Индейцы - любимая тема всех советских мальчишек. Был период, когда игра во дворе "казаки-разбойники" была переименована в индейцев и бледнолицых. Мы собирали голубиные перья, чтобы украшать ими косы. А Наташка - обладательница длинной тёмной, почти чёрной, косы - вызывала у нас дикую зависть: ведь похожа была на индианку. Мы самозабвенно учились издавать индейские крики, прикрывая рот рукой. А мальчишки важничали, если получалось сделать лук. За право называться Чингачгуком боролись неистово.
Романы Фенимора Купера покоряли безоговорочно и многие десятилетия были лучшим летним чтением.
Увы! Мало кто из современных подростков слышал о "Зверобое" или "Следопыте" (а фамилия писателя совсем неуместно вошла в песню ныне модного Моргенштерна - наверное, просто "красиво звучит" и в рифму).
Фенимор Купер цикл книг "Эпопея о Кожаном Чулке", больше известный по отдельным книга: "Зверобой", "Следопыт", "Последний из Могикан".
Главный герой - Натаниэль Бампо ( прозвища Кожаный Чулок, Зверобой, Соколиный (Ястребиный) Глаз, Следопыт, Длинный Карабин), охотник, пользующийся уважением как бледнолицых, так и индейцев.
Это настоящая книга о настоящих героях и настоящих приключениях:
"Если мужество-первая добродетель воина, то его вторая добродетель-осторожность".
Это очень мудрая книга:
"Какая страшная вещь – сила... и как страшно обладать ею и не знать, как ею пользоваться! Неудивительно, что великие мира сего так часто изменяют своему долгу, если даже людям маленьким и смиренным трудно бывает поступать справедливо и удаляться от всякого зла. И как неизбежно один дурной поступок влечет за собой другой!"
И это книга совсем не о любви:
"— А где же ваша возлюбленная, Зверобой?
— Она в лесу, Джудит, она падает с ветвей деревьев вместе с каплями дождя, она росой ложится на траву, она плывет с облаками по голубому небу, она поет вместе с птицами, она течет звонкими ручьями, из которых я утоляю жажду, она во всех прекрасных дарах, которыми мы обязаны благому провидению.
— Вы хотите сказать, что до сих пор не любили ни одной женщины, а любили только охоту и жизнь лесу?
— Вот именно, вот именно! Нет, нет, я еще не хворал этой болезнью".
Уроки же этой книги вряд ли когда-нибудь устареют:
"Люди отличаются друг от друга цветом кожи, у них разные нравы и обычаи, но, в общем, природа у всех одинакова. У каждого человека есть душа".
Майн Рид "Оцеола, вождь семинолов"
Если "Всадник без головы" хотя бы остался в списке рекомендаций для летнего чтения (правда, давно уже не встречала эту книгу среди прочитанных в дневниках чтения), то об "Оцеоле" вовсе забыли.
Книга об освободительной войне семинолов, которые боролись против насильственного переселения в резервуации. Здесь как раз и приключения, и дружба, и предательство, и любовь. Оцеола - яркий герой, у которого можно многому научиться, например, верности идеалам. Главное же - Оцеола никогда не жертвовал людьми, которые ему доверяли (ценное качество, которое сейчас редко встречается):
"Мы мгновенно вскочили и стояли, напряженно прислушиваясь.
Шум продолжался. Но теперь мы уже могли различить хруст сухих ветвей и металлическое позвякиванье оружия. Отступать было поздно. Шум слышался отовсюду, кольцо вооруженных людей смыкалось вокруг прогалины. Я взглянул на Оцеолу. Я ожидал, что он кинется к своей винтовке, лежащей рядом с ним. К моему удивлению, он не двинулся с места.
Несколько его сторонников уже были наготове и поспешили к нему, ожидая приказаний. Их слова и жесты ясно говорили о решимости защищать Оцеолу не на жизнь, а на смерть.
В ответ на их торопливые слова Оцеола сделал знак рукой, который, казалось, удивил их. Дула винтовок внезапно опустились к земле, и воины застыли в позе равнодушия и безразличия, как будто они раздумали и не желали больше пустить в ход свое оружие.
— Слишком поздно, — спокойно сказал Оцеола, — слишком поздно! Мы окружены со всех сторон. Может пролиться невинная кровь. А им нужна только моя жизнь. Пусть же они приблизятся! Я приветствую их! Прощай, сестра! Рэндольф, прощай! Прощай, Вирг…
Жалобные стоны Маюми и Виргинии и мои, теперь уже громкие, рыдания заглушили голос, который произносил эти страшные прощальные слова".
Не менее популярны в наше время были и рыцари. Турниров мы, конечно, не устраивали, но романы Вальтера Скотта любили, подражали героям, цитируя :
"Сражайтесь, храбрые рыцари!Человек умирает, а слава живёт! Сражайтесь! Смерть лучше поражения! Сражайтесь, храбрые рыцари, ибо прекрасные очи взирают на ваши подвиги".
Вальтер Скотт "Айвенго" (1819 год)
Крестовый поход, Ричард Львиное Сердце, доблестный Айвенго и прекрасная леди Ровена - рыцарская честь, турниры, предательство и романтическая любовь - каждый найдёт что-то свое в романе Скотта.
"Тогда с обоих концов арены длинными вереницами выступили рыцари и выстроились друг против друга двойными рядами; предводитель каждой партии занял место в центре переднего ряда, после того как разместил в полном порядке всех бойцов.
Красивое и вместе с тем устрашающее зрелище представляли эти рыцари, молодцевато сидевшие на конях, в богатых доспехах, готовые устремиться в ожесточённый бой. Словно железные изваяния возвышались они на своих боевых сёдлах и с таким же нетерпением ожидали сигнала к битве, как их резвые кони, которые звонко ржали и били копытами, выражая желание ринуться вперёд.
Рыцари подняли длинные копья, на их отточенных остриях засверкало солнце, а плюмажи и вымпелы заколебались над их шлемами. Так они стояли, пока маршалы проверяли ряды обеих партий, желая убедиться, что в каждой из них равное число бойцов. Счёт подтвердил, что все в сборе. Тогда маршалы удалились с ристалища, и Уильям де Вивиль громовым голосом воскликнул:
— Laissez aller!
Трубы затрубили, копья разом склонились и укрепились в упорах, шпоры вонзились в бока коней, передние ряды обеих партий полным галопом понеслись друг на друга и сшиблись посреди арены с такой силой, что гул был слышен за целую милю. Задние ряды с обеих сторон медленно двинулись вперёд, чтобы оказать поддержку тем из своих, которые пали, либо попытать своё счастье с теми, кто победил.
Об исходе схватки сразу нельзя было ничего сказать, так как поднялось густое облако пыли. Только через минуту взволнованные зрители получили возможность увидеть, что происходит на поле битвы".
Помню, как была разочарована, когда прочитала сатирическое продолжение романа повесть Уильям Теккерея "Ревекка и Ровена", в котором Айвенго наскучила "пресная", благовоспитанная Ровена, и он вспоминает яркую свободную Ревекку, дочь торговца. Впрочем, Ревекка мне тоже очень нравилась - точно больше Ровены - и своим свободолюбивым характером, и смелыми взглядами:
"Узница вздрогнула и побледнела, когда на лестнице послышались шаги. Дверь тихо растворилась, и мужчина высокого роста, одетый так же, как все бандиты, бывшие причиной её несчастья, медленной поступью вошёл в комнату и закрыл за собой дверь.
— ..Знай, светлая лилия, что твой отец находится в руках искуснейшего алхимика. Этот алхимик сумеет обратить в серебро и золото даже ржавую решётку тюремной печи. Почтенного Исаака выпарят в таком перегонном кубе, который извлечёт всё, что есть у него ценного, и без моих просьб или твоих молений. Твой же выкуп должен быть выплачен красотой и любовью. Иной платы я не признаю.
— Ты не разбойник, — сказала Ревекка также по-французски. — Ты не разбойник, а просто норманн, быть может благородного происхождения. О, будь же благороден на деле и сбрось эту страшную маску жестокости и насилия!
— Ты так хорошо умеешь угадывать, — сказал Бриан де Буагильбер, отнимая плащ от лица, — ты не простая дочь Израиля. Я назвал бы тебя Эндорской волшебницей, если бы ты не была так молода и прекрасна. Да, я не разбойник, прелестная Роза Сарона. Я человек, который скорее способен увешать твои руки и шею жемчугами и бриллиантами, чем лишить тебя этих украшений.
— Так чего ж тебе надо от меня, — сказала Ревекка, — если не богатства? Между нами не может быть ничего общего: ты христианин, я еврейка. Наш союз был бы одинаково беззаконен в глазах вашей церкви и нашей синагоги.
— Совершенно справедливо, — отвечал храмовник рассмеявшись. — Жениться на еврейке! Despardieux! О нет, мои обеты не позволяют мне любить ни одной девушки иначе, как par amours, — так я хочу любить и тебя. Я рыцарь Храма. Посмотри, вот и крест моего священного ордена.
— Если ты только затем читаешь библию и жизнеописания праведников, — сказала еврейка, — чтобы находить в них оправдание своему распутству и беззаконию, то повинен в таком же преступлении, как тот, кто извлекает яд из самых здоровых и полезных трав.
Глаза храмовника сверкнули гневом, когда он выслушал этот упрёк.
— Слушай, Ревекка, — сказал он, — до сих пор я с тобой обращался мягко. Теперь я буду говорить как победитель. Я завоевал тебя моим луком и копьём, и, по законам всех стран и народов, ты обязана мне повиноваться.
— Подчиниться моей участи! — сказала Ревекка. — Принять твою веру! Да что ж это за вера, если она покровительствует такому негодяю? Как! Ты лучший воин среди храмовников? Ты подлый рыцарь, монах-клятвопреступник и трус! Презираю тебя, гнушаюсь тобою! Бог Авраама открыл средство к спасению своей дочери даже из этой пучины позора!
С этими словами она распахнула решётчатое окно, выходившее на верхнюю площадку башни, вспрыгнула на парапет и остановилась на самом краю, над бездной. Не ожидая такого отчаянного поступка, ибо до этой минуты Ревекка стояла неподвижно, Буагильбер не успел ни задержать, ни остановить её. Он попытался броситься к ней, но она воскликнула:
— Оставайся на месте, гордый рыцарь, или подойди, если хочешь! Но один шаг вперёд — и я брошусь вниз. Моё тело разобьётся о камни этого двора, прежде чем я стану жертвой твоих грубых страстей".