Прочитала очень интересную статью руководителя отдела инклюзивных программ ГМИИ им. А.С. Пушкина Евгении Киселевой «Меньше это больше. Ограниченные возможности восприятия в произведениях ʺэстетики переживанийʺ». Статья опубликована в новом искусствоведческом журнале «The Garage Journal: исследования в области искусства, музеев и культуры», который начал издавать Музей современного искусства «Гараж». В ней поднимается несколько тем, одна из них – уточнение понятия «инклюзивное искусство». Прочитать ее можно по ссылке:
Обдумывая прочитанное, я вдруг поймала себя на мысли, что сама статья отнюдь не «инклюзивна», хотя и написана достаточно ясным и живым языком. Причина проста: она вполне соответствует канонам научного искусствоведческого текста с его непременными упоминаниями значимых фигур, цитатами, ссылками на источники и т.д. и т.п. Продраться через него к конкретному смыслу сможет только человек, который хотя бы немного занимался наукой и привык читать подобные тексты.
Между тем, речь в статье, помимо инклюзии, идет о вещах, очень важных для каждого, кто интересуется искусством. Чего ждут от зрителя современные художники? В чем смысл их произведений? Для чего создаются диковинные арт-объекты и странные перформансы?
Традиционный путь научной мысли в массы небыстр. Сначала специалисты утрясают основные положения новой идеи, на это уходят многие годы, а то и десятилетия. И только затем за дело берутся популяризаторы, которые излагают их доступным для масс языком. Однако современное искусство развивается так быстро, а арт-объекты порой столь хрупки, что через несколько лет эти объяснения уже безнадежно устареют. Сам автор завершает статью такими словами:
«Сложно предположить, станет ли термин ʺинклюзивное искусствоʺ вариантом для расширенного обозначения проектов, работающих с темой границ и ограничений, и какой будет судьба этого термина в будущем. Очень вероятно, что это термин временный, как и само слово ʺинклюзияʺ, которое неизбежно устареет по мере развития социальных технологий. Возможно, этот термин останется маркером определенного времени, исторического этапа, обозначающего период экспериментов, связанных с ограничениями восприятия, пересекающихся и выходящих за пределы арт-терапии и социального включения».
В связи с этим, в моей голове зашевелился (не скрою, уже не в первый раз!) крамольный вопрос: а может ли научный текст (речь идет только о гуманитарных науках!) в принципе быть понятным широкому читателю? На мой взгляд, препятствие здесь одно – неготовность научного сообщества к подобной реформе…