В минувшем ноябре исполнилось 170 лет со дня рождения Стивенсона (1850 – 1894) –одного из лучших сторителлеров всех времён.
Термин “Storytelling”, недавно перекочевавший в русский язык («сторителлинг»), означает умелое повествование, складный рассказ. “Storyteller” – это рассказчик, который мастерски владеет сторителлингом. Для него главное – увлечь читателя, погрузить в свою историю, унести прочь от повседневности. Сторителлинг – это, в первую очередь, сюжет и динамика. Глубина мысли и нравственные заветы там вроде не требуются, однако тем писателям, которых мы впоследствии причисляем к великим, удаётся сочетать в себе сторителлера и наставника: когда рассказчик хорош, читатель получает «месседж» полуосознанно, принимает его и соглашается с ним.
Мастера сторителлинга зачастую становятся авторами бестселлеров (Уж простите за обилие английских слов!) Западные рейтинги сторителлеров неодинаковы, но во всех присутствуют Шекспир, Диккенс и Стивен Кинг, а из наших – Чехов и Толстой. В тех, что ранжируют только англоязычную литературу, упоминается Роберт Льюис Стивенсон.
Когда мы слышим его имя, мы в первую очередь вспоминаем «Остров сокровищ». Да, этот приключенческий роман мало кто пропустил в школьные годы. Он стал образцом жанра: как теперь представить себе поиск клада без таинственной карты, без пирата на деревянной ноге и чёрной метки? Без «сундука мертвеца, йо-хо-хо, и бутылки рома»? Никак.
Скольких последователей Стивенсон вдохновил своей книгой? Аллюзии на образы из «Острова сокровищ» находим в книгах и фильмах про искателей приключений. Даже сценарий «Пиратов Карибского моря» – один из наследников прозы Стивенсона. И это помимо литературных и кинематографических подражаний, множества экранизаций, в том числе нестандартных, как советский мультфильм «Остров сокровищ» (1988), где авторы предложили оригинальные для той поры визуальные решения, разудалые песни и рифмовали «Джима» с «джином».
Но планета Стивенсона, конечно, больше, чем «Остров…». Великий рассказчик утолил свою жажду путешествий и приключений: сколько мог – в реальности, остальное – в воображении.
Стивенсон родился в Эдинбурге – столице Шотландии, откуда родом ещё два замечательных сэра: Вальтер Скотт и Артур Конан Дойл (писали они на английском, и их творчество принадлежит к общебританскому литературному наследию; называть их шотландскими писателями – всё равно что называть Гоголя писателем украинским).
В детстве Роберт часто и подолгу болел. Лежа дни напролёт в постели он, во-первых, успел прочитать много книг, во-вторых, придумать много увлекательных историй, в которых – самые невероятные приключения и путешествия, герои, которым море по колено.
По большей части Стивенсона надо читать в школьные годы, когда душа ещё способна парить с ним на одной волне. Он стал взрослым, который в детстве и юности слишком много времени провёл взаперти и потом неустанно навёрстывал впечатления и открытия, делая их более яркими и чудесными, чем они могли бы быть.
Он сочетал в своих произведениях романтику, мистику, готику, детектив, научную фантастику. Его многогранное, но при этом монолитное творческое наследие отзывалось в работах как современников, так и более поздних авторов, причём разнообразных жанров: фантастики, фэнтези, авантюрных детективов, историях о путешествиях и о романтической любви. Стивенсон экспериментировал с жанрами и их «гибридами», как Мичурин – с растениями. И «опытная станция» Стивенсона дала «всходы», полюбившиеся и авторам, и читателям.
В любом жанре произведения Стивенсона несут в себе нравственный заряд: будь то детектив или философская притча. В «Ночлеге Франсуа Вийона» (1877) писатель изображает конфликт двух мировоззрений. Бродяга и рыцарь-крестоносец спорят, чей образ жизни более честен. У каждого своя правда, и им не понять и не оправдать друг друга. Между прочим, модель такого же конфликта находим в строках Виктора Цоя: «Тот, кто в пятнадцать лет убежал из дома, / Вряд ли поймёт того, кто учился в спецшколе».
Как и земляк-Конан Дойл, Стивенсон пробовал писать детективы, но в гораздо меньшем объёме и в ином стиле. У Стивенсона детектива поровну с романтикой и мистикой, и в этом чувствуется влияние Эдгара По – ещё одного сторителлера, достойного упоминания среди лучших.
Без мистики, зато с лёгким английским юмором – повести «Клуб самоубийц» и «Алмаз раджи» (обе – 1878). Поскольку во второй половине ХIХ века Англию буквально захлестнула волна «клубомании» (открывались клубы, где собирались джентельмены, объединённые каким угодно хобби, принципом, интересом – вспомним, например, клуб молчальников, где Шерлок Холмс беседовал со своим братом), Стивенсон предположил, что у самоубийц тоже может быть свой клуб. В авантюрный детектив писатель вбросил шутки – лёгкие, проницательные – в духе Теккерея и Джерома К. Джерома, что сделало повествование прямо-таки летящим. На основе двух повестей в Советском Союзе был снят чудесный фильм «Приключения принца Флоризеля» (1979) – пример экранизации британской литературы, делающий честь первоисточнику не меньше, чем фильмы Масленникова рассказам Конан Дойла.
Стивенсона манила романтика борьбы. Он вводил в биографии своих персонажей то участие в Пиренейских войнах («Олалла», 1885), то в Якобитском восстании 1745 г. («Владетель Баллантрэ», 1889), то в походах под знамёнами Гарибальди («Дом на дюнах», 1880).
Под впечатлением от «Преступления и наказания» Достоевского Стивенсон написал психологический детектив, который по сей день едва ли не обгоняет «Остров сокровищ» по количеству прямых литературных и кинематографических «наследников», аллюзий и «вариаций на тему». Речь о знаменитой «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда» (1886). Тему борьбы в человеческой душе доброго и злого начал, а также отображения этих начал во внешнем облике человека подхватил Оскар Уайльд, чей роман «Портрет Дориана Грея» увидел свет уже в 1890-ом. Там главный герой точно так же, как Джекил, ужасается уродству собственного альтер эго – моральному и внешнему – и оказывается способен убить свою тёмную сущность.
«Странной историей…» Стивенсон ступает ещё и на территорию научной фантастики. Эта повесть могла бы выйти из-под пера Герберта Уэллса или Александра Беляева – тоже выдающихся сторителлеров.
К слову, наш великий фантаст Беляев в детстве получил травму, и потом всю жизнь у него болела спина и иногда отказывали ноги. Он тоже бывал прикован к постели и тоже сочинял невероятные и прекрасные истории. Беляев чувствовал себя «Головой профессора Доуэля», когда остальное тело было парализовано. Чем больше были ограничены его физические возможности, тем дальше и выше становились горизонты его фантазии. В преклонном возрасте Беляев был инвалидом и не смог выжить в Ленинградской области во время блокады. Он умер от голода и холода зимой 1942-го года – он, создавший для нас пейзажи жаркой Аргентины, на фоне которых развернулась история «Человека-амфибии».
Практически все произведения Стивенсона переводили в России сразу после того, как они выходили в Британии. Он при жизни снискал себе международную славу. Во все времена издатели любят виртуозных сторителлеров, потому что их работы хорошо продаются. Желая быть унесёнными в дальние страны и отдалённые эпохи, читатели ищут развлечения, а находят порой настоящее искусство.
Один из последних романов Стивенсона, «Потерпевшие кораблекрушение» (1892), собрал в себе всё, что любил писатель (да и читатели): детектив, морское приключение, авантюрные затеи и немного романтики. Стивенсон провёл множество литературных экспериментов с темами и жанрами, «опытным путём» установив на двести лет вперёд, чтó будет интересно публике. К званию сторителлера можно смело добавить звание трендсеттера, то есть законодателя «мод», который улавливал популярные тенденции, расширял жанровый диапазон произведений, дарил новые идеи. Он успел очень многое за свои 44 года.
И ещё: Стивенсон был писателем империи в период её могущества, в Викторианскую эпоху. Вместе с современниками он создал золотой фонд литературы, которую мы привыкли называть – по языку произведений – английской. Да и сами британцы тогда не делили себя и своих писателей на английских, шотландских, ирландских… Такое деление всегда служит признаком близкого распада. А во второй половине XIX века Британская империя была ведущей мировой державой.
Искренняя романтизация дальних морских путешествий, истории сказочного обогащения, благородные герои-британцы, истинные леди, джентельменство как кодекс чести, экзотика колоний, рискованные научные эксперименты и экспедиции – всё это было выражением идеалов империи, и читатели были едины в их приятии. Офицер и джентельмен, пират и учёный – вот четыре образа тогдашней Британии, и всех их находим на страницах Стивенсона (а также Теккерея, Киплинга, Конан Дойла и других писателей Викторианской эпохи, которые и сформировали её привлекательный образ «на экспорт»). Это отнюдь не скучные чопорные британцы, а искатели приключений и настоящие герои. Литература создала своего рода «розовые очки», сквозь которые всему миру было предложено смотреть на колонизаторов – в реальности скорее алчных купцов, чем благородных рыцарей.
Но всё это не отменяет таланта Стивенсона и прочих названных авторов. Они искренне радовались могуществу своей родины – как их в этом упрекать? Они, конечно, хотели, чтобы действительность была ближе к их художественному вымыслу, чтобы портрет их соотечественников был как можно привлекательнее. Они описывали положительные примеры, «распрямляли» кривую реальность, «воспитывали» читателя, сочетая в себе сторителлера и наставника.
Этих авторов роднит полёт безграничной фантазии, динамика и достоверность самых фантастических сюжетов. От их книг невозможно оторваться. Но главное: там присутствуют незыблемые категории добра и зла, навечно выставленные координаты, в системе которых происходят самые невероятные, будоражащие истории.
Стивенсон был голосом своей эпохи, сверхактуальным тогда и способным увлечь сегодня. Последнее – благодаря несомненному таланту сторителлинга и богатому наследию,
которое по сей день питает воображение писателей и читателей, кинематографистов и зрителей.
Автор: Ольга Типайлова