Ромен Грожан дал необычный отчет о 28 секундах, которые он потратил, пытаясь вылезти из горящей машины «Хаас» после аварии на Гран-при Бахрейна в минувшее воскресенье.
Грожан сказал, что думал, что умрет после нескольких попыток освободиться от горящих обломков, но обнаружил, что оказался в ловушке. В конце концов, он освободился после того, как вырвал левую ногу из ботинка, поранив себя, и сунув обе руки в огонь, чтобы выбраться из машины.
С момента удара с силой 53G об заграждение Грожану потребовалось 28 секунд, чтобы выбраться из горящей машины, которая разорвалась надвое. Он сказал СМИ, что это было больше похоже на полторы минуты. Грожан сказал, что не сразу понял, что его машина загорелась после аварии.
«Когда машина остановилась, я открыл глаза и сразу же расстегнул ремень безопасности», — сказал Грожан. «Я поднял голову и почувствовал, что что-то касается моего шлема, поэтому я снова сел в машину. И моей первой мыслью было «Я подожду. Я перевернулся, поэтому буду ждать, пока кто-нибудь придет и поможет мне. Так что я не был в стрессе и, очевидно, не осознавал, что это момент пожара».
Передняя часть машины «VF-20», включая кокпит, в котором находился гонщик, застряла в барьере. Задняя часть оторвалась и топливо пролилось на горячие обломки, которые воспламенились, вызвав сильное пламя: «Я посмотрел направо и налево, я увидел все оранжевое. Кроме того, пленка на визоре начала плавиться – и тогда я понял, что начался пожар. Поэтому я подумал: «Хорошо, у меня действительно нет времени ждать».
Когда Грожан понял, что застрял в своей горящей машине, он сразу вспомнил об аварии с огнем чемпиона мира Ники Лауды во время Гран-при Германии 1976 года.
«Я сказал себе: «Нет, я не могу закончить вот так». Я подумал о Ники Лауде – это один из моих любимых гонщиков в истории Ф1. Я подумал: «Нет, нет, я не могу закончить, как Ники. Я не могу закончить так. Это не может стать моей последней гонкой в Ф1. Так не должно быть». Я снова попробовал вылезти, но застрял. И тогда началось самое страшное. Я сел в кокпит и все мышцы расслабились. Не то чтобы на лице появилась улыбка, но я почувствовал, что я в мире с собой, и подумал: «Я умер. Я умру». Я подумал, какая часть тела пострадает первой. Ноги? Руки? Это будет больно… Очень странное чувство. Иногда, чувствуя приближение смерти, мы испытываем страх. Я понимал, что она совсем рядом… Я назвал ее Бенуа. Не спрашивайте почему – я просто начал повторять это имя. Не знаю, позволил ли мне этот момент немного прийти в себя и найти другое решение. Я подумал о своих детях: «Нет! Я не могу сегодня умереть! Я должен продолжать жить ради своих детей – я должен их увидеть».
Грожан сделал еще одну попытку освободиться и нашел способ выбраться из кокпита в безопасное место: «Не знаю, зачем я, но я решил немного наклонить голову, поднялся и повернул туловище. Все получилось, но нога застряла на педали, поэтому мне пришлось снова сесть в машину и как можно сильнее дернуть на себя левую ногу. Ботинок остался на педали, но ногу я вытащил. Я снова попробовал выбраться, и мне это удалось».
Выйдя из машины, Грожан понял, что ему придется просунуть руки в огонь, чтобы освободиться: «Я знал, что выживу, как только плечо пройдет через Halo. Я знал, что обе руки получили ожоги. У меня красные перчатки, но в тот момент они были черными, и, опершись на Halo, я чувствовал боль и ожоги. Но я поднялся и кинулся на ограждение».
Выйдя из машины, Грожан понял, что его комбинезон все еще горит: «Я поднялся, забрался на ограждения и почувствовал, как Ян Робертс дернул меня за комбинезон. Это потрясающее чувство! Когда он потянул меня вниз, я понял, что рядом со мной кто-то есть, я жив. Затем я почувствовал, что моей спины что-то коснулось – я подумал: «Я могу быть в огне! Я иду, но мой комбинезон может гореть сзади». И тогда Ян мне прокричал: «Садись!». Он сделал это так, словно я получил контузию. А я в ответ выругался и сказал: «Разговаривай со мной нормально!». Наверное, в этот момент он понял, что со мной все в порядке».
Грожан сказал, что настоял на том, чтобы идти к машине скорой помощи самостоятельно, чтобы люди, наблюдающие за эфиром, понимали, что он жив и здоров.
«Ян объяснил мне, что приедет скорая помощь, они придут с носилками, и с тобой все будет в порядке. Мы продолжаем разговаривать, а я говорю: «Нет, нет, нет, мы идем в скорую». Я вышел из машины и сказал: «Мы идем», а они говорят: «Хорошо, мы вам поможем». Я думаю, что с медицинской точки зрения это не было идеальным решением, но они поняли, что для меня это было ключевым моментом, когда были показаны кадры того, как я иду к скорой помощи. Несмотря на то, что я выхожу из огня, мне нужно было еще раз убедительно сказать, что со мной все в порядке и я сам иду к машине скорой помощи».
После этого Грожана отправили в медицинский центр на вертолете, где к нему приехал президент FIA Жан Тодт.
«Жан Тодт приехал в медицинский центр и сразу спросил у меня телефон жены. Я сказал ему ее номер. Он попытался до нее дозвониться, но каждый раз попадал на автоответчик. В конце концов, я услышал: «Марион, это Жан, я с Роменом!». Затем он включил громкую связь, и я сказал «Москито – я зову жену Москито – Я здесь!». Она рассмеялась и одновременно заплакала. Она была с детьми и с моим отцом. Наш разговор продолжался пять секунд, но, по крайней мере, она поняла, что я жив», — добавил Грожан.
Больше новостей на Queen of Motorsport