Анне Андреевне Смирновой
Музыканты духового оркестра намёрзлись за день, потому как высокий гость из Москвы, который лично должен был разрезать символическую ленточку, традиционно задерживался. Сначала на десять минут, потом на полчаса, а в итоге церемония открытия только что построенного объекта началась на несколько часов позднее запланированного.
Всё было не так. Официальное открытие таможенного поста Шумилкино, что на границе с Эстонией, состоялось четвёртого декабря, но церемония открытия почему-то была отложена на девятнадцатое. Председатель ГТК (государственного таможенного комитета) должен был приехать вместе с самим Черномырдиным, но вместо главы Правительства прилетел один из его никому не известных в то время замов. Мороз ещё в этот день кто-то включил на полную катушку, градусов семнадцать ниже нуля.
А как на морозе играть на духовых инструментах, знают только бывалые оркестранты-духовики. Чтобы клапана труб не примерзали, необходимо постоянно проливать их небольшим количеством спирта и прогревать дыханием. Ну, а там, где встречаются вместе мороз и спирт, обычно начинаются чудеса. Нет, церемония открытия пограничного пункта пропуска прошла почти без сучка без задоринки, разве что во время исполнения гимна России при поднятии государственного флага тросик флагштока соскочил с ролика, и его заело. Флаг застрял посреди пути, и Боря Виноградов, заместитель начальника поста, чуть не оборвал его, дёргая за металлический трос. Обошлось.
А вот потом уже, когда музыканты забрались в автобус, где для них накрыли «поляну», изобилующую ресторанными яствами и множеством импортных бутылок с яркими этикетками, то сразу же началось. С мороза и с устатку, голодные, все накидались всякой всячины, выпили за будь здоров, да и разомлели в тепле. А путь до города неблизкий. Пока ехали, стемнело. Народ и песни уж перестал петь, только я стою, как столб, около водителя, не ем и не пью. Даже не пою.
Водитель наш, Хиллар Петрович, спрашивает меня, чего, мол, Андрюха, ты тревожный такой весь? Отчего не выпиваешь, не закусываешь? Отвечаю Хиллару Петровичу, что тревожно от того, что жена моя сейчас в роддоме рожает. И неведомо, как там всё происходит. Родила уж кого или ещё собирается. И всё ли в порядке у моей супруги?
Волнительно мне было. В первый раз отцом собирался стать. А Хиллар Петрович, обернувшись через плечо, кричит нашему старшему, бывшему замполиту: «Николай Петрович! У Голубева жена сейчас рожает. Давайте сразу в роддом заедем, чтоб не волновался парень?» А Николай Петрович Богданов и рад приключению. Давай, говорит, гони, Хиллар. Прям во двор, под кирпич заезжай, я договорюсь, если что.
Заехали. Я пулей в приёмное, а мне говорит медсестра: «На улице жди! Выглянет она в окошко, в форточку поговорите». Вышел во двор. Гляжу – Татьяна моя в окошке маячит, под самой крышей, в мансарде.
– Тань! Ну как ты?
– Нормально. Всё хорошо, – еле слышно доносится её слабенький голосок. Совсем обессилила, бедняжка, думаю я. Но кричу:
– Кого родила-то? Мальчика или девочку?
– Дочку… – едва донеслось в ответ с высоты третьего с половиной этажа.
– А у ней всё в порядке хоть? Ну… Там… Пальчики, ушки, носик – всё есть? Всё на месте?
– Да, всё на месте, – тихо смеётся Таня. – Иди давай, тяжело мне, полежать нужно, – и форточка закрылась.
Поворачиваюсь к автобусу, а оркестранты мои стоят в два ряда с трубами наготове. Руководитель, Светка Максимова, взмахнула руками, и грянул в ночи – это уже часов в одиннадцать вечера было – марш «Привет музыкантам». Нестройно так заиграли, пьяненькие же все были. Но громко и самоуверенно получилось. С первыми тактами бравурного марша во всех трёх зданиях районной больницы зажглись окна, и народ из каждой палаты на морозный воздух головы начал высовывать.
Никто не заругался! После последних нот марша только аплодисменты послышались. Я едва не зарыдал. Друзья меня обнимали, целовали, тискали всей гурьбой, поздравляли. Борис Сергеич спрашивает уже в автобусе: «Ну что? Николиной назовёшь?»
– Почему это? – уставился я недоумённо на нашего альтиста.
– Ну так, девятнадцатое же! Никола зимний сегодня. Тех, кто на Николу рождается, Николаями положено называть.
– А если девочка, то Николина?
– Не обязательно, конечно, но есть такое.
Прошло несколько лет, и однажды, оказавшись в незнакомой компании, услышал в разговоре от одной женщины, что таможенники все «сволочи зажравшиеся».
– Чего это вы так про таможенников?
– Ну, а как ещё! Мой сосед однажды в больнице лежал, рассказывает, что у одного таможенника жена рожала. Так он нанял целый оркестр из Москвы, чтобы отметить рождение ребёнка. Конечно, зажрался таможенник, разве нет?
Вот так и рождаются слухи и небылицы о чужом богатстве и благополучии. Дочка моя выросла, ей теперь уже больше лет, чем мне было, когда она родилась. И зовут её Анна, а не Николина. И музыкантом она не стала, хотя Светка Максимова пророчила.
Светки уже давно нет. Ушла внезапно от инсульта, когда ей было всего тридцать восемь. А с её уходом в мир иной не стало и оркестра. Осталось несколько свидетелей той поры и память. Память о том, что никогда не вернётся и не повторится. Да и надо ли?
С Днём рождения, доченька! Родная моя Анечка! Пусть твоя жизнь сложится лучше, чем у твоих мамы и папы. Главное – не ждать хороших времён, а жить прямо сейчас. Сегодня. Вчера. Будь счастлива.
Не ждать, а быть…
М. О., п. Нахабино, 2020 г.
Читать другие рассказы: Первый – "Все бабы дуры" , а в конце рассказа – ссылки на все остальные.