Без дна
Я закрыл глаза и подошел к краю. Сейчас начнется падение. Легко оттолкнулся и прыгнул. Всегда найдется оптимист, называющий падение полетом. Этот болтун-задушевник с серьезным видом расскажет байку про лягушку в молоке, посоветует сделать из лимона лимонад, и напомнит о тех, кому еще хуже. Мол, радуйся, Петру Петровичу-то совсем кранты, похоронили вчера, а у тебя еще очень даже ничего. Ну, да, так и есть, если сравнивать с Петром Петровичем… Только вот ключевое слово здесь «ничего».
Конечно, это всего лишь симуляция падения, а не шаг в пропасть. Я всегда отдаю себе в этом отчет… в первые мгновения. Но потом, как и положено в хорошей симуляции, перестаю отличать реальность от собственного вымысла.
Бездна манит, обволакивает бархатной тьмой, и сулит обманчивое забвение. Полет будет долгим и мучительным, я знаю это. В последние дни других у меня не бывает. Без дна.
Мне даже известно, что будет дальше, ее сценарии все под копирку. Сейчас один за другим начнут нападать монстры, а из оружия у меня только смекалка, да красноречие, и те давно не стреляют. Одна радость — не наваливаются толпой, а обгладывают по очереди.
Темнота затвердела и изрыгнула первого уродца. Ну, что я говорил?
— Падаешь? — пристроился он рядом.
— Ага, — буднично ответил я.
— Это правильно, — обрадовался монстр и потер клешни. — Как карьера?
— Не твое дело.
— Ути-пути, какие мы обидчивые.
Вот черт, ведь хотел же игнорировать провокационные вопросы, но нет, снова пошел у него на поводу.
— Ясно, с карьерой глухо. Правильно, куда нынче без образования, да в твоем возрасте. А жена как?
— Вот тут у меня все нормально, — плюнул я на ладошку и свернул кукиш.
— Ну, это пока, — обнадежил паразит. — Все равно уйдет к кому-нибудь получше, побогаче и поинтереснее.
Темнота немного рассеялась.
— Да не слушай ты его, — послышался серебристый голосок. — Нормально ты живешь — как все. Уж всяко лучше Петра Петровича. Расслабься. Отдыхай. У тебя все есть. Нафига тебе вообще чему-то учиться?
Этот, по крайней мере, не трепал нервы. Что ж, следующий.
— Ты умрешь, умрешь, умре-е-ешь! — донеслось из темноты. — Ты и все, кто тебе дорог. Они даже раньше. А ты останешься один никому не нужный, старый и больной!
Он никогда не показывался. Просто орал. Отвечать на его выпады было бессмысленно. По сути, он был прав. Или мог оказаться прав.
Темнота снова завибрировала и выплюнула следующее чудовище. Этот походил на кисель из плесени, такой же бесформенный и тошнотворный и, пожалуй, нравился мне еще меньше остальных.
— Чего ты хочешь? — прогремел он.
— Ты мне это дашь? — спросил я без энтузиазма.
— А как же! Только ты мне точно скажи, чего хочешь, — заржал «кисель», забрызгав слюной.
— Да пошел ты, — беззлобно отмахнулся я и отвернулся.
— Саш, ты чего ворочаешься? Опять уснуть не можешь?
Сзади прижалась Сонька. Крепко обхватила руками и пощекотала дыханием шею.
— Бессонница, — прошептал я.
— Не переживай, закончишь ты свой роман, — улыбнулась жена. — Ты у меня самый лучший, самый умный и талантливый. Водички принести?
Бездна снова поманила сладкой тьмой, но теперь она не лгала. В этот раз все будет по-другому. Я закрыл глаза и подошел к краю. Легко оттолкнулся и прыгнул. Для кого-то полет — это падение. А мне плевать. Я буду летать, потому что у меня есть крылья.