В мире существует множество легенд, связанных с ножом (супердамаск, супертвердость стали, и все прочие «супер»). Оно и понятно. Нож – древнейший и незаменимый спутник человечества, и человек обратил его в фетиш, своего рода идол. А так как это идол, то он обязан за жертвы (периодическое протирание маслом) выполнять все, что ни придет в голову человек – резать, как веник, связки рельсов, разделывать тонны туш мамонтов без дополнительных правок и т.п. Одним словом, мир фантазий и иллюзий – это мир, в котором живут многие ножи и их владельцы. Некоторые из них (хозяева ножей) подчас забывают, что все, начиная от ботинок и заканчивая тем же ножом, отражает культурные и технические условия жизни человечества в данный отрезок времени.
Ножи, несомненно, впитали в себя большую часть нереальных надежд и иллюзий современной цивилизации, но нож — это прежде всего инструмент и еще раз инструмент, все остальное имеет собственное название и применение: кинжал, меч, сабля и т.д. Не обошлось без легенд и в жизни «финского» ножа. Этому особенно способствовал тот факт, что длительное время широкие массы наших сограждан были лишены возможности обладать этим ножом. Изначально ножи близких к финскому ножу пропорций зародились у всех жителей лесов и лесотундры. Это связано не только с тем, что огромные территории заселялись родственными племенами, но и их схожим образом жизни, занятиями племен, обитавших на этой земле.
Пращур финского ножа, как и его современный потомок, разделывал рыбу, мелкую дичь, выполнял работы по дому. Изначально этот тип ножа предназначался не для войн, рубки завалов на тропах и прочих экстремальных ситуаций. Такие ножи изготавливались для мирного сосуществования людей друг с другом и с природой. Не обладали они и сверхтвердостью, потому как она делает каждую сталь хрупкой на морозе (а это в северных широтах приблизительно пять месяцев в году), а также затрудняет правку ножа в походных условиях (карбидных оселков у наших предков не было).
Археологические раскопки на территории России (Киев, Смоленск, Новгород и др.) предоставили в наше распоряжение ножи «средних веков», удивительно похожие по размерам, пропорциям и тенденциям в исполнении на некоторые ножи Северной Европы (Швеции, Дании, Финляндии). Это может говорить не только о тесных исторических и экономических связях Руси с варягами, но и о схожести хозяйственно-бытовой жизни населения в данных регионах (орудия труда и утварь очень похожи).
Немудрено, что если вы откроете каталоги охотничьих магазинов начала ХХ века, то в глазах зарябит от обилия выполненных российскими производителями ножей, которые мы сегодня не задумываясь назвали бы финскими. Только у Е. Самсонова их было два вида, не говоря уже о других более крупных или мелких мастерских. Так что ответ на вопрос, финская ли «финка», напрашивается сам. А для выполнения определенных видов работ берется определенный инструмент — нож, который не имеет точного места рождения и даты, да и имя его условно. Его родина — Швеция, Россия, Финляндия, весь север Европы. Другое дело — своеобразные материалы и техники исполнения, свойственные тому или иному региональному типу, характеризуют место изготовления, а может быть даже и мастера.
Заканчивая, хочется сказать, что «финский» нож — прекрасный пример приспособляемости человека под определенный культурно-исторический и природный ландшафты. И думается, что наше сосуществование с этим прекрасным ножом, ножом-историей, ножом-помощником, еще далеко до финала.