Читала я тут на днях «Грозовой перевал», где одна из главных героинь умирает после нервного потрясения (да, я говорю о Кэтрин Эрншо) и у меня возникли следующие мысли:
- Почему в классической литературе главные героини заболевают после любого нервного переживания и умирают?
- Что за болезнь была тогда, которая стала лечиться и почему пропала в наше время?
- Почему барышни всегда падали в обморок?
Классическая литература - это кладезь красивого слога и страданий, практически в каждом произведении есть главный герой, который переживает нервные потрясения.
Дамы викторианской эпохи отличались слабым характером и здоровьем, их главное предназначение было рожать и служить мужу. Они были ограничены в правах, в словах и действиях. Чтобы как-то достучаться до своих твердолобых мужей им нередко приходилось устраивать показательные мигрени, падать в обморок и лежать в комнатах с диким недомоганием и всё таки добиться уступок от супругов.
Также, часто затянутые в корсет, и испытывая чувство возмущения, им не хватало воздуха, и тело, не получая достаточное количество кислорода, красиво падало в обморок со вздохом «О-о-х».
Любая проблема, кажущейся пустяковой в наше время для дам той эпохи была размером с ядерный взрыв, и возникающие на этом фоне депрессии, которые никак не лечились, вызывали отказ от еды, воды, прогулок и через несколько месяцев могли свести в могилу чахоточную даму на раз два.
Чахотка 19 в. и современный туберкулез легких — не совсем одно и то же. «Домашний лечебник» Конрада Килиана определял чахотку как «изнурение, сопровождаемое ежедневною огневицею, кашлем и выхаркиванием гнойных или, по крайней мере, гноеобразных мокрот» . Врачи не знали о существовании туберкулезной палочки — и считали, что катар (бронхит), золотуха (туберкулезный лимфаденит), инфлюэнца (грипп), спинная сухотка (нейросифилис), перипневмония (воспаление легких), плеврит и английская чахотка / хлороз / бледная немочь (малокровие) связаны между собой.
Чахотку могли считать обострением горячки или нервной лихорадки, которая давала о себе знать припадками — резкой переменой температуры тела, учащением пульса, приливами и потливостью. Неслучайно в письмах и дневниках больных виден страх, что простуда или пневмония перейдут в чахотку. Подобно горячке диагноз «чахотка» подразумевал большой и разнообразный букет симптомов, который с трудом поддавался однозначной интерпретации.
Врачи 18в. и первой половины 19 в. видели причину чахотки и других неэпидемических болезней в неумеренности и сильных страстях.
Умеренность в еде и питье, разумное чередование сна и бодрствования, труда и отдыха, физического и умственного напряжения, душевный покой, свежий воздух и благоприятный климат помогали обеспечить равновесие соков и доброе здравие. В свою очередь, любые излишества и эксцессы нарушали равновесие и приводили к «худосочию»: волновали кровь, мешали пищеварению и затуманивали рассудок, ослабляя организм и делая его уязвимым для всяческих болезней.
Поэтому смерть от нервного расстройства была обычным делом для дам 18-19 века.
В «Грозовом перевале» Кэтрин умерла во время родов, но до этого она семь месяцев находилась в депрессии, сидела дома, страдала, плохо ела и возможно, не нашла сил справиться с последствиями родов или была больна чахоткой. Но об этом автор умалчивает, создавая эффект нервного потрясения и смерти от него.