Я уже больше часа шагал по Жёлтой долине, высматривая домик местного егеря. Солнце пряталось за горы, что неровными макушками, убеленные пушистыми шапками вечных снегов, выстроились в западной части этого живописного уголка. Их огромные подошвы прятались где-то за зелёными холмами, пересекающие долину вдоль и поперек. Вся местность, насколько хватало глаз, была изрыта голубыми лентами нешироких ручьев и покрыта синими пятнами озёр, отороченных острым камышом и низким ракитником. Трава, укрывающая долину, была ровной и невысокой. Она имела цвет свежей соломы, отчего долину и прозвали «жёлтой». Там, где обозначалась ее кромка, с южной и восточной стороны стоял густой лес. Лес был и на севере, откуда пришел я, но здесь он рос реже, уступая место широкой дороге, что вела в небольшой городок, где мне указали путь к жилищу егеря. Желание мое встретиться с ним было сопряжено с рядом некоторых обстоятельств. В ту пору я увлекался спиритизмом. Кроме того, меня тогда очень тянуло ко всякого рода паронормальщине, и в силу этой своей страсти я часто пускался в путешествия, дабы отыскать кого-нибудь, кто был причастен к чему-то сверхъестественному, с тайной надеждой самому прикоснуться к непознанному. Конечно же я не бросался как одержимый к первому встречному, заявлявшему, что он самолично имел счастье лицезреть гоблина, гнома, домового, фэйри или даже лепрекона. Все эти утверждения тщательно проверялись мной, и, если доказательств оказывалось достаточно, только тогда я готов был к встрече. В то время я уже окончил университет, имея степень бакалавра и отец мой, человек весьма состоятельный, решил, что мне пора посмотреть мир. Тогда он ещё не догадывался, в какую сферу увлечений заведут меня мои интересы. Человек он был практичный, и открой я ему свои планы, вряд ли он дал бы мне хотя бы фартинг. Но поскольку он находился тогда в полном неведении, чем я намерен заниматься, то с охотой предоставил в мое распоряжение весьма значительную сумму, позволявшую мне без труда обогнуть весь земной шар. Я немедленно уложил саквояж и первым делом отправился в Германию.
В газете я прочитал заметку о некоем Тиле Мунке, гипнотизере, экстрасенсе и месмере, который, по утверждению многих, творил невероятные вещи, приравненные серьезным издательством не иначе, как к чудесам. В частности упоминались его удивительные способности к левитации, умению влиять на людей посредством гипноза, вызывать духов и, что самое невероятное, приводился случай, когда Мунку удалось оживить мертвую белку. Вы, конечно, понимаете, насколько сильно я заинтересовался личностью этого необыкновенного немца и сколь сильно томился от желания встретиться с ним.
Я купил билет на первый же поезд, отправлявшийся в Берлин. Моими соседями по купе оказались один пожилой француз и пара молодых англичан. Мы разговорились. Оказывается, они тоже слышали о Тиле Мунке. В то время месмеризм прочно входил во все слои общества, и такой феномен не мог остаться незамеченным. Старый француз, не выпускавший из рук за все время нашей поездки свою курительную трубку, поведал, что приятелю его шурина как-то раз довелось присутствовать на сеансе Мунка. Насмотревшись там разных чудес, разум его на время помутился, и он не меньше недели шарахался от людей по углам, а когда оставался один, будто обезьяна, с визгом и хохотом, скакал по шкафам. Человеческая речь вернулась к нему только через две недели, когда он уже был помещен в психолечебницу, где доставлял врачам и санитарам уйму хлопот.
Я слушал своего попутчика со всем вниманием. Когда француз закончил свою историю, один из молодых англичан, несколько смущаясь, рассказал ещё более удивительный случай, связанный с Мунком.
Будучи ребенком, они с матушкой приехали в Берлин, погостить у своего дяди. Тиль Мунк тогда ещё только набирал популярность и устраивал уличные представления, на потеху любопытной публике. Англичанин не помнил всех номеров, но в памяти его отпечатался один момент, когда удивительный немец выбрал из толпы женщину, поколдовал над ней, и та вдруг исчезла на глазах изумлённых зрителей. Просто растворилась в воздухе. Муж исчезнувшей только растерянно крутил головой и хлопал глазами, пытаясь понять, куда подевалась жена. Зрители тоже пребывали в сильном недоумении. Мунк же улыбнулся и поспешил успокоить несчастного супруга, указав при этом на высокое здание ратуши, стоявшую на площади. Все повернули туда головы. На верхней башенке, за окном, стояла исчезнувшая и робко махала рукой удивленной толпе.
Конечно, под влиянием таких рассказов, мне уже просто не терпелось самому увидеть все эти чудеса, и я все время нашего путешествия сидел как на иголках.
Через два дня наш поезд, расталкивая облака белоснежного пара, прибыл на берлинский вокзал. Было около полудня. Я распрощался со своими попутчиками, выяснил, где проживает Мунк и сел в дилижанс. Кучер доставил меня к большому двухэтажному особняку, который был напрочь лишён окон. Крепкий высокий забор, словно немой могучий страж опоясывал дом. Я подошёл к калитке, на которой висел медный колокол и не раздумывая стал дергать потемневший от дождей шнур. Такому набату мог бы позавидовать любой звонарь. От громкого звона шарахнулись птицы, сидевшие на ветвях фруктовых деревьях в саду Тиля Мунка. Когда гул стих, прошло не меньше пяти минут, прежде чем отворилась дверь в доме, и на пороге возник длинный сухой дворецкий.
Он чопорно, с важным видом, неторопясь, что в нем сразу же выдавало англичанина, прошел к воротам и сквозь прутья калитки вопросительно посмотрел на меня. Я несколько замешкался под его суровым взглядом, но поскольку он молчал, впившись в меня своими бесцветными равнодушными глазами, собрался с духом и спросил:
— Я хотел бы видеть герра Мунка. Это его дом?
Дворецкий кивнул и стал ждать, что я скажу ещё, но так как я уже сказал то, что требовалось в подобных случаях, он нехотя разлепил сухие тонкие губы и ответил замогильным голосом:
— Герр Мунк обедает. Как мне доложить?
— Скажите, что приехал самый большой поклонник его талантов.
— Хозяин никого не принимает без предварительной записи, — ответил дворецкий. — Если вы хотите попасть на сеанс, место будет только в конце недели.
— Передайте герру Мунку, что я желаю видеть его прямо сейчас. Скажите, также, что я прибыл из Лондона не с целью посетить его сеанс, а поговорить о способностях, которыми он владеет. Упомяните ещё, что встреча со мною непременно принесет ему пользу, как духовную, так и финансовую.
Дворецкий стоял будто истукан. Ни одно выражение не появилось ни на лице его, ни в глазах, которые оставались по-прежнему холодными и равнодушными. Он никогда ещё не встречал таких наглых молодых людей, каким, должно быть, показался ему я, но это совершенно не отразилось на его каменной физиономии. Минуту мы безмолствовали, глядя друг на друга сквозь железную решетку, пока он, с некоторым пренебрежением, присущим всем грумам, служащих важным людям, не соизволил повернуться и уйти в дом. Его довольно долго не было, что дало мне время настроиться. Наконец он вышел, также неторопясь прошел к калитке и не глядя в мою сторону, словно я был пустое место, отодвинул засов и впустил меня во двор. После запер калитку, вытянулся, будто сухое дерево в безветренную погоду, впился бесцветными глазами в мой подбородок и сообщил:
— Герр Мунк готов вас принять. Следуйте за мной.
Я последовал за ним, испытывая что-то похожее на торжество.
Дворецкий провел меня в большую комнату, которая, судя по всему, служила хозяину столовой, так как сам он сидел за широким столом и неспеша управлялся с каким-то блюдом. Шею его перехватывала белоснежная салфетка. Сам он был чёрен. Я имею ввиду, что копна его волос и густая борода на пол-лица, имели смоляной оттенок. Из под нависших бровей поблескивали глубоко посаженные глаза, напоминающие двух жуков. Мунк отвлекся от тарелки, чтобы изучить меня. Стоит заметить, что вид мой был вполне приличный, если не считать немного пыльного костюма, но для человека, недавно сошедшего с поезда была простительна такая мелочь. Видимо также посчитал и Тиль Мунк, потому что оглядев меня, указал на стул на другом конце стола.
— Дворецкий сказал, что вы желали видеть меня, — заговорил хозяин на прекрасном английском, — но не назвали своего имени, кроме того, что прибыли из Лондона.
— Имя моё Джек Бэлсом, — сообщил я.
— Что же привело вас в Берлин, мистер Бэлсом?
— В основном слухи и газетные заметки.
— Уж не обо мне ли?
Мунк несколько хищно улыбнулся, отправляя в рот кусок поджаренного бекона.
— Именно о вас. Я, знаете ли, увлекаюсь разного рода явлениями, которые таят в себе загадки. Газеты пишут про вас удивительные вещи, а люди рассказывают немыслимые истории. Ваша особа вызвала во мне большой интерес, и я немедленно поспешил в Германию, чтобы самому убедиться в правдивости всей этой шумихи.
Мунк задумчиво пожевал.
— Вы ничем не отличаетесь от тех любопытных бюргеров, которые приходят на мои сеансы. Разве не предупредил вас дворецкий, что у меня строгая и очень плотная запись?
— Я приехал не только поглазеть на ваши чудеса, но и более подробно о них поговорить. Проникнуть в самую суть, так сказать.
— С чего вы взяли, что я стану делиться с вами своими тайнами?
— Потому что считаю, что мы одного поля ягода.
Мунк расхохотался.
Я посчитал его смех немного оскорбительным, поэтому нахмурился и укоризненно посмотрел на него. Видимо в моем взгляде промелькнуло нечто вызывающее, поскольку хозяин тут же стёр улыбку с лица и взглянул на меня более серьёзно.
— А вы в курсе, что после моих сеансов некоторые люди лишались рассудка, даже не пытаясь вдаваться в детали. Вы представляете, что может случиться с человеком, который попытается глубже вникнуть в мою работу?
— Спешу заверить, что у меня крепкие нервы, и я не впаду в безумство даже если вам удастся вызвать передо мной призрак моей покойной тетушки.
— Это ещё не самое ужасное, молодой человек, — отвечал Мунк, делая приличный глоток бренди, — есть вещи пострашнее, которые способны не только напугать или свести с ума, но и убить!
Его зловещие слова нисколько не отразились ни на моей душе, ни на лице. Я продолжал спокойно сидеть, наблюдая, как хозяин принимается за вторую порцию спиртного.
— Вам нечего опасаться, герр Мунк. Можете смело посвятить меня в тайну ваших занятий. Уверяю, что более внимательного и благодарного почитателя вам не найти.
— Мне не нужны ученики. Работаю я один и намереваюсь все накопленные знания унести с собой в могилу.
— Это было бы весьма неосмотрительно, — парировал я, — опыт и умение надо передавать своим последователям, дабы потомки не забыли самого учителя.
— А не кажется ли вам, мистер Бэлсом, что передай я свои знания кому-то ещё, этот кто-то постарается всю славу присвоить себе и сделать так, что люди, когда я оставлю мир, уже через неделю забудут моё имя?
— Здесь все дело в ученике и его амбициях. Ваше поприще позволяет отлично разбираться в людях и шансов допустить ошибку крайне мало.
— Ваша похвала приятна.
Мунк сделал знак дворецкому. Тот взял со стола пустой бокал, налил бренди и поставил передо мной.
— Если вы голодны, я угощу вас обедом, а пока — не откажите.
Я взял бокал и слегка пригубил. К спиртному я относился равнодушно и только из уважения к хозяину сделал небольшой глоток.
— Так вы голодны?
— Благодарю вас, но выпивки достаточно. Так что вы решили?
— Признаться, ничего ещё не решил. Но вы мне нравитесь. Может быть я и поделюсь с вами некоторыми моими секретами.
Продолжение следует…
________________
© Автор: Sedryk
Опубликовано автором на сайте Литра.Онлайн.
Подпишитесь на наш канал , чтобы в вашей ленте ежедневно появлялись новые авторские произведения современных писателей!
_________________________