Академик Фролов – из династии мастеров, в позапрошлом веке открывших первую в России частную мозаичную мастерскую. Именно ему, занимавшемуся внутренним убранством храма Спаса-на-крови в Санкт-Петербурге, доверили уже и в советской России оформление Траурного зала мавзолея.
Cмальтовые панно на особняке Рябушинского (доме-музее Горького в Москве), Морской храм в Кронштадте, Спас Нерукотворный в Талашкине под Смоленском (эскиз Рериха), все мозаичные орнаменты в оригинальном храме Христа Спасителя, ряд образов в Исакиевском соборе... это все Фролов.
Серия плафонов "Сутки советского неба" на "Маяковской" – тоже работа руководимой им мозаичной мастерской Академии Художеств СССР. Смальтовые картины для московского метро – последнее дело жизни Фролова, его подвиг и его завещание потомкам.
Выдающемуся мастеру было предложено эвакуироваться из Ленинграда, но он остался ради завершения литерного заказа.
В полутемном зале с выбитыми стеклами, в лютые морозы продолжал работать в блокадную зиму (сначала с 3 оставшимися помощниками, потом в одиночку), на ощупь находя нужные оттенки смальты по номерам (знал их наизусть). Постепенно угасал, но позволил себе умереть, только завершив работу.
Фролов скончался в феврале 1942 года – то ли от истощения, то ли от сердечной недостаточности. И уже менее чем через год открылась станция столичного метро, для которой, теряя последние силы от голода, он успел набрать недостающие элементы декора.
Но это была не "Новокузнецкая".
Хотя о мозаиках именно этой станции как о последней, блокадной работе Фролова рассказывается у многих блогеров и в известном документальном фильме у Листовой.
https://www.vesti.ru/article/2265066
И именно на "Новокузнецкой" установлена вот такая мемориальная доска.
Увы, телевизионщики данную тему немного "недокрутили". Последние панно от Фролова поступили для ЗиС ("Автозаводской").
А мозаики, установленные на "Новокузнецкой", были завершены им еще до войны.
В альбоме "Дейнека. Монументальное искусство. Скульптура" (2011, "Интеррос" / "Третьяковка") цитируется расписка мозаичной мастерской от 21 декабря 1940 в том, что последние 8 из 14 плафонов для "Павелецкой" готовы, упакованы и будут отправлены Метрострою в январе. До нападения фашистов - еще полгода.
Сегодня на "Новокузнецкой", однако, можно увидеть только 7 из этих панно (6 на своде центрального зала и 1 в наземном павильоне; было еще одно, но оно потом помешало при устройстве гидрозатвора для бомбоубежища, и дальнейшая судьба его неизвестна).
Так же неясно, где другие 6 мозаичных картин, включая "Футбол".
Понятно только одно: платформа "Новокузнецкой" - короче "Павелецкой", и все "донбасские" мозаики там поместиться не могли. Но сначала все 14 нужно было "посадить" на цемент, пока они не рассыпались. Для этого их все привезли на Мраморный завод в Дорогомилове (напротив нынешнего московского Белого дома).
Там Дейнека, нарисовавший эскизы для мозаик, принялся с рабочими делать для них бетонные оправы - каждая весом в 2 тонны. Но... началась война, а с нею - бомбежки Москвы.
Вот что рассказывал художник о том, как шла работа с предназначавшимися для "Павелецкой" мозаиками:
"... где-то на заводском дворе мы с мастерами заливали восьмигранники. Каждый день в 11 вечера начиналась бомбежка. С утра мы снова продолжали свое дело. Администрация приказала срочно убрать со двора мозаики, так как-де золото своим блеском может привлечь внимание врага. Залитые в цемент смальтовые наборы мощный кран опускал в ямы..."
Тогдашняя техника с тяжелыми бетонными плитами справлялась плохо. Позднее, когда их уже готовыми перевозили на "Новокузнецкую", одну уронили и повредили, а две других не вписались в габариты тоннеля и вспороли стену.
Так что, скорее всего, после того, как мозаики в авральном порядке спрятали под землей где-то на Мраморном, они там и оставались (в ямах, подвалах или катакомбах), пока архитекторы "Новокузнецкой" не отобрали из этих работ те, которые были нужны им для своей станции.
Что случилось с оставшимися - неизвестно.
В горячке войны о них, очевидно, не вспоминали, а затем на месте завода началось лихорадочное строительство гостиницы "Украина", дабы успеть к фестивалю молодежи 1957 года. Так что мозаики были либо разрушены при ее возведении, либо все еще лежат незамеченными где-то рядом.
Остается только гадать.
Между тем в блокадном Ленинграде Владимир Иванович Фролов работал, по всей видимости, над серией стеновых мозаичных панно для станции "Завод им. Сталина". Задуманные еще до войны, они в основном отражали будни расположенного неподалеку автозавода – литейка, кузня, механосборочный цех.
После нападения вермахта тема оформления станции изменилась на "Советский народ в годы войны". Сюжеты мирной жизни в промышленности, сельском хозяйстве и у рыбаков были дополнены сценками морского боя, погрузки бомб на дальние бомбардировщики, монтажа гусениц на танк.
Судя по всему, именно эти смальтовые работы и были дополнительно изготовлены в Ленинграде голодной зимой 1941 года для метро Москвы (а тогда, считай, - для метро страны) и были вывезены, как полагают, частично по "Дороге жизни".
В результате станция "Автозаводская" открылась уже в январе 1943 года. Эту новость как свидетельство произошедшего в войне перелома и уже начавшегося возвращения к нормальной жизни наверняка было важно услышать в те дни и на фронте, и в тылу.
Строительство метро, кстати, велось в большой тайне, и открытие новой линии стало настоящим новогодним сюрпризом для всей страны - и не только.
"Люди со всех концов земли, приезжая теперь в Москву, будут с трепетом относиться к этой станции", писали в те дни в Англии.
А "Новокузнецкую", кстати, открыли только в ноябре 1943 года: ей просто-напросто не хватило эскалаторов. Их делали в Ленинграде. Завод эвакуировали, но на наладку производства на новом месте потребовалось время.
Остается найти ответ еще на одну загадку, связанную с "Новокузнецкой". Почему у этой станции, перегруженной, по мнению некоторых архитекторов, декоративными деталями, такая неинтересная, пустая стена?
Причиной стала именно задержка со вводом станции в строй. Движение по ветке уже запустили, и все 11 месяцев поезда пролетали мимо платформы "Новокузнецкой", не сбавляя скорости, а сама она была закрыта фанерными щитами. Возможности производить какие-либо облагораживающие работы на стене элементарно не было.
Поэтому решили "на пока" все оставить как есть. А, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное.