***

-Проходи, проходи, доченька... - сгорбленная старушка отодвинулась, уступая дорогу.

Мария пошла по узенькой дорожке к крыльцу.

-Это надо же, столько мучиться, - тихо беседовали две другие старушки на скамейке у крыльца.

Мария поднялась на крыльцо. Верхняя балка дверного проема была выломана и стояла в двери. На полу валялись щепки и куски старой пожелтевшей ваты, которой законопачивают обычно щели в стенах. В проходе Марья чуть не столкнулась с батюшкой, который в задумчивости выходил на улицу.

В доме было тихо. Несмотря не полдень, шторы были задернуты и в комнате царил полумрак. Мерно тикали старые часы с кукушкой. У печи висели на проволоке пучки разных сухих трав. Изредка раздавались приглушенные стоны. В соседней комнате умирала Агафья Петровна.

С табурета, что стоял у кровати, поднялась заплаканная женщина лет сорока. Наверное, дочь. Рядом стоял еще один табурет, но женщина уступила свое место Марье, а сама, торопливо вышла, шмыгая носом, тихо всхлипывая и прикладывая к уголкам глаз скомканный платочек.

Марья подошла и села на табурет у кровати.

Это длилось уже больше трех недель. Агафья Петровна умирала. Умирала... но никак не могла умереть. Ее выцвевшие слезящиеся глаза со склеившимися коротенькими ресницами как будто следили за чем-то на потолке, бегали из стороны в сторону, она то и дело отмахивалась от чего-то невидимого тощей костлявой рукой. Ночами ее иногда внезапно выгибало дугой и она, покряхтывая, бормотала что-то невнятное, а спустя несколько минут, падала, обмякши, и забывалась, уставившись куда-то невидящими глазами. Потом силы совсем оставили ее, и она едва могла шевелиться и то и дело мычала, пытаясь что-то сказать, а что - теперь уж никто не мог понять.

Агафью Петровну считали колдуньей. По селу всегда ходили слухи том, что она то на кого-то порчу навела, то кого-то к кому-то приворожила. Случись что неладное - первое подозрение всегда падало на нее. Издохла ли у кого корова, или заболел ребенок. Бабы шушукались, что если к ней никто за делом не приходит, она сама от злости своей пакости творит. Но годы шли, Агафья Петровна старела, слабела, и сейчас уже никто особо не верил, что эта сухонькая тихая старушонка способна на какое-то злодеяние. Однако, по-привычке подчеркнуто учтиво здоровались и справлялись о здоровье, а потом в спину беззлобно шептали:

- У-у, карга старая...

Когда она слегла, соседки не удержались, человеческое все же взяло верх, и на четвертый день, когда Агафья Петровна не показывалась на улицу, одна соседка все же решила зайти к ней и узнать, все ли в порядке. Весть о том, что старуха-ведьма умирает, разлетелась по всему селу. И соседки, вчера еще рассказывавшие про нее страшные истории, собрались во дворе умирающей, чтобы посочувствовать, может, помочь чем-то, проявить участие, да и просто полюбопытствовать, как умирают ведьмы. Проводить в последний путь приехала дочь с мужем, еще какие-то родственники. Да задержались. Дни шли, Агафья Петровна мучилась, стонала, слабела, потом, выгибаясь, билась в припадках, звала потом снова слабела, и, казалось, это уже никогда не кончится. Кто-то сказал, что ведьма не может умереть, пока в ее доме не выбить верхнюю балку в проходе. Мол, она заговорена как-то. Но уже и балку выбили, а умирающая все также лежала в постели, временами затихая, временами мечась в из стороны в сторону.

Марья знала Агафью Петровну еще ребенком. Девчонкой, она лазила в ее огород за яблоками. Не потому, что в своем огороде яблок не было, а потому что было интересно, страшно и волнительно обмануть вот так старую ведьму. Колдунья была старой уже тогда, и только ребенок мог верить, что осторожно спускающаяся с крылечка подслеповатая старуха может разглядеть и догнать мелких яблоневых воришек. Еще она помнила, что несмотря на то, что дети то и дело опустошали ее сад, эта "ведьма" каждый год осенью часто выносила детям сочных сладких яблок...

Мария приехала из города, к родителям, на каникулы после сессии. И тоже пришла попрощаться с умирающей. Когда она села у ее изголовья, старушка будто-бы проснулась. Она не открыла глаза, но стала шарить по покрывалу тощей костлявой рукой, как будто ища что-то. Мария взяла ее руку в свои ладони. Пальцы старухи были холодные, она крепко сжала руку девушки на несколько секунд, потом ее хватка ослабла, старуха судорожно вздохнула и замерла... Больше она не двигалась и, казалось, не дышала. Мария посидела еще немного, и, решив, что уже можно идти, встала и направилась к выходу. У двери ее ждала заплаканная женщина, она поспешила внутрь, и уже не дойдя до калитки, Мария услышала приглушенные голоса:

-Все, отмучилась, сердешная... умерла...

...

Прошло два года. Мария часто приезжала к родителям в деревню, помогала по-хозяйству. Но в этот раз она приехала по-другому поводу. Ее мать попала в больницу. Врачи сказали, что еще чуть-чуть, и был бы инсульт. Мать лежала в местной больнице. Громко стонала, силилась пошевелиться, на вспотевших покрасневших висках пульсировали толстые синие вены. Марья не отходила от матери. Кто-то сказал им, что помогает овсяной отвар. Ночами Марья сидела, смотрела через больничное окно на звезды и, сжимая в руках термос с отваром, что-то шептала, молилась, уговаривала отвар помочь.

Вскоре матери стало легче, и она быстро пошла на поправку. Врачи разводили руками. Они были готовы к любому исходу, но не ожидали, что пожилая женщина сможет так быстро восстановиться после болезни.

А Марья с тех пор стала замечать у себя тягу ко всему ... сверхъестественному, что-ли. Она стала интересоваться заговорами, лечебными травами, теориями воздействия на подсознание... И не просто интересоваться. Ее заговоры стали действовать. Однажды, после того, как подруга в слезах пришла к ней с жалобами на пьющего мужа, Марья решила попробовать помочь бедной женщине. И, как ни странно, ее заговор подействовал. Сначала Марья думала, что события, следующие за ее магическими ритуалами - случайность, совпадение. Но совпадений становилось все больше, и Марья, наконец, поняла, что все эти "совпадения" - не что иное, как результат ее действий.

Долго Марья не могла понять, откуда появился у нее этот неожиданный дар. Пока однажды не прочитала в одной брошюрке из базарной лавки, что настоящая ведьма не может умереть, пока не передаст свой дар кому-то подходящему, взяв его за руку.