Категории времени и пространства в художественном тексте тесно связаны с целостностью текста. Каким образом?
Согласно определению Л.М. Яхиббаевой «цельность есть характеристика текста как смыслового единства, как единой структуры, и определяется во всем тексте». Причем, цельность – это «явление психологическое», нежели лингвистическое (что разграничивает его со связностью, которая определяется скорее лингвистически).
Т.е. цельность текста – это цельность художественного мира автора, его смысловое и концептуальное единство. А пространство и время – «важнейшие определители этого, созданного писателем мира» (по В.В. Дубровской). Они пронизывают его и образовывают, являясь важнейшими средствами выражения авторского замысла.
В стихотворении «Смычок и струны» время и пространство (здесь уместно употребление термина «хронотоп», так как, согласно М.М. Бахтину, «приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется времени») находятся в неразрывном единстве.
Время и пространство в данном произведении находятся в состоянии сплошной разомкнутости, т.е. характеризуется бесконечностью.
«Какой тяжелый, темный бред» - это первая характеристика пространственно-временной картины стихотворения, приведенная в тексте, которая отсылает нас к Хаосу (так же, в некоторых космогонических системах, в частности у Аристофана, тесно сопряженному с Нюктой/Ночью), первобытному безграничному пространству, изначальному состоянию мира. Хаос – это Ночь, это отсутствие чего либо, в том числе отсутствие времени. Об этой же пустоте можно судить по наличию эха («а в скрипке эхо все держалось»), предполагающего наличие огромного пустого пространства (=безграничности).
«эти выси мутно-лунны»: «выси» - несмотря на кажущуюся привязку к какому-то определенному пространству, на самом деле представляют собой направленный бесконечный вектор. У высей нет границ, они мутные. Но! Наличие собственно направленности предвещает зарождение мира, т.е. времени и пространства (что довольно интересно, так как, обычно, разомкнутое пространство характеризуется путем от опорной точки к бесконечности, тогда как здесь наблюдается зарождение точки опоры из бесконечности).
Несомненно, здесь проявляется соотнесенность хронотопа стихотворения с мифологической системой мира (точнее, с ее зарождением, с зарождением циклического времени и, собственно, пространственной организации).
Во-первых, об этом говорит переход от ночи ко дню («сквозь эту тьму» - «до утра свеч»). Во-вторых, от «тяжелого, темного бреда» мы приходим к «черному бархату кровати» - то есть, сочетанию Хаоса («черный бархат»=ночь=хаос), и порядка, конкретного места («кровать»).
Таким образом, художественное время и пространство позволяет «судить о творце, т.е. писателе и о сотворенном им мире» (В.В. Дубровская), что и является его основным свойством.
