Реальность, как правило, не настолько захватывающа, чтобы простой ее пересказ совершенно увлек читателя. Чтобы удержать его внимание на протяжении всего повествования писателю почти всегда приходится обращаться за помощью к своему воображению. История поиска истины в Катынской трагедии в этом смысле редчайшее исключение. В ней есть все: и поражающее жестокостью и количеством жертв преступление, и хитроумные и масштабные попытки сокрыть следы злодеяния, и чудовищные фальсификации. Правда в этой истории вдруг переворачивается с ног на голову и оборачивается ложью, а спустя какое-то время совершает обратный переворот. Она и сейчас находится в неустойчивом положении, бултыхается как сухой лист на водной ряби, и на какой из сторон (лицевой или тыльной) окажется этот лист в следующий момент не понятно до сих пор.
Материалы проведенных под Калинином, Харьковом и Смоленском эксгумаций в совокупности со свидетельскими показаниями начальника Калининского НКВД Токарева, сотрудника Харьковского НКВД Сыромятникова, Смоленского НКВД Климова и другие показания дают достаточно оснований сделать единственно возможный вывод, что в этих областях в апреле-мае 1940 года органами НКВД расстреляно большое количество польских граждан: военнослужащих вооруженных сил Польши, полицейских, сотрудников тюремной охраны, пожарников и иных государственных служащих.
Приобщенные к материалам уголовного дела документы дают возможность конкретизировать число расстрелянных, определить круг непосредственных участников преступного деяния. Изъятые в государственном военном архиве, архиве ФСБ и других ведомственных архивах документы раскрывают технологический процесс реализации преступного деяния, проливают свет на его мотивы.
В предыдущей статье я рассказал о причинах, которые дают основание считать фейком сделанный ревнителями девственной непорочности нашего советского прошлого во главе с депутатом от КПРФ Илюхиным информационный вброс о массовой и злонамеренной фальсификации архивных документов.
Однако надо отметить, что Илюхин, видимо, лишь возглавил «крестовый поход» против признанной, в том числе и Россией, версии уничтожения польских граждан, своим депутатским статусом добавив этому «походу» значимости.
Основоположником теории отрицания вины Советского Союза в расстреле поляков был и остается некто Мухин, из-под пера которого вышло на эту тему несколько статей и книг.
Именно его аргументацией пользуется ватага количественно разрастающихся сторонников этой версии «исторической правды».
В выступлениях и репликах ревнителей святости Советского прошлого проступает и риторика «товарища» Мухина. Риторика, надо сказать примерзкая.
Без примеров здесь, к сожалению, не обойтись.
«Как и полагается уголовникам, геббельсовцы «берут на понт» своих читателей».
«…геббельсовцы пытаются внушить своим лопоухим сторонникам…».
«…что прокурорские геббельсовцы, по обычаю игнорируя академических геббельсовцев».
Вот так, не страшась быть обвиненным в тавтологии, зомбирует своих читателей, в каждой строке рефреном повторяя: «геббельсовцы», «фальшивка»; «геббельсовцы», «фальшивка», вколачивая в голову читателя эту установку.
Повторяя по пять раз на каждой странице своих текстов слово «геббельсовцы», иногда с вариациями: «прокурорские геббельсовцы», «академические геббельсовцы», Мухин со товарищи спровоцировали меня заглянуть в одну из статей о сформулированных нацистским министром и применяемых им на практике методах пропаганды.
Понимание, зачем «Мухинцы» клеймят «геббельсовцами», «козлами», «придурками» людей, которым тужатся оппонировать, приходит сразу, при прочтении одного из основополагающих постулатов Германского министра пропаганды.
«Чтобы у толпы не возникало сомнений, «послания» должны быть примитивными, без подробностей, на уровне односложного лозунга: «худший враг пропаганды – интеллектуализм» - провозглашал Геббельс.
Другими словами, «пропаганда должна воздействовать больше на чувства, чем на разум», а поэтому быть яркой, броской».
Твердо усвоив и этот урок своего учителя, Мухин пафосно восклицает: «Вот и оцените этих «аналитиков» КГБ, прокуроров и академических геббельсовцев. Два года вопили, что поляки расстреляны по решению Особого совещания, и лень было этим козлам заглянуть в Положение о нём».
Ярко! Броско! Как и завешано.
Или вот еще: «То есть, эту фальшивку готовил придурок со знанием истории в пределах фильма «Обыкновенный фашизм» и детективных романов низкого пошиба».
Правда, последняя цитата имеет отношение к документу, не касающемуся Катынского дела напрямую, а именно, записке некоего Зайкова о захоронении химического оружия в акватории Балтийского моря в 70 км от базы ВМФ в Лиепае.
О том, действительно ли эта записка фальшивая, как утверждает Мухин и другие обстоятельства, связанные с ней я расскажу в одной из следующих статей. Вы не пропустите ее, если не забудете подписаться на канал.
Сколько ни говори "я ем халву", во рту слаще не станет, а если долго говорить "я ем говно", тошнить-таки начнет.
В стиле, светлая ему память, Михаила Задорнова «ну тупые!» теоретик опровергателей ухахатывается над теми из нас, кто проводит аналогию между словами «исполнено» и «расстреляно».
И, действительно, ну ни тупые ли мы! Может быть, и правда, геббельсовцы «берут на понт фраеров», т.е. нас с вами.
В донесении начальника Калининского НКВД заместителю наркома внутренних дел Меркулову от 5 апреля Токарев сообщает, что по первому наряду исполнен №343.
А в ходе допроса Токарев показывает.
«…Ну, я Вам должен сказать так, что в первый раз привезли 300 человек. Их оказалось слишком много. Ночь была короткая. И надо было как-то укладываться во время сумеречное. Стали потом по 250».
Ну, или вот такой пример.
В соответствии со сводкой об отправке польских военнопленных 13 апреля 1940 года из Осташковского лагеря отправлено 300 человек, а 15 апреля Токарев шифрограммой доложил Меркулову, что 14-го исполнено 300.
К материалам дела приобщены также донесения Токарева и его заместителя Меркулову от 23, 24, 25, 26 и 30 апреля об исполнении соответственно 296-ти, 292-х, 195-ти, 294-х и еще 294-х., что, как не трудно убедиться, точно коррелируется со сводкой об отправке польских военнопленных из Осташковского лагеря.
Из «сводки об отправке» мы можем увидеть, что 21 апреля из Осташковского лагеря отправлено 296 польских военнопленных, а 22-го 296 исполнено; 22-го – оправлено в Калинин 292 человека, 23-го исполнено 292; 23-го – отправлено 195, а день спустя: 24-го эти же 195 исполнены; 24-го – отправлено 294, 25-го – исполнено 294. Еще 294 польских военнопленных отправлено из Осташковского лагеря 28 апреля. Сами догадаетесь, когда 294 были исполнены или подсказать? Правильно 29-го, о чем 30-го заместитель Токарева доложил шифрограммой Меркулову.
Понятно, что Токарев, давая показания по памяти и спустя пол века после того, как описываемые им события имели место быть, во-первых: цифры округляет и во-вторых: как вы заметили, ошибается на пол сотни в сторону уменьшения числа расстреливаемых.
Понятно, что это, во-первых: вполне объяснимо, в силу несовершенства человеческой памяти, и во-вторых: только добавляет достоверности его показаниям. Ну, потому что, если бы он подгонял свои показания под заранее сфабрикованные документы, или же документы фабриковались, подгоняясь под показания Токарева, такой ошибки не случилось бы.
Ну, или следует признать, что фальсификаторы очень профессиональны, но такое допущение совершенно противоречит многократно и повсеместно заявленному утверждению «опровергателей» о грубости подделок.
Хотя, справедливости ради, надо сказать, что они толи специально обучены, толи от природы одарены талантом упорно не замечать подобного рода противоречий, и вообще всего того, что не укладывается в собственную версию катынской трагедии.
Вот и в данном случае «опровергатели» утверждают сразу и то, что подделки грубые, и то, что показания Токарева инсценированы.
Как не согласиться с Мухиным, который провозглашает: «Как я уже писал выше, геббельсовцы пытаются внушить своим лопоухим сторонникам, что в правительстве и НКВД СССР того времени все документы были чем-то вроде басен, написанных аллегориями. Хотели, к примеру, дать команду «расстрелять», но давали команду «исполнить». А подчинённые уже сами догадывались, что нужно делать. И, главное, не ошибались». Ха-ха-ха. Ну, тупые!
А вот, как об этом же рассказывает Наталья Лебедева:
«Одним из заместителей начальника историко-регистрационного управления ФСБ в то время был мой однокурсник Владимир Виноградов. Конечно, он не очень сочувствовал моим исследованиям, но, тем не менее, именно им были переданы мне чрезвычайной важности документы: в них начальник УНКВД Калининской области Токарев почти каждый день доносил Меркулову – «Исполнено столько-то». Но при этом Володя сказал: «Наташа, не факт, что это относится именно к Катыни». Однако я нашла в другом архиве, сколько человек было отправлено из Осташковского лагеря за каждый день, в третьем – сколько, в каком поезде и вагоне перевезено за каждый день, в четвертом – расписки в принятии этих лиц работниками УНКВД Калининской области. И так за каждый день. И все цифры в документах из четырех разных архивов совпали! Это неоспоримое доказательство того, что в донесениях Токарева Меркулову речь шла именно об исполнении решения о расстреле узников Осташковского лагеря».
Умудрился, иначе не скажешь, теоретик опровергателей прицепиться к совершенно второстепенному документу, в котором заместитель наркома внутренних дел Меркулов поручает начальнику УНКВД по Калининской области Токареву внести шесть исправлений в предписание от 20 апреля 1940 г. После некоторых кажущихся ему логичными мыслепостроений Мухин приводит нас к ошеломляющему выводу: «А сам факт того, что по такому ничтожному поводу велась переписка, свидетельствует, что поляков никто расстреливать не собирался».
Спорить с этим выводом невозможно. Для этого надо подняться до недоступного ординарному человеку уровню умствования, освободить свой мозг от ограничивающих его рамок, вроде правил логики, вырваться из оков причинно следственных связей.
«Ну, вдумайтесь, как этот документ № 63 может свидетельствовать, что существовали какие-то списки приговорённых «„тройкой“ к расстрелу». - Сдерживая снисходительную ухмылку, разводит руками мощный, как пирамида Хеопса, теоретик.
Показания начальника Калининского НКВД Токарева поколебать его убежденности не способны.
На допросе Токарев показывал, что непосредственно перед расстрелом происходила процедура сверки установочных данных на польских военнопленных со списками.
«Дмитрий Степанович, - спрашивает Токарева следователь - а вот Вы знаете, вот сейчас порядок такой исполнения приговоров, что обычно зачитывают решение… о расстреле. Так? Тогда это было решение Особого совещания. … Вот им зачитывали постановление Особого совещания?
Токарев: Никому не зачитывали. Ничего не зачитывали.
Следователь: Ничего не говорили? Наручники и...
Токарев: Наручники, и давай дальше.
Следователь: Мм. Понятно.
Токарев: Обычно при расстрелах присутствует прокурор. Вы это знаете, не меньше меня.
Следователь: Да.
Токарев: А тут никаких прокуроров. Никаких посторонних лиц, ничего, как таковых. Как сказал Кобулов нам, на этом совещании. Злополучном. Никаких посторонних свидетелей, никаких живых свидетелей. Всё. И прокуроры не нужны…
Препарируя каждый из сотен, приобщенных к материалам дела документов, обсасывая каждое напечатанное в них или даже собственноручно написанное слово, теоретик опровергателей, стилистически перескакивая с преисполненного сарказмом фельетона на пафосную агитку и обратно, опровергает, опровергает, снова опровергает, без устали, без передышки.
Ну, как опровергает. Тужится опровергнуть, стараясь заболтать тот факт, что не документы являются фундаментом вывода о виновности органов НКВД канувшей в лета страны в расстреле польских военнопленных.
Материалы проведенных под Калинином, Харьковом и Смоленском эксгумаций в совокупности со свидетельскими показаниями начальника Калининского НКВД Токарева, сотрудника Харьковского НКВД Сыромятникова, Смоленского НКВД Климова и другие показания дают достаточно оснований сделать единственно возможный вывод, что в этих областях в апреле-мае 1940 года органами НКВД расстреляно большое количество польских граждан: военнослужащих вооруженных сил Польши, полицейских, сотрудников тюремной охраны, пожарников и иных государственных служащих.
Приобщенные к материалам уголовного дела документы дают возможность конкретизировать число расстрелянных, определить круг непосредственных участников преступного деяния. Изъятые в государственном военном архиве, архиве ФСБ и других ведомственных архивах документы раскрывают технологический процесс реализации преступного деяния, проливают свет на его мотивы.
Таких документов, что видно из перечня, размещенного в разделе «Библиотека. Исследователям Катынского дела» сайта http://www.katyn-books.ru больше сотни.
Является ли антироссийской подлостью «Антироссийская подлость» Мухина, «Злобный выстрел в Россию» Шведа и тому подобные «политические бестселлеры», как они сами себя провозглашают, решать вам.
Невероятно противно копаться в дерьме вранья, вышедшего из-под пера писателей - опровергателей. Невероятно утомительно доказывать вроде бы очевидные вещи.
Так может и не следует этого делать?
Другие статьи цикла о "Катыни".
1. «Памятную доску о расстреле органами НКВД польских военнопленных снесли. На очереди мемориал на месте захоронения?»
2. «Рокировка. Памятную доску о расстреле органами НКВД поляков демонтировать – Сталину установить».
4. "Было принято решение сами захоронения залить раствором щелочи, которая сжигает и костные останки, и материю, и металл"
5. "Кто, как не враг мог это сделать?"
6. «Все мною сказанное — правда, ответственность за клевету мне понятна, я сказал всю правду».
8. «Является ли антироссийской подлостью «Антироссийская подлость» Мухина?»
10. «Историческая правда о Катыни побеждает?»
11. «Катынский казус Нюрнбергского трибунала».
13. «Самый сложный вопрос Катынского преступления. Мотив. Месть»
14. «Самый сложный вопрос Катынского преступления. Мотив. Версия историка Лебедевой»
15. «Самый сложный вопрос Катынского преступления. Рассказ экс-генерала МГБ»
Вам также может быть интересна статья: «Донос Иуды. Предательство или подвиг самопожертвования?»
Все знают о том, как трудно пробивали дорогу к своим читателям эпохальные произведения Пастернака, Солженицына и Гроссмана. И понятно, почему. Они тоже были апокрифами и не вписывались в каноны "исторической правды".
А вот чем пришелся не ко двору партийным функционерам роман "Брестская крепость", тот самый, по которому не так давно был снят одноименный фильм, известно немногим. В то, что и он не вписался в каноны "исторической правды" верится с трудом.
Я рассказал об этом в цикле статей, первая из которых называется: «130 тысяч экземпляров только что изданной «Брестской крепости» «изрезали в лапшу», и макулатуру отправили на бумажный комбинат».