Заканчиваю сагу про покупку квартиры
При подписании договоров о том, как получать деньги, я вела себя неожиданно для себя самой нахально. Так что каждый человек в цепочке подписал: он получит деньги только после того, как предъявит акт приемки-передачи нашей квартиры. Именно той, которую купили мы.
Поэтому и свистящий дедушка, и румяная бабушка, и говорливый Иван Иваныч, и все-все-все – сразу же после регистрации оборвали мой телефон: идите скорее, получайте свою старую развалину!
Я от популярности приосанилась. Степенно согласилась на завтра – так и быть.
Пришли в почти пустую квартиру. В четырех комнатах гуляло эхо, сквозняки гоняли мусор.
А в пятой комнате нашелся склад вещей и совсем древняя незнакомая старушка.
- Это моя мама, - извиняющимся голосом пояснил говорливый Иван Иваныч. – Она тут пока вещи собирает, фужеры нужно упаковать, знаете ли.
- Но вы же сегодня передаете нам квартиру, сами звонили и настаивали??
- Вот ваши ключи. Заселяйтесь, пожалуйста! Мама сегодня-завтра все в коробки сложит, мы на послезавтра уже с машиной договорились, не волнуйтесь.
Юрист сказал по телефону твердо:
- Ничего не подписывайте ни в коем случае. Пусть отдают пустую квартиру без всяких мам.
- Пожалуйста, ну мы-то тут ни при чем! Мы же все вывезли. У нас командировка, пожар, революция, операция! – Взмолились остальные участники нашей цепочки. Наши любимые продавцы и их продавцы тоже.
Человек слаб. Мне их стало жалко. Они действительно ни в чем не виноваты.
Я подписала акты всем – кроме Иван Иваныча. С ним договорились на послезавтра.
Это и было моей глупой ошибкой. Не делайте так!
Завтра Иван Иваныч трубку уже не брал.
Мне пришлось ему подозваниваться, раз пять. Вечером он сухо сказал, что фужеров так много, мама не справилась за жалкие два дня. И вообще, как можно так настойчиво звонить человеку в рабочее время – он же занят! Сразу видно понаехавших провинциалов. Через неделю он все перевезет, и не нужно его беспокоить!
Через 10 дней Иван Иваныч позвонил сам. У его друга, который должен перевезти имущество, сломалась машина. Никто другой не может перевезти, что вы! Во-первых, нужно платить деньги, а он ими не разбрасывается, не то что некоторые. Во-вторых, у него раритет, а эти таксисты гоняют как сумасшедшие. Все побьют и поломают. Только ждать друга, иначе никак.
Мы разозлились и приехали в квартиру. С коварным намерением отключить уже воду, канализацию и начать ломать стены.
В квартире нашли ту самую древнюю бабулю. Все вещи остались на своих местах, ни намека на то, что бабушка собирается переезжать – не было.
Бабушка была странная: она смотрела на нас водянистыми глазами, ничего не говорила, на все вопросы мелко кивала. Она была чистенькая, робкая и несчастная.
Явно жила тут, в этой заставленной комнате. Кровать аккуратно заправлена. На щербатой тарелке картошка с самым дешевым маргарином, - весь ее обед.
Остро захотелось сбегать в магазин и принести ей еды.
Ломать стены и унитаз, глядя в эти доверчивые глаза, не было никакой возможности.
Но квартира ведь наша, черт возьми! Мы купили ее не этой милой бабуле, и другой квартиры у нас нет.
В отчаянии я позвонила их агенту.
- Повлияйте на них как-нибудь!
- А зачем вы подписали им акт? – спросила меня агент с интонацией моего друга-юриста.
Еще две недели друг Иван Иваныча безуспешно чинил свою машину. Итого прошел почти месяц: мое терпение лопнуло. Я узнала новый адрес любящего сына – агент дала его без вопросов. Приехала сама к бабуле с пакетом еды и коробками для переезда. Бабушка благодарно ела. И доверчиво и охотно мне помогала. Все молча.
Мы сложили все имущество за несколько часов. Я вызвала грузотакси, усадила бабушку, - и отправила по новому месту жительства сына.
Иван Иваныча я больше никогда не слышала и не видела.
Но вечером этого же дня приехала его жена. Кричала на всю лестницу о моей жестокости, о том, как я бедную старушку выставила из дома на мороз. Между делом бравые молодцы выносили фисгармонию. Которую они с Иван Иванычем нам подарили на просмотре квартиры.
Я молчала. Думала, что понимаю, почему молчит их бабушка. Что тут скажешь!
Фисгармонию я провожала с легким сердцем. Мы уже обсудили с мужем, что реставрировать ее – дорого. Где ставить – непонятно, свободных помещений нет.
А бабушку – жалко. Бармалей этот Иван Иваныч.