Мой наставник - Санита (то есть Учитель), ради общения с которым я приехал в маленький горный монастырь, был известен как Просветленная личность, пребывающая в так называемой прижизненной Нирване. Это означает, что он полностью и навсегда уничтожил в себе алчность, враждебность и невежество и обрел способность видеть жизнь такой, какая она есть, а не так, как видит ее каждый из нас: сквозь мутное стекло суеты и собственных эгоистических интересов.
Санита ни на минуту не выходил из медитативной сосредоточенности. Встречаясь с учениками, совершая обычные действия, он не выходил из этого состояния, и благотворная аура его медитации воздействовала на сознание окружающих. Он пребывал в глубокой внутренней гармонии, ощущавшейся как особая энергия, и каждый при желании мог погрузиться в нее.
В соответствии с правилами монастырского обучения Санита регулярно, в должное время, давал своим ученикам наставления, разъяснял философские основы буддийского учения, руководил коллективными медитациями и индивидуальной йогической практикой монахов. Это было важным делом, но не самым главным, ибо обучение заключалось не только в словах и не в них в первую очередь. Ученикам предстояло преодолеть грань между внешней формой и внутренней сутью наставлений Учителя, и поэтому молчание в обществе Саниты играло не меньшую роль в обучении, чем слова.
И для постоянных монахов, и для временных Санита - это фигура, наделенная харизмой. Он живое воплощение Истин, заповеданных Бхагаваном Буддой. Действия Учителя, его наставления никогда не обсуждались, и никому, как я мог убедиться, даже в голову не приходило высказывать хотя бы малейшее несогласие с его наставлениями. Любой ученик, если у него возникают сомнения в наставнике, имеет право уйти, но если ученик остается, он доверяется Учителю всецело. И именно такую высочайшую степень доверия испытывали по отношению к Саните его ученики.
Санита жил в пещерной келье, куда по вечерам после общей медитации могли прийти те из монахов, кто желал побыть рядом с Учителем в полном молчании.
