А вот второй причиной для общественных беспокойств, стала, прилетевшая к ним, Ольгина подруга - Виктория. После того, как улетела внезапно Ольга от тропических услад, обнаружилась в ней вдруг непонятная ей ранее тоска от отсутствия рядом с ней ненароком ставшего ей близким человека. Да и интерес у неё тоже появился узнать, что это там за «чёрная дыра» такая объявилась на средней полосе России, куда люди бесследно исчезают: сначала муж у Ольги, а за ним следом и она сама. Любопытство разыгралось в Вике; а из – за этого, иногда и поинтереснее вещи в этом мире случались. И вот после тщательных расспросов и махнула она к Ольге в гости. И встречали её здесь по королевскому разряду, - мало что ковровую дорожку до аэропорта до дома не пробросили.
Девицей же она и впрямь была на удивленье привлекательной. И если про Ольгу ещё можно было сказать, что она ну просто очень красива, то к Виктории термин «просто», ни по каким статьям нигде и никак точно не вязался: мужской же взор от неё был и вовсе неотвратим. Да и наряды её с причёсками тоже поначалу не могли не вызвать всеобщего восхищения: сразу было видно, что с глянцевыми журналами у неё не только не шапочное знакомство, а что она и сама и есть этот самый роскошный глянцевый журнал. Но только вот не заложилась она сильно как - то на такую вот глухомань, где ей жить предстояло: приехала сюда, к своей, так давно здесь живущей подруге, в гордом одиночестве, а оказалось, что тут ей даже самой причесываться нужно будет, а уж про то, что стало с её руками через пару дней, мы и вовсе умолчим.
Хорошо было хоть то, что мужиков здесь было, хоть отбавляй. И все они, как это и должно было быть, с величайшим восторгом стремились исполнить все её малейшие прихоти. И это было хорошо. Но вдруг, среди них возникли для неё и досадные исключения, и, что самое обидное, именно в той компании, где она больше всего и проводила своё время. Допустим, Евгения Олеговича она в круг своих развлекательных интересов сильно не брала: мало того, что он был муж её лучшей подруги, так ведь теперь он был ещё и будущий отец, и поэтому ни о чём другом и думать не мог, как только о появлении своего первенца
Но при этом был здесь и ещё один какой – то молоденький мальчик, который со своим бронзовым загаром и поджарым телом, выглядел, в общем то и ничего. И решила пролить Вика на него всё своё обаяние, - даже на яхте с ним несколько раз, в отсутствии Ольги, походила: она и на носу в самых привлекательных позах полежала, и даже пробовала этакой русалкой там же ещё и постоять, держась за носовую оттяжку мачты. Но неудобно было там стоять, это ж не «Титаник» какой – ни будь, навернуться там было можно куда –ни будь в любой момент. При этом на этой шаланде постоянно надо было ещё всё время от чего - то уворачиваться, что это тоже как - то очень сильно давило ей на психику.
Но не оценил её жертв этот несмышлёныш, как на пустое место смотрел он на неё. Конечно, он тоже оценил все её красоты, но только как – то уж очень художественно это оценил, как в музее любуются на красоту античных статуй. Но это почему то ещё больше раззадорило Викторию, она же видела, что он видит то, что все видят, но добиться от него ничего большего, кроме дружеских забот, ей пока не удавалось. Была, правда, у него здесь своя какая – то девица, но только была она уж больно как - то простовата, а на Викин взгляд, так, пожалуй, что и невзрачна, и потому она её себе в соперницы не брала. И потому решила Виктория, что этот болван не может понять всей значимости свалившегося на него счастья, да и приударила теперь за ним уже и по – настоящему, пустив в ход все свои приёмы обольщения, чем привела в недоумение Алю, которая видела все эти её чудеса, так же как и свою, с её точки зрения, явную непривлекательность и неухоженность, на фоне этой красотки. Но она также с удивлением увидела и то, что её Кисс к этой барышне, по крайней мере внешне, был, по большому счёту, полностью равнодушен, и потому войну против её чар пока решила не начинать, да и некогда ей было. Она же понимала, что от скуки у той всё это – нечем ведь было по существу здесь заняться вновь прибывшей. Но тем не менее покой её был смущен, и более всего её возмущало то, что на её Кисса, кроме неё самой, кто – то и ещё стал претендовать.