Посвящается первоходам ч. 3 ст. 328
Лисовскому Сергею ст. 139
осужденной 14 лет на срок больше чем прожила, (попытка суицида)
этап Барановичи, кругосветка через Гродно.
февраль 2016
...Я в камере сижу сырой
И кент мой крепится со мной,
Гоняет мысли день за днем,
Когда на волю мы уйдем.
И вспоминает свою мать,
Которой не успел сказать
Все то, что здесь ему пришло,
Что время радости ушло…!
Она там дом.. в думах вся...
Как же живет её дитя?
Страдает ли, поел в обед?
Но с зоны месяц писем нет.
Цензура – цербер! не спеша...
Читает как кричит душа.
Неделя, две, а может три.
Летят за осужденным дни.
И вот, кормушку отворив,
Продольный крикнул: «Подходи!»
ФИО, затем статья и срок
И получаешь ты листок…
В котором, сдержанная боль,
Родных и близких, что так вскорь,
Все обернулось на суде.
Тогда не знал он – быть беде!
Надеялся, что первоход
И прокурор его поймет.
Судья учтет, что не со зла,
Что оговорен за глаза!
Но, следовать не в первой…
Бумагу подмахнул рукой.
Он правду знать не захотел.
Лет десять срока –не предел…
Важней ему найти того,
Кто в жизни проще… одного!
Кто будет за других страдать
И адвокату доверять…
И верил кент, что рассказав,
Его поймут – не при делах…!
Но так уж вышло:
Есть в УК - приятная для следака строка.
Она удобна прокурору, судье сгодится без разбору.
А там, плюс лишних год иль пять,
Придется парню пострадать.
И все довольны – налепили...
И огласив - «почифирили».
Ведь завтра у кивал суббота
Пораньше бы уйти с работы!
Ну, а парнишку ждал конвой,
Не скоро он придет домой!
Теперь мой кент его забота…
…
Ругаясь матом злой «Потап»
Зажал браслеты на этап!...
«Тогда все было как во сне!»
Рассказывал он днями мне
Казалось, что вот-вот проснется,
К родным и близким вновь вернётся!
Но заточенье с каждым днем,
Все больше поселялось в нём.
Он был тревожен, нелюдим
И засыпал всегда один.
К полуночи по именам
Он звал: кого-то…, где-то…, там.
Где нет решёток и преград,
Где день за днём он Маме рад…
Но просыпаясь каждый раз
Я видел боль потухших глаз.
Однажды утром он затих!
Ни слова не сказав, простив
Всех, кто не захотел понять
За что не должен он страдать.
На мойке кровь, в висках надрез
Врач понимал, что это – крест!
Но планы Бога шли вразрез…
Глаза открыл он не в тюрьме
И снова, как тогда во сне, его поцеловала Мать,
Тогда закончил он страдать.
А после, лишь одна бумага…
Спасла от срока бедолагу!
Следак уволен был и сел
Так был наказан беспредел.
P.s. Уже седины подступили,
О внуках кубатурит кент
И закурив, когда не спиться
Он вспоминает лишь момент:
Как улыбался на раскрутке
Лакей закона – старый мент.