Продолжение. Начало здесь.
Что удивляться плодам деяний своих?
Сотворённое из гнева - испепелит яростью.
Сделанное в порыве страсти – сожжёт огнём.
А совершенное от чистой радости – согреет душу и озарит сердце счастьем.
Артём Анатольевич оказался, как всегда, совершенно прав, настояв на том, чтобы проводить Звягинцеву С.Н. до самой двери.
В тесной кабинке затрапезного лифта типовой многоэтажки сильно не развернёшься. Лифты вообще необычайно сплачивают людей, делают их в прямом смысле ближе друг к другу. Когда Света оказалась буквально прижатой лицом к груди прекрасноликого, вкусно пахнущего Лебедева, её внезапно разобрал смех.
С ней и раньше происходило подобное в моменты стресса, особенно, когда смеяться категорически воспрещалось. Что за обратная психология включалась – уму непостижимо. Ну, к примеру, кто в здравом уме и памяти, станет загибаться от приступа смеха, изо всех сил сдерживая ладонью рвущийся на волю гогот, на балете «Лебединое Озеро»? Ну беда ведь просто…
А всё из-за того, что сзади сочно, на весь ряд, со всей душевной сластью, всхрапнул моряк-американец. Видимо, устал человек. Или проявилась типичная непереносимость высокого искусства: во вступлении ещё держался, обсуждал с друзьями движения танцоров, сопровождая своим раскатистым «р» гул литавр и тромбонов. Постепенно жизнерадостное «р» тускнело, становилось всё тише. Наконец, затерянное озеро окончательно сморило неподготовленный к духовным изыскам заокеанский организм.
Пока спал себе тихонько, едва слышно выводя носом рулады, вторя белому адажио, ещё можно было терпеть. Но в апофеозе, когда красивый Зигфрид бросил вызов злому гению, прямо за Светиным затылком раздался то ли рык, то ли всхрап, сдобренный уютным сонным причмокиванием – тут девчонку просто порвало. Пришлось практически залезть под кресло, и беззвучно сотрясаться всем телом несколько минут в колени, пока приступ смешливости не прошёл. И больше ни за что, ни под каким предлогом не оборачиваться назад, даже мысли не допускать о похрапывающем сзади заядлом балетомане, чтобы снова не сорваться.
Правда, Свете всего одиннадцать тогда стукнуло – собственно, балет и был подарком от родителей на день рожденья. И сохранился тот подарок в памяти на всю жизнь. Как и неуместная смешливость – во время сильной встряски или ужасно неловкой ситуации.
Вот и сейчас, уткнувшись носом в блестящие пуговицы лебедевского чёрного пальто, пахнущего морозом, внутри у девушки забурлил, забулькал самый что ни на есть развесёлый хохот. Она сдерживалась изо всех сил, чтобы не рассмеяться. Но воспоминание о Лебедином озере всплыло так некстати, а взгляд, как назло, упал на растаявший снег, лужицей растекшийся под сверкающими ботинками Лебедева… ох, зря она подумала про озеро!
Не удержалась-таки, прыснула. Сквозь смех, закрывая ладошкой рот, промычала:
- Это всё малиновый пунш!
- Я так и понял. – Артём, как ни странно, тоже улыбался – по-мальчишески открыто, и глаза его при этом лучились тёплым светом.
В этот момент они оказались на одной волне – и никакой неловкости словно никогда не существовало между ними.
Но волшебство закончилось, едва двери лифта со скрежетом отворились.
Прямо у Светиной двери топтался всё тот же злой гений – её обожатель-извращенец из соседней квартиры.
Девушка перестала улыбаться в тот же миг, когда невзрачные глазки с желтоватыми склерами жадно обслюнявили её всю – с головы до ног – одним вспыхнувшим взглядом. Глухое раздражение, перерастающее в отвращение, волной поднялось у неё внутри.
А взгляд плешивого уже метнулся к ней за спину. Блеклое, обтянутое кожей лицо соседа перекосило от изумления, а затем оно исказилось страшной злобой. Но всего лишь на мгновение. В следующий миг, желтоглазый тихой сапой беззвучно скользнул к своей квартире, и скрылся в мрачных недрах жилища, плотно закрыв за собой дверь.
- Хм. Странный у вас сосед. Он, случайно, не вас поджидал?
- Надеюсь, что нет. Фу.
Лебедев хмыкнул. А затем, видя, что Светлана ждёт, пока он уйдёт, промолвил:
- Всё же, у меня складывается ощущение, он не ожидал, что вы с сопровождением. И был этим разочарован. Вам точно не нужна помощь в этой ситуации?
- Нет, Артём Анатольевич. Но спасибо за заботу.
- Давайте я войду с вами, чтобы он думал, что вы не одна.
- Мы сделаем проще.
Девушка достала из сумочки корректор. Пара взмахов кисточкой, и – voila! – соседский дверной глазок обезврежен.
- Никогда не пользовался корректором, как оружием. Как человек, практикующий боевые искусства, очень даже впечатлён. Ну что ж… Вижу, у вас всё под контролем. Спокойной ночи, Светлана Николаевна.
- Спокойной ночи, Артём Анатольевич.
- Если что… звоните. Мой номер у вас есть.
- Да, обязательно. Спасибо.
Артём бесшумно сбежал по ступеням вниз, а Света выдохнула с облегчением лишь когда закрыла дверь на все замки. Не из-за соседа: это чучело её раздражало, но всерьёз она не могла его воспринимать. Нет. Девушка прислонилась спиной к двери, пытаясь разобраться в обуревавших её чувствах, от которых всё внутри трепетало и звенело – не только смехом, радостным волнением, только что пережитым адреналином и возмущением, но… ещё и едва ощутимым сожалением о том, что дивный вечер так быстро закончился.
Больше такого не повторится. И это к лучшему. Сказка перестанет быть сказкой, если превратится в обыденность.
Но этот чудесный день уже стал частью её жизни. Девушка нашла ему укромное местечко в ларце счастливых моментов, там его и оставила вместе с ожившими воспоминаниями об осеннем сумасшествии...
Закрыть крепко-накрепко, и под семь замков. Спасибо Артёму...Анатольевичу за удивительный вечер.
Букет нежных пионов, пьяная вишня в шоколаде, малиновый пунш, новое обещание поездки в Лондон – всё было так прекрасно, что никакие плешивые мерзавцы не могли испортить ей настроение.
Света благодарно чмокнула баночку с офисным корректором, которую так и держала в руке, и положила её обратно в сумочку.
«Используй то, что под рукою, и не ищи себе другое». – Вспомнились слова мудрого Филеаса Фогга из любимого «80 дней вокруг света».
И девушка подмигнула своему отражению в зеркале: «Ничего. Прорвёмся!»
Продолжение здесь.