себя Сигэмаса. – Я зарублю тебя прямо на месте!
Лицо его покраснело от гнева, и он уже готов был выхватить клинок, но его властным жестом остановил мастер чая.
– Не нужно, Сигэмаса. Если молодой человек ищет ссоры, то непременно её найдёт.
Лицо Арихито оставалось ровным и спокойным, словно речь шла об отвлечённых пустяках. Ни одна чёрточка на лице не исказилась и не нарушила хладнокровного его выражения. Голос же мастера чая в наступившей тишине, – прислушивались даже из самых отдалённых комнаток заведения, – звучал глубоко и чисто.
– Послезавтра, в полдень у монастыря Энрякудзи мне будет удобно дать вам удовлетворение, – мастер отпил чай, после чего с достоинством поднялся и, всё так же хладнокровно и смело глядя в глаза обидчика, произнёс. – Я, самурай Такасуги Арихито из рода Такасуги клана Симадзу, вызываю тебя на поединок! Ты принимаешь вызов?
Прошелестели взволнованные голоса. Наглый самурай-обидчик на мгновенье растерялся от такой выдержки – он предполагал более длительное развлечение в своих издевательствах, надеясь таким образом смутить, вывести из душевного равновесия малоопытного в поединках мастера чая. Однако мимолётная растерянность ронина вновь сменилась нахальной усмешкой – всё-таки основной своей цели он достиг.
– Что ж!.. Это по мне! – развязно протянул он, вставая. – Это по-мужски! Я, самурай Куроки Макиро из рода Куроки…
– «Клана ронинов»! – вполголоса ядовито добавил Сигэмаса.
При этих словах Куроки Макиро побагровел. Бешеный гнев, как вспышка молнии охватил его лицо, и он схватился за рукоять меча, едва не погубив всё дело. Но в следующее мгновенье вернул себе прежнее хладнокровие, криво усмехнулся, бросив высокомерный взгляд на Сигэмаса и довершил, по-прежнему обращаясь к Такасуги Арихито:
– …принимаю твой вызов!
Шатаясь от выпитого, он развернулся и зашагал было прочь, но словно что-то забыв, небрежно полуобернулся и нанёс последнее оскорбление.
– Когда послезавтра будешь вооружаться, не перепутай меч с чайником!
Грянул очередной приступ непотребного, почти конского ржания собутыльников.
– Мерзавец! – проревел Сигэмаса под возмущённые возгласы друзей и, с трудом владея собой, резко подался навстречу хаму.
Однако Арихито вскочил и практически вцепился в руку заступника, изо всех сил сдерживая его гневный порыв.
– Побереги свой пыл, храбрый самурай! – с оскорбительной нотой процедил ронин, насмешливо глядя на Сигэмаса. – Твоя очередь ещё придёт!
После решительно вышел вон в сопровождении подхалимов, подобострастно рванувшихся следом. Все до единого посетители и работники идзакая, знавшие известного мастера чайной церемонии, растерянно толпились вокруг, о чём-то тихонько переговариваясь.
Через некоторое время самураи вновь шутили и веселились, пытаясь хоть внешне замять создавшееся положение и таким образом приободрить одного из самых своих любимых друзей. Но вечер был безнадёжно испорчен.
Примечания:
Идзакая – японский трактир.
Юдзё – японская проститутка (не путать с гейшей).
Ёсивара – весёлые кварталы в Токио.
Энрякудзи – буддийский монастырь около г. Киото, основан в конце VIII века монахом Сайтё.
Продолжение следует
Если было интересно, пожалуйста, ставьте лайки, подписывайтесь на канал - буду очень признателен! Всем добра, света и хорошего чтения!