Если Ницше задаётся нешуточным вопросом, может ли осёл быть трагичным (под ослом подразумевая философа, настолько «навьючившего» себя премудростью, что уже не в силах ни сдвинуться с места, ни сбросить с себя эту ношу), то, смещая акценты и перефразируя, мы спрашиваем: а козёл, может ли козёл быть трагичным? Козёл, конечно, не осёл, но слово «трагедия» в переводе с древнегреческого – это песнь козла.
Древние греки почитали Диониса, бога виноделия, вина, религиозного и чувственного экстаза и производительных сил природы. Во время дионисий, праздников в честь Диониса, устраивались массовые пляски, песни, возлияния, вакханалии (Вакх, Бахус – имена Диониса). Согласно мифологии, именно Дионис открыл людям вино (а по некоторым источникам и пиво), дарующее людям ощущение экстаза, означающего выход из привычного состояния.
В подражание мифологическим спутникам Диониса сатирам, козлоногим демонам, любившим выпить и приударить за обольстительными нимфами, люди накидывали на себя козлиные шкуры. Сатиры, вакханки, менады пели дифирамбы, то есть хоровые песни во славу Диониса, и устраивали торжественные шествия. Зачастую к этому примешивался культ фаллоса, в древности распространённый во всех уголках Земли. Проводились так называемые фаллефории, то есть «ношения фаллоса». («Фаллефория» звучит почти как «кефалофория», тонкость в том, что во втором случае человек прогуливается, держа в руках свою голову). Разодетая в козлиные шкуры процессия несла громадные фаллосы, символизирующие производительные силы природы. Эти полушутливые шествия назывались «комос», откуда и происходит слово «комедия».
К VI веку до н.э. дионисийские процессии локализовались в определённом месте – в театре. (Глядишь, чуть ли не цитатка из Фрейда, фаллефории сублимировались в искусство). Театр, буквально «место для зрелищ», носил отголоски культа Диониса. Разыгрывались насильственная смерть и воскресение бога. Приносили в жертву козла, на худой конец – свинью. Согласно мифологии, Дионис во время своих многочисленных и многострадальных приключений не раз превращался в козла. Однажды превратился в быка и был разорван титанами. Ранее вакханки, изображая смерть Диониса, в состоянии аффекта разрывали на части живого козла и ели сырое мясо. Под соусом язычески-религиозного экстаза. Теперь животное приносилось на алтарь в центре орхестры.
Орхестра, буквально «место для плясок», представляло собой центр театра в виде круга-полукружья. Здесь размещался хор. «Хор» переводится как «групповой танец». Только в театре хор пел, комментируя драму голосом рока. Орхестра – этимологически и генетически – прообраз современного оркестра. Что касается музыкального сопровождения в древнегреческом театре, то «оркестр» был представлен кифарой (аналог лиры) и авлосом (что-то наподобие раздвоенной флейты или гобоя).
Участники хора назывались хоревтами, предводитель хора – корифеем. Позже из хора выделился актёр, протагонист. Он разыгрывал главным образом смерть Диониса. Надо заметить, что в актёрскую братию категорически не допускались женщины. Причина совершенно очевидна. Мужики – козлы. Женщинам эта роль не по зубам. (Зато им по зубам сырое козлиное мясо).
Зрители размещались амфитеатром. Из соображений экономии, чтобы не делать искусственную насыпь, театры возводились на склонах холмов и вмещали от 10 до 40 тысяч зрителей.
Несмотря на своё название (место для зрелищ), театр выходил далеко за рамки развлекательной функции, что неудивительно, учитывая религиозно-культовое происхождение театра. Зрелище древнегреческого театра чуждо тому зрелищу, которое содержится в формуле «хлеба и зрелищ», введённой римлянами, с которыми, с их гладиаторскими боями, связан закат древнегреческой трагедии.
Но до заката ещё далеко. Расцвет древнегреческого театра ознаменован именами Эсхила, Софокла и Еврипида. Отец древнегреческой трагедии Эсхил родился в городе Элевсин. Это примечательно тем, что Элевсин известен своими мистериями, «элевсинскими мистериями», очень напоминающими мистерии дионисийские. Ядром элевсинских мистерий была богиня плодородия Деметра и возвращение к ней её дочери Персефоны. Это возвращение символизировало приход весны. На зиму Персефона по контракту возвращалась в Аид, к Аиду. В Элевсине разыгрывались не смерть и воскресение Диониса, а смерть и воскресение природы. Это выражалось в ритуальном посеве семян. В этом же видели аналог возрождения человеческой жизни, как бы закапываемой в землю и воскресающей.
Эсхил установил и разнообразил форму трагедии. Отныне изображался не только Дионис, но и, например, Прометей. Также Эсхил ввёл второго актёра, что, естественно, обогатило драматургию.
Театральные дни выпадали лишь на несколько дней в году (дионисии), зато с большим размахом. Люди стекались отовсюду. Ставились пьесы трёх авторов, каждый автор представлял на суд три трагедии и одну «сатировскую драму» (от козлоногого сатира). Действо шло с рассвета до заката. Сидели на камнях. Чтобы дальние ряды не были ущемлены в зрелище, актёры и хор надевали маски. Маски были большие, с гротескными гримасами и окрашенные в тот или иной цвет, соотносящийся с эмоциональной окраской разыгрываемого персонажа. Также актёры становились на котурны – башмаки на высокой платформе. Маски, котурны и прочий реквизит хранились за орхестрой, в месте, называемом скеной. Это был не только склад, но и гримёрка. От «скены» происходит слово «сцена».
Театр в Древней Греции зародился одновременно с демократией (хотя и при пышно цветущем рабовладении) и играл выдающуюся роль в общественной жизни. Он выражал свободу и единство народа. Во время представления зрители превращались в единый клубок трепещущих нервов, забывали о своём «я» и растворялись в коллективном переживании.
Трагедия совершенствовала зрителя. Она показывала сложные ситуации, о которых зрителю приходилось призадуматься, ставя себя на место персонажа. Зрители сопереживали и испытывали катарсис, нравственное очищение. Это гениальное изобретение древних греков является венцом драмы по сей день, в том числе и в кинематографе.
Один из секретов катарсиса, вероятно, заключается в следующем. Когда зритель сопереживает актёру на сцене (на экране), он как бы вживается в его шкуру и подсознательно сам переносится на сцену (на экран). Переносится на сцену – и оттуда смотрит на свою жизнь, предстающую в новом свете, а именно: как сцена. Все обыденные треволнения, стрессы, обиды и амбиции мельчают, даже кажутся смешными. И когда орёл на протяжении 30 000 лет клюёт печень Прометея, когда Эдип, по ходу рока, убивает отца, спит с матерью и ослепляет себя, когда Медея, мстя изменнику-мужу, убивает их совместных детей, и когда ты сопереживаешь этому как состоявшемуся и неотвратимому факту, действительно: все наши житейские волнения уходят на задний план, а то и превращаются в дешёвую комедию. Душа зрителя очищается, возвышается, сбрасывает ношу обыденности. В этом и заключается облагораживающее воздействии трагедии. В этом и состоит суть катарсиса. И этим мы обязаны древним грекам и Дионису.
Спасибо за прочтение статьи! Если вам понравился материал, не забывайте поставить лайк и подписаться на канал. Отдельное спасибо за мнение в комментариях :)