Судьба Афанасия Афанасьевича Фета была непростой с самого рождения. Всю жизнь Фета мучило его происхождение. В разных документах он по-разному говорит, кто был его отцом: Афанасий Неофитович Шеншин, орловский помещик, или немец Иоганн-Петер Фёт. До 14 лет Фет носил фамилию Шеншин, потом сменил ее на «Фет», а к старости добился разрешения вернуть фамилию Шеншин, сохранив фамилию Фет как литературный псевдоним.
Незадолго до рождения поэта А.Н.Шеншин увез из Германии от мужа беременную Каролину-Шарлотту Фёт. Вскоре в имении Новоселки Орловской губернии родился мальчик. Шеншин уговорил местного священника крестить его по православному обряду и записать его, Шеншина, законным сыном. Это был несомненный подлог. По легенде Шеншин привез не чужую жену, а законную супругу, с которой венчался в Германии по лютеранскому обряду (хотя по российскому законодательству такой брак не считался законным). Через два года после рождения ребенка, который получил имя Афанасий Афанасьевич Шеншин, его «отец» и Шарлотта-Каролина, получившая после крещения имя Елизаветы Петровны, обвенчались. После венчания положение двухлетнего Афанасия не упрочилось: подлог мог быть обнаружен в любой момент, и ребенок становился незаконнорожденным. Единственный выход — просить Иоганна Фёта официально признать Афанасия своим сыном. Вскоре после побега жены, долго не давая развод, Фёт действительно признавал ребенка своим сыном. Начались тяжбы, разбирательства, финансовые претензии с немецкой стороны, на которые Шеншин вынужден был согласиться. В 1826 году из Германии был получен документ о том, что в доме помещика Шеншина воспитывается сын дармштадтского подданного Иоганна Фёта. Тогда Шеншин не дал ход этим бумагам, но, когда немецкая сторона через суды начала требовать от Шеншина обещанных выплат на содержание Лины — дочери Шарлотты-Каролины от первого брака, Шеншин понял, что дальше скрывать тайну рождения Афанасия было невозможно, и он предъявил Орловскому губернскому правлению документы, удостоверяющие отцовство Иоганна Фёта. 21 января 1835 года мальчик официально перестал быть членом семьи Шеншиных и стал отныне Афанасием Фетом (в русском варианте). Кроме того, незадолго до этого, в декабре 1834 года Афанасий Неофитович Шеншин, добился занесения его с детьми (рожденными в официальном браке) в шестую часть родословной книги. В перечне детей Афанасия не было: он лишился не принадлежавшей ему по закону фамилии «Шеншин», права на дворянство, российское подданство и права на долю наследства от Шеншина. Но пока сам Афанасий о переменах в своей биографии еще ничего не знал.
Обо всем этом ему сообщили в начале 1835 года, когда решили отправить их с сестрой учиться в Петербург. По совету Новосильцевых, соседей по имению Шеншиных, сначала отправились в Москву, к П. П. Новосильцеву, который отсоветовал учиться в Москве, и предложил лучше ехать в Петербург, к его брату Н. П. Новосильцеву, влиятельному чиновнику, снабдив Шеншина рекомендательным письмом к В. А. Жуковскому. К Жуковскому А. Н. Шеншин отправился один, и Фету не удалось встретиться с известным поэтом. Жуковский, в свою очередь, рекомендовал мальчика отправить в Дерпт, к своему хорошему знакомому, профессору Мойеру. Прибыли в Дерпт. Профессор Мойер выразил сомнение в целесообразности пребывания оторванного от семьи мальчика в шумном университетском городе и предложил пансион в соседнем городке Верро. Мойер написал письмо владельцу пансиона г-ну Крюммеру. Наконец, выбор был сделан; в течение двух лет Фет обучался в пансионе в Верро.
В 1838 году Афанасий Фет приехал в Москву, и успешно сдал экзамены в Московский университет. Будучи студентом, в 1840 году выпустил стихотворный сборник «Лирический Пантеон», подписанный «А. Ф.»
В 1844 году Фет вышел из университета, проучившись в нем не четыре, как положено, а шесть лет— дважды, на первом и четвертом курсах, оставался на второй год. Теперь предстоял выбор: литература или военная служба. Возможно, он надеялся совместить и то, и другое. Военная служба — надежда вернуть дворянское звание. С декабря 1844 года Фет— унтер-офицер кирасирского Военного Ордена полка, расквартированного в Херсонской губернии. Здесь он познакомился с дочерью отставного генерала Марией Лазич. Это было сильное и глубокое чувство, которое захватило обоих. Не помог «здравый смысл», о котором уже переживший к этому времени несколько романов Фет, писал в своих воспоминаниях: «Меня привлекало общество прелестных женщин; но я чуял границу,<…> я ясно понимал, что жениться офицеру, получающему 300 руб. из дому, на девушке без состояния, значит необдуманно и недобросовестно брать на себя клятвенное обещание, которого не в состоянии выполнить». Мария Лазич была бесприданница
Мария была красивая брюнетка, обладавшая широким кругозором, она любила литературу и искусство, что особенно привлекало в ней Фета. Оба знали и любили романы Жорж Санд. Но идеал свободной любви, тем более, когда это касалось девушки, которую он искренне любил, Фета не устраивал, в вопросах брака он был консервативен. А жениться на Лазич не мог себе позволить: ему не на что было содержать семью. Окончательный разрыв с Марией Лазич произошел в конце 1851 года. Для Фета он не был бы таким мучительным, если бы не трагическая гибель Мари в начале 1852 года. Мария курила папироски, и однажды, закурив лежа на диване, бросила спичку, еще горевшую, на пол. Вспыхнуло платье, спускавшееся на пол, Мария, спасаясь, бросилась к балконной двери, выбежала в сад… Спасти ее было невозможно. Всю жизнь Фет испытывал чувство вины и посвящал Марии Лазич стихи.
В 1856 году Фет берет длительный отпуск, путешествует по Европе, а в феврале 1857 года живет в Москве, где часто бывает в доме В. П. Боткина, литератора, либерального мыслителя и одного из сыновей известного московского чаеторговца. У Боткиных Фет познакомился с младшей сестрой В. П. Боткина 27-летней Марией Петровной. Между молодыми людьми возникла симпатия. «Однажды, когда мы с Марией Петровной взапуски жаловались на тяжесть нравственного одиночества, мне показалось, что предложение мое прекратить это одиночество не будет отвергнуто», — писал Фет в своих воспоминаниях. Надо сказать, что корысти в этом браке для Фета не было: Мария Петровна, хоть и происходила из богатой купеческой семьи, имела в своем распоряжении только проценты с выделенного ей отцом капитала в 35 тысяч рублей. Да и семейство Боткиных брак не одобряло. За молодых вступился Василий Петрович, который писал брату Дмитрию: «Он [Фет] добрый и хороший человек — и сколько мне кажется, вполне обстоятельный, несмотря на то, что пишет стихи».
Женившись и выйдя в отставку, так и не выслужив дворянства, в 1860 году Фет покупает на приданое жены в Орловской губернии двести десятин земли, на которых не было ничего кроме запущенного дома под соломенной крышей, и заводит помещичье хозяйство. Поэт, писавший оторванные от обыденной жизни стихи, оказался практичным и деловым хозяином: вырыл пруд, чтобы разводить карпов, организовал конный завод, благоустроил усадьбу, разбил сад, выпускал в промышленных масштабах пастилу из яблок. Поговаривали, что фетовскую пастилу любили в семействе императора Александра III. Великий князь и поэт Константин Константинович посылал Фету свои стихи, прислушивался к его мнению и советам. Его сестра, королева Греции Ольга Константиновна и супруга Елизавета Маврикиевна были очень расположены к «царю поэтов».
В декабре 1873 года по указу Императора Александра II Фету была возвращена фамилия «Шеншин» и все права русского дворянина.
За деловые качества орловские соседи-помещики избрали А. А. Фета мировым судьей. Эту должность он исполнял 11 лет, пока не купил новое поместье Воробьевку в курской губернии. Оставаясь предприимчивым и деловым хозяином, Фет продолжал писать стихи и выпускать сборники «Вечерние огни».
В 1889 году Фет был пожалован Александром III в камергеры. В
последние годы жизни поэта мучили тяжелые приступы астмы, он стал плохо видеть. Фет писал: «Не могу я не знать, что мучительные атрибуты старости с каждым днем будут ухудшаться, а между тем беспощадная воля к жизни не дает ни на минуту остановиться и гонит вперед уверениями, что завтра будет лучше». И даже в это время он продолжает писать стихи о любви, вновь и вновь отказываясь от гражданской поэзии, несущей «пользу» обществу:
Еще люблю, еще томлюсь,
Перед всемирной красотою
И ни за что не отрекусь
От ласк, ниспосланных тобою.
Покуда на груди земной
Хотя с трудом дышать я буду,
Весь трепет жизни молодой
Мне будет внятен отовсюду…
Болезнь прогрессировала, страдания становились невыносимыми, Фет даже пытался покончить жизнь самоубийством, но попытка была неудачной. 21 ноября 1892 года Афанасий Афанасьевич Шешшин (Фет) умер от сердечного приступа.
Автор текста: Антонина Петровна Артихович, заведующая Мемориальным музеем-квартирой Н.А. Некрасова
