Можно ли рекомендовать молодым родителям (и не очень молодым...) книгу Ю.Б. Гиппенрейтер «Общаться с ребенком – как?»
Одного молодого священника пригласили на обед к архиерею и поставили перед ним тухлое яйцо. Сидит он и смотрит на него с грустью.
– Вам, видимо, не нравится яйцо? – осведомляется заботливый хозяин.
– Что Вы, Ваше Преосвященство! Местами оно превосходно.
Нет ни малейшей нужды говорить о тех местах, (демонстрационных, методических, дидактических), где упомянутая книга превосходна; скажем пару слов о других местах.
* * *
Книга несет на себе печальную печать той печальной эпохи, когда у нас с упорством, достойным лучшего применения, импортировали что попало от наших заокеанских геополитических партнеров. А проще говоря, будто самого Скиннера выпустили из преисподней и втолкнули в эту русскую и вовсе не лишнюю для нас книгу.
Свидетельства тому не только в ее содержании (о чем сказано ниже), но и в форме, и в стиле. Например, русские кальки английских неологизмов me-message и you-message насилуют нашу речь, а вместе с речью – неизбежно – и сознание, формируя подсознательную установку на некие недоступные нам откровения истины в скиннеровской psycho-babble, а заодно и назойливый позыв, задрав штаны, бежать за Дядей Сэмом.
Прежде чем продолжить разговор, подчеркну: в этой заметке я строго придерживаюсь конфессионального нейтралитета, излагая факты в виде, равно приемлемом для разумных читателей любого вероисповедания или непричастных религии. – Разумеется, в христианском контексте тот же самый материал можно было бы изложить точнее, доходчивее и убедительнее.
Теперь по содержанию книги.
1. Нравственная доминанта воспитания либо вовсе устранена, либо замаскирована соображениями второго и третьего уровня важности. В качестве контрпримера из реальной жизни привожу предсмертные слова отца о своей взрослой дочери: «Всю жизнь я стремился прежде всего к тому, чтобы ей было хорошо, – а надо было прежде всего стремиться к тому, чтобы она была хорошей».
2. Еще в большей мере устранен или затушеван родительский подвиг любви – то есть самоотдачи ради детей (в смысле п. 1, а не снабжения их конфетами, айфонами и наличными). Такому заблуждению способствуют попытки представить воспитание в симметричном виде: интересы детей – интересы родителей, потребности детей – потребности родителей и т.п. Но любовь не знает симметрии.
3. В книге отсутствует субъект семьи как единое целое: рассматриваются лишь члены семьи в отдельности. Между тем именно семья в целом служит субстратом воспитательного процесса. Это и здоровая многодетная многоуровневая семья, и столь обычная для нашей эпохи одинокая мать с ребенком: но в любом случае это мы, а не совокупность разрозненных конкурирующих я, будь они в процессе сотрудничества или конкуренции.
4. Начиная с младшего возраста, развитие ребенка – а затем юноши и девушки – происходит во взаимодействии с расширяющимся окружением: от семьи – к соседям, школе, обществу, нации, всему миру в целом. Этот важнейший факт, никак не отраженный в книге, устраняется из области внимания читателя.
5. Оправданный интерес и внимание к сфере эмоций в книге с досадным постоянством переходит в эмоциональный детерминизм, признание и принятие власти эмоций и самооценки над личностью. Вспомним про математический тест, в котором детям из разных стран предлагалось решить несколько задач и оценить собственные знания: школьники из США оказались впереди всех по самооценке и позади всех по результатам. Сюда же – саркастический инструктаж для неблагополучных подростков, How to feel good about doin’ bad (адекватный перевод на русский можно предложить в виде семинара на тему «Какая я дрянь и этим горжусь!»).
6. Наконец, важнейшие факторы – возрастная динамика и личные особенности ребенка – также исключены из рассмотрения. Что необходимо для пятилетнего, недопустимо для пятнадцатилетнего, и наоборот, – а в книге мы встречаем изящную неразбериху разновозрастных казусов без ссылок на характер, интересы и способности действующих лиц. Лишь в приложении вскользь упомянута некая формула, «До пяти лет обращайся с ребенком как с царем, до двенадцати как со слугой, а далее как с другом» – между тем как в реальности вашим другом ребенок должен быть всегда, слугой никогда, а тонкий баланс между царем, царедворцем, помощником и учеником вы непрестанно корректируете, согласуясь с его личностью, возрастом и ситуацией.