Дисклеймер: некоторые фрагменты рассказа содержат сцены употребление табака, алкоголя, запрещенных веществ и насилия. Мы не призываем к употреблению или принуждению, все содержимое сделано в целях дополнение или являются ключевыми особенностями выдуманных персонажей. Все описанное несёт развлекательный характер. Приятного чтения.
- Яров Виктор Алексеевич. Тридцать восемь лет. Работали оперуполномоченным. Все верно?- с угрюмым выражением лица спросил майор полиции.
- Да, верно, – ответил Виктор.
- Вы подозреваетесь в серии убийств на почве мести. Вы признаете вину?- так же угрюмо продолжал майор.
- Да. Признаю, – опустив глаза, отвечал подозреваемый. – Дальше можете не продолжать, товарищ майор. Я сам, когда-то сидел на том стуле и проводил допрос. Записывайте чистосердечное, – уверенно продолжал Виктор.
- Продолжайте, – сказал майор и приготовился записывать.
- Неделю назад я как и обычно, возвращался домой. И попутно, я частенько заходил в бар, выпить немного виски и снять напряжение. Сами понимаете: работа опера очень нервная. Я сел на свое любимое место и ждал заказ. Не успел сделать и пару глотков, как в бар зашёл сослуживец. Мы много лет не виделись, и в итоге зацепились языками. В общем, просидел в баре часов до трёх ночи, точно не помню: телефон сел, и хмельной был. Зашёл домой и сразу лег спать. Обычно я поздно прихожу домой, когда дочка уже спит. И чтобы ее не беспокоить попросту, редко когда заходил в ее комнату. Вот и в этот раз не стал. А очень зря. Наутро, проспавшись, первым делом пошел будить Лизу, дочку, на учебу. Зайдя, я никого не увидел и занервничал. Начал звонить, трубку она не брала. Тут-то у меня и начала бить тревога. Захватив удостоверение, я приехал в участок и начал поиски. Обзвонив больницы, соседние участки, даже до моргов дошел, никто ничего не знал. Сами, товарищ майор, понимаете, единственная дочь. С самого детства с ней нянчился, а тут такое. Пригубив, сотню другую, для нервов. Ну, думаю, девочка не маленькая, восемнадцать лет как - никак, сама разберётся. И началась повседневная рутина: бег с бумагами, подписи и задержания. Приблизительно к четырем часам дня поступил вызов. Приехали, начали составление протокола, я отошёл покурить, как мне на телефон приходит СМС-ка от Лизы: «Папа, я дома. Все плохо». Я сразу же поехал домой, а товарища попросил прикрыть. Приезжаю, захожу в квартиру, а там никого. Нервы на пределе, начинаю психовать, и замечаю, что дверь в ванну открыта. Захожу и вижу, как дочь лежит в ванне полной крови. Вспоминаю, и в глазах темнеет. Я начинаю ее вытаскивать и вызываю скорую. Понимаю, что дочка до ее приезда не доживёт; хватаю бинты и перебинтовываю места порезов. Только я закончил, тут и доктора приехали. В общем, ее сразу в реанимацию, а я под дверь и ждать. Часа три или четыре просидел - не помню. Все было как в тумане. Как только ее состояние стабилизировалось, и она пришла в сознание, я зашёл в палату. Смотрю, а она лежит, бледная как простыня, еле глаза открытыми держит. Я не выдержал. Все дальнейшие события не помню, от слова совсем. Очнулся уже дома, в окружении товарищей. Им с больницы позвонили, просили меня домой отвести. Они и рассказали, что у меня произошел нервный срыв на почве сильного стресса, вкололи успокоительное, назначили антидепрессанты и прописали больничный. Весь остаток дня и вечера я пролежал на кровати, не мог даже встать. На следующее утро приехал старый друг, вместе служим много лет.
- Назовите фамилию, имя и отчество, – не поднимая голову, медленным голосом попросил майор.
- Сафронов Алексей Иванович, он уволился после череды моих преступлений. Но, когда служил, был капитаном, - глядя в упор своему собеседнику, ответил Виктор. - Он расспросил мою дочь, пока я был под действием успокоительного. И знаешь майор, какие вести он принес? Мою дочь изнасиловали.
Воцарилась тишина, но уже через мгновение раздался безумный и зловещий смех. От неожиданности майор подскочил со стула, и по рефлексу потянулся к кобуре с пистолетом. Но, поняв, что допрашиваемый не адекватен, позвал дежурных врачей. Виктору вкололи сильное седативное и отвели в камеру.
После этого случая майор отказался проводить допрос, указав причину в объяснительной.
Выдержка из текста:
«…Проводя допрос, я чувствовал необъяснимую тревогу и нарастающую панику, исходящую от подозреваемого…».
Проводить дальнейший допрос, предоставлено капитану Арчинскому Евгению Александровичу.
Продолжение следует.
