Солнце начинало пригревать всё сильнее , сугробы покрывались тоненькой, ноздреватой корочкой наста. Дело близилось к весне. С крыши свисали прозрачные сосульки. Мы отламывали их и ели. Мы и зимой, когда хотели пить, ели скатанный комочком снег.
Обычно в это время уже телилась корова и нынешний, большеглазый телёнок, занесенный из сарая в дом, где было потеплее, пытался оторваться с верёвки на кухне и побегать по комнатам. Тут же, на полу у печки, кидали немного соломы. Иногда, если стояли сильные морозы, заводили овцу с новорожденным ягнёнком. А иногда жил даже поросёнок.
Однажды месячный поросенок залез в поддувало грубки погреться и на него упали горящие угли из топки. К сожалению он не выжил.
Чуть позже, когда в сарае выгородили тёплый угол- малушку, новорожденных животных перестали заносить в дом
Грубку топили углём, пытаясь сохранить тепло, вьюшку закрывали рано. Очень часто зимой мы угорали. Отравлялись угарным газом. Я просыпалась от холода открытой двери и криков мамы: "Выходите, выходите на улицу!"
Невыносимо болела голова, непрекращающаяся рвота... Весь день, иногда два, вся семья болела.
Мясоед уже проходил и наступала масленичная неделя. Государство проповедовало атеизм, поэтому никаких чучел никто не сжигал. Мама разводила двеннадцатилитровое, эмалированное ведро блинного теста, растапливала кизяком русскую печь и пекла блины.
Если блины не съедали сразу, то их смазывали сливочным маслом и разогревали в печи. Никогда больше мне не приходилось есть таких вкусных блинов.
В день весеннего равноденствия пеклись жаворонки ( сдобные булочки в форме птичек, с глазами из изюма)
Мама говорила: " Когда день сравняется с ночью- снег будет без солнца таять"
Вокруг дома брат прокапывал траншею, чтобы таящий снег не "отквасил" наружнюю штукатурку.
Снег таял всё быстрее и на проталинах показывалась зелёная, остро пахнущая трава. По улице текли ручьи.
Так как местность наша характеризуется как мелко волнистая равнина, то и само село, и окрестности представляют собой бугры и лога. Снег таял, и по логам текли целые речки.
Мы собирались толпой, брали вёдра, в карманы напихивали, завёрнутые в газету ,хлеб и резаное сало и шли выливать сусликов. Набираешь в логу ведро воды, бежишь на горку и льешь воду в суслиную нору. После нескольких вёдер суслик вылазит, ловишь его и сажаешь в ведро. Убивать сусликов мы боялись, поэтому несли, завязав ведро платком, домой живыми.
Дома брат разделывал сусликов, шкуры растягивал на гвоздях , на досках (потом шкуры сдавали в совхоз за деньги), а тушки мама парила в печке в ведёрном чугуне и мы их ели. Я всегда любила прогрызать варёные головы и выгрызать мозги.
Сусликов ела вся деревня, возможно в войну поэтому и не было туберкулёза. Хотя старшие сёстры рассказывали, что был такой неурожайный год, что они вынуждены были, чтобы не умереть с голоду, ходить побираться по соседним деревням.
В полях была вольная волюшка: в небе уже поднимались ввысь и там пели жаворонки, начинала отходить пашня,на берёзах в ближайших колках набухали почки, приближение тепла сулило счастье..
Мы разжигали костёр и жарили на палочке, заранее припасённое сало. Иногда поджигали целый стог соломы и бегали через дым. Лица наши загорали так, что когда спишь, не загорелые веки резко выделялись на лице. Руки заветривали покрывались "цыпками". Но нам всё было ни почём.
Энергия воды и света,
Прикосновение весны.
Дышу легко и до рассвета
В цветных узорах вижу сны.
Морозной ночью небо звездно,
Потянет легким ветерком.
Пронзительно и невозможно
Соединение миров.
Сойдут, истают снежной коркой:
Дела, заботы - бег в тупик.
Душа зайдется от восторга,
Как в первый от рожденья миг.
: Галина Казанина, 2011
Свидетельство о публикации №111022207076