Св. Киприан Карфагенский
Идолопоклонство — это не ритуал, а система мышления, относящаяся ко всему святому как к идолу. Этот внутренний порок Евангелие называет «мерзостью запустения». Медный змий — яркий пример превращения святыни в идола.
Прибитый к древку, проклятый змий — этот символ победы над диаволом, вызов сатане и его власти, взирая на который евреи укреплялись в вере и исцелялись верой в Бога от укусов змей, в итоге сам стал предметом поклонения в магическом ритуале (Числ. 21, 6-9). Вместе с алтарями Астарте и Ваалу он был уничтожен благочестивым царем Езекией. На сегодняшний день мы видим тоже самое: поклонение кресту как «силе», способной защитить от зла — такое же идолопоклонство, как и с ветхозаветным змеем.
Не наше спогребение Ему через веру, не презрение к дьяволу, а как оберег сам по себе — вот где кроется пагуба языческая. Когда мы крестимся, то выражаем готовность принять любой «крест» от Бога. А когда крестят дорогу и т.п. — это уже предполагает магическое «действо». Если нет, тогда что же это? Может попытка снять с себя свой крест и переложить на беса, «препинающего на пути», или на бездушную пыль и камни?
Вера в «эффективность» крестного знамени, а также в «благодатность» иконы или любого таинства – это вера в идола, а не в Бога. Да, крест — огненное оружие на диавола, но только для носителей «огненной» веры, но не в крест, а в Бога. Иначе не поможет ничего — ни крестообразное махание руками, ни крестообразное мазание маслом, даже если это сделать семь раз, как в таинстве соборования. Понятно, что не ритуалы и масло, а «молитва веры спасает болящего» (Иак. 5, 15).
Нынешние христиане несравненно «скучнее» язычников, ибо те хотя бы имели страх присутствия своего бога, доходящий до степени «измененного сознания» (вспомним Кастанеду или элевсинские мистерии у греков). А сейчас мы участвуем в «мистериях» (таинствах) чуть ли не в качестве зрителей, как в театре. Ну и, конечно, что-то там ощущаем. Запели «херувимскую» — благодать, закончили пение — закончилась и благодать. Кто сыграл на струнах нашей души — мелодия или Господь Бог?
Так можно и перепутать храм, как «икону» Царствия Небесного с самим Царством – какое оно на самом деле – православное, католическое, баптистское? Или, все-таки, апостольское? Как язычники его «изображают» и как верят?
«По вере вашей будет вам», — говорил Спаситель. Вера в истину спасает, а вера в ложь губит, — писал св. Игнатий Брянчанинов. Язычники тоже признавали, что есть один Бог над всеми богами, но наряду с Ним молились и другим «небожителям», что их и погубило.
Все познается в сравнении. Послушаем, какое представление о творце богов было, к примеру, у египетских жрецов: «Прежде существ и начал есть бог единый. С ним не смешана никакая умопостигаемая сущность. Он есть отец и сын и бог богов. Он предшествует любой сущности и есть ее начало. Гнев божий это не ярость, а просто лишение благодатного, божественного попечения. И причина этого — мы сами, прячась от света среди бела дня…». Почти христианское богословие.
Главная ошибка язычников состояла не в том, что они не верили в Бога Творца, а в том, что Бог, якобы, почил от дел Своих и все попечение о мире отдал слугам своим — различным богам. «Общение» с богом или богами осуществлялось не напрямую, а через «посредников»: терафимы у евреев-язычников (Терафим — «говорящая голова», хранящаяся в скинии (Иез. 21,21 и др.). Или посредством изображения или статуи бога или богов.
В Индии, к примеру, они назывались «Мурти». Шивая Субрамуниясвами пишет: «Без мурти общаться с богом было бы очень трудно. Это подобно телефону. Мы не молимся телефону, мы просто его используем, как средство общения». Пусть читатели сами проводят параллели и сравнения.
Вспомним наших «богословов»: икона есть символ, позволяющий духовно приобщиться к «оригиналу» (архетипу), т.е. проникнуть в сверхъестественный мир через предмет материального мира.
Пусть никто не думает, что идолом можно считать лишь «освященное» человеческое изображение. И не имея иконы, многие сейчас молятся языческому богу Велесу, скрывающемуся под именем христианского святого Власия. Он был покровителем скота у язычников. Какая связь у них со святым Власием, кроме хозяйственной? «Хозяйственной частью» заведует именно Велес, а не Власий.
В Великом Новгороде церковь святого Власия стоит на волосовой улице, месте капища Волоса. По-видимому, с тех пор, как капище переделали под церковь и укоренилась в народе эта подмена.
Или возьмем святую Ирину. Пусть кто-нибудь мне объяснит, чем «святая» царица Ирина, выколовшая глаза своему сыну (сопернику за трон) и созвавшая по политическим мотивам еще один Седьмой Вселенский Собор, чем она отличается от языческой царицы Исиды? Сочетанием добрых дел и злодеяний? Думается, сам Феодор Студит трепетал перед этим «святым» демоном в женском обличье. Допустима ли молитва или каждение перед ее иконой?
Я сужу больше не Ирину, а ее дела. Ирина могла и покаяться, но ее «святые» дела остались. В нашей церкви предостаточно «святых» царей, князей, императриц и императоров. Вот яркий образец — царица Феодора, канонизированная «за компанию» вместе со своим мужем императором Юстинианом. Иоанн Ефесский в своем сочинении «Жития восточных святых» называет её «Феодорой из борделя» (покаявшейся). О ней известно одно «доброе дело»: когда ее внебрачный сын появился в Константинополе, чтобы вернуться к матери, то она сделала так, что больше его никто не видел.
Епископ Виктор оставил такую запись в своей хронике: «Августа Феодора, врагиня Халкидонского собора, поражённая по всему телу раковой опухолью, необыкновенным образом окончила жизнь».
История не забудет еще одного «соборного» царя — Константина. Под его давлением на Соборе во Флоренции (1439 год) было «упразднено» разделение с католицизмом. Если бы в скором времени Господь не попустил турецкого нашествия, то неизвестно какова была бы судьба Церкви.
Как видим, то, что на Соборах «изволися Духу Святому» не является гарантией непогрешимости Церкви, если Сам Христос не будет спасать ее от ошибок. Христос не является немым исполнителем соборной глупости.
А можно ли кадить Геннадию Новгородскому или Иосифу Волоцкому? Или сначала надо поискать свидетельства их покаяния за злодеяния и пытки к заблудшим протестантам (по терминологии того времени — «жидовствующим»)? Они садили их голых, обваленных перьями задом на лошадей, поджигали прикрепленные им на голову берестяные корзины и пускали вскачь «пока мозги не спекались»!
Еще один яркий пример: культ почитания Божией Матери — «соискупительницы». У католиков он перешел границы дозволенного. Ей оказывают божеские почести (служат творению вместо творца). Один католический «святой» Alphonsus Liguori даже пишет, что ко Христу прийти через Деву Марию намного проще. Да и молитвы, адресованные Божией Матери эффективнее, чем Христу.
С Ватикана все это постепенно перекочевывает и к нам. Братья-экуменисты таким образом проявляют к нам свою любовь. «Не имеем другой помощи, ни другой надежды, кроме тебя, Владычице…» (?!) и т.п. Что это — святые, «невинные» аллегории, «взаимозаменяемость богов», или просто прелесть? «Царица» небес в Греции чествуется чуть-ли не наравне с Царем, если не больше! Никому не приходит на ум другая – греко-языческая «царица небесная»? Как это могло стать нашим православным достоянием?
Россия продвинулась еще дальше. У нас есть свой «со-искупитель» — царь-мученик Николай. Наша «ревнующая» братия приписывает ему ни много ни мало, как функцию искупителя России! Христовой жертвы им показалось маловато, по-видимому.
Примеров огромное множество, поэтому не будем тратить на это время. Наша задача — сломать свой языческий менталитет и стать верующими не по языческо-католическому образцу, а по-христианскому. Тогда у нас возникнет безошибочное внутреннее чутье ко всем чужеродным для православия явлениям.
Да, мы можем использовать и языческие символы и даже атрибутику в своих нуждах, в этом ничего значимого нет и не должно быть. (Взять, хотя бы, дореволюционные длинные куличи с яйцами вокруг, если кто интересовался этой символикой, или «колдунов»-колядунов). Но можно это значение себе придумать, или принять уже готовые языческие смыслы. Тогда станет возможным, не дожидаясь Христова Огня (или при невозможности призвать Его) начать разводить его самим – с помощью обрядов. В такой ситуации надо спросить себя: какого мы духа (Лк. 9, 56), христианского или языческого? И не только себя, но и ближнего потревожить этим вопросом.
Не надо бояться задеть его религиозные чувства. Тревожить людей можно и нужно, ибо боязнь полемики уже привела однажды к кострам инквизиции. Господь не любит «толерантного» равнодушия к вопросам жизни и смерти. Но и «нетерпимость» к заблудшим тоже не должна быть злобной.
Итак, мы уяснили, что любой ритуал, лишенный евангельского отношения, превращается в ритуал магический, куда могут вселиться и непричастные Христу силы.
Однако, наши отцы не согласны. Главное, говорят, совершить все по уставу (внешне правильно), а остальное сделает Бог. Разве это не магический подход? Слава Богу, уже, хотя бы, не счищают краску с икон и не кладут ее в чашу, как это делали некоторые наши «благочестивые» предки. Зато до сих пор спорят о «моменте пресуществления». Предкам за простоту Господь простит, а мы будем отвечать по-другому.
Вычитал положенные молитвы, совершил внешние манипуляции на проскомидии или на литургии, к примеру, и успокоился на этом: таинство «совершилось». Однако совершилось всего лишь надругательство над Богом. «Если мы, причащаясь, не чувствуем ничего, кроме обыкновенной пищи, то причащаемся только хлеба, но не Бога», — говорит св. Симеон Новый Богослов. Однозначно! Сердце должно «гореть» от ощущения единства и любви во Христе, иначе все превращается в наказуемую профанацию.
Где же мистические плоды наших мистических действий, хотя бы такие, как у о. Павла Флоренского? А если их нет, то мы, являясь, по сути, протестантами, только исполняем православные роли в нашем внутреннем, душевном «театре абсурда». Протестанты хотя бы не имеют такого «мистического инструментария», как мы, с них и спрос будет меньше.
Служение пастыря – это не магия, когда действует некая сила независимо или вопреки его воле и разуму. Никакое «священнодействие» не бывает «нейтральным» для участвующих в нем. Языческое отношение к обрядам и молитве, особенно к церковной молитве у священнослужителя, привлекает не Духа Святого, а бесов.
В нашей церкви это дошло до смешного: священник у нас, какой бы он ни был по жизни, все равно «чудотворец»! Он как ослица, на которой въезжал Христос в Иерусалим, все почести и цветы принимает на свой счет, расточая «чудеса», т.е. освящая все вокруг себя: машины, квартиры, воду, иконы, все движимое и недвижимое. Даже не спрашивая у Господа разрешения, хочет Он это делать или нет. Он сам «распоряжается» Его благодатью, т.е. как-бы Им Самим. Прочитал из требника «заклинание» и – готово – Благодать «почила» на освящаемом предмете. Не забудьте положить «ориентировочную сумму».
Люди с удовольствием вовлекаются и поддерживают этот магизм, потому что относятся ко всему не просто как к молитве, а как к средству, которое «должно помочь». Это может быть все, что угодно: причастие, водосвятные молебны, «елеосвящение» и т.д.
Бог обязан волей-неволей в этом участвовать и все это освящать, ведь батюшка вычитывает «заклинательные» молитвы, после чего любая вещь, будь то вода или икона, якобы, наделяется благодатью. Господь должен покориться его «харизме». Нет, не святости жизни, вы не ослышались, именно его должности, на которую якобы снизошла некая Благодать от епископа, дающая, якобы, право распоряжаться самой этой Благодатью.
Таким образом, Благодать рукоположения сходит не на человека, а «на должность». Человек может быть и грешником и далеко не духовным по жизни, но это не препятствие – это на «дар» рукоположения никак не повлияет. Препятствий к рукоположению у нас всего несколько, да и те не соблюдаются.
Что это – «богословие», или глумливая издевка над Господом Богом и Духом Святым? Отсюда следует, что не грех прислуживать, допустим, развратнику в его «служении» у престола. Это Дух Святой не может обойтись без него, чтобы наградить свою паству за исполнение Его заповедей, или все-таки нам, как язычникам, скучно без своего «жреца»?
Вот такую «узкую специализацию» придумали для Духа Святого язычники, превратные толкователи апостола Павла. Тех, кто родился от Духа Святого (а таковых мирян была масса в истории Церкви) они не считают царственным священством, по апостолу, для них это всего лишь «миряне».
Жрецы наставляют: у нас, священников, благодать не зависит от личной святости, а у вас, мирян, зависит. Удивительно возвышенное богословие! Сам факт нахождения в церковной среде этих одиозных людей, далеких от духовной жизни, это уже нонсенс, а если они еще и во главе, это уже насмешка не только над «мирянами», но и над Церковью Христовой. Богословствовать по-другому нельзя, иначе иерархия не сможет «стричь» овец Христовых, т.е. получать барыши и управлять ими.
Махатму Ганди однажды спросили, почему он не любит христианство? – «Я преклоняюсь перед Христом, но ненавижу христианство, - сказал Ганди, - за то, что церковь учит бедности, воздержности, умеренности, а сама (ее проповедники, епископы, священники, монахи) живут в сибаритстве, киче и роскоши, наглядно, ярко и красочно иллюстрируя своим образом жизни свое явное неверие в то, что проповедуют»!
Мы проклинаем «врагов церкви»: сектантов, католиков, не говоря уже о других религиях. А не «оцеживание» ли это комара, когда у нас самих в глазу такое «бревно», да и не одно, а множество.
Помню, как меня по-язычески коробило причастие в «зарубежных» храмах (РПЦЗ) - не «оскверненное» ли оно? Ведь тогда это была кучка «раскольников», а я был «в обойме» с мировым православием, в чем и видел гарантию своего спасения.
Но посмотрим на эту «гарантию» со стороны, как-бы Божьими глазами, ведь Он ради нас, кажется, терпит эти остальные семь миллиардов на земле? Терпит ради одного процента православных, которые еще, вдобавок, и прокляли друг друга давным-давно и неоднократно.
«Еретиков» иконоборцев мы вынуждены были долго терпеть, т.к. их было много. Терпели целых 800 лет, но потом все равно прокляли в 787 г., впрочем, как и они нас еще раньше на Соборе 754 года. Ранняя церковь тоже оказалась под этой взаимной анафемой. Наивные язычники до сих пор верят, что именно так «изволися Духу Святому» (фраза соборных вердиктов). Не припомню, чтобы Христос проклинал кого-либо, даже тех, кто Его не любит.
Так вот, представим, что все эти, проклятые Соборами 7 млрд. людей Христос отправляет в ад, конечно, пожалев при этом 0,7 % христиан, проклявших друг друга. Но разве нас интересует их гибель? Нас, малое стадо, интересует совсем другое: новые иконостасы и благолепие с благочинием.
Однако, возникает опасение: Не создала ли для нас наша иерархия ту самый тоталитаризм, за который мы прокляли сектантов, отправив их в ад? Не отправляет ли Господь туда же и «проклинающих»? Ведь наш «иерархический тоталитаризм» - это возврат не к Ветхому Завету, а к язычеству. Если язычники естеством законное творят, то «сверхъестественная» иерархия творит сверхъестественное беззаконие: лепит из нас язычников.
«Сейчас разгорелся духовный пожар, который раздул диавол, — пишет св. Паисий Святогорец, — не осталось ничего неповрежденного. Остается только молиться, чтобы Бог пощадил нас». В данном контексте «духовный пожар» — это наполнение Церкви чуждым ей огнем. Огнем нездоровой мистики. Это огонь диавола.
Поэтому так популярны стали у нас книги египетских, сирийских и других мистиков-затворников и пустынников, с их особенными дарами, которые мы, если и принимаем, то как исключение, а не правило. Почему так мало стяжавших Благодать Божию и евангельскую веру на этом пути?
Все это путь ложного мистицизма, в который то и дело скатывается церковь со времен первых христианских царей. Может и помилует Господь простых людей, как неспособных «вместить» истинное христианство? Но этот вопрос — к Господу Богу. Мы знаем только, что должны руководствоваться правилом, а не исключением из правила, и не «попущением» Божиим, а благословением.
Сейчас наши «путеводные звезды» — аскеты, пустынники, затворники — явно не евангельские персонажи. Да, Господь избавил многих от прелести и даровал Духа Святого, за их усердие и отречение, но избавит ли нас? Было такое в истории Церкви, а может и есть, но это не образец для подражания нам, христианам, живущим в миру.
Когда св. Нила Сорского с учениками спрашивали, зачем они здесь (на глухом болоте), он ответил: «…разве не ради Христа мы пришли сюда»? Конечно, он прав, но только в рамках своего «скитского жития», а не с апостольской точки зрения. Христос с апостолами возлюбили служение в мире, а не пустынное житие.
Вся Индия, Гималаи, Египет полны пустынников. Вот откуда христианство позаимствовало этот, в определенном смысле, «не евангельский» путь. Евангелие учит отрекаться от «мира», находясь в миру, а не просто удаляться в безлюдные места.
Св. Исаак Сирин пишет: «Ибо иное есть дело благовествования, и иное — деятельность безмолвия». Т. е. это пути разные и несовместимые, и советы так же, соответственно: Св. Иоанн Златоуст говорил: «Тот не спасает себя, кто не хочет содействовать спасению других».
Я с детства мечтал быть затворником и «спасать мир» своими молитвами. Жить только ради своего собственного спасения («спасайся сам») мне всегда казалось глупо и бессмысленно. Но помогать людям молитвой в затворе, не научившись вначале любви жертвенной и деятельной — просто утопия.
«Вокруг тебя» никто не спасется, если ты живешь только для своего спасения. Какие разрушительные действия может произвести только одна неправильно понятая «затворническая» фраза! Так можно обмануть себя и развивать не любовь, а эгоизм и гордыню, со всеми ее страстями.
Св. Иоанн Златоуст говорил: «Я хочу вам показать и доказать, что по названию христиан много, а на деле — очень немного. Иные по характеру предатели, другие по убеждению язычники, ибо научились делам их» (Пс. 105, 35) («Православная беседа» № 6, 2010, с. 37).