401 подписчик

"...это – Любовь, а то – Романтизм" 5 декабря

5 декабря 20205 дек 2020

2 мин

5 декабря
Конец 1920 года для Марины Цветаевой – время еще более острого страха за судьбу мужа, о котором она уже давно ничего не знает. Ноябрь приносит ей весть о том, что Красная армия вошла в Крым и последние части Белой армии разгромлены на юге, под Перекопом, где воевал Сережа.

И страшные мне снятся сны:
Телега красная,
За ней – согбéнные – моей страны
Идут сыны.

Золотокудрого воздев
Ребенка – матери
Вопят. На паперти
На стяг
Пурпуровый маша рукой беспалой
Вопит калека, тряпкой алой
Горит безногого костыль,
И красная – до неба – пыль.

Колеса ржавые скрипят.
Конь пляшет, взбéшенный.
Все окна флагами кипят.
Одно – завешено.

Ноябрь 1920

Боясь помыслить о гибели мужа, Марина Цветаева непрестанно думает о живом Сереже, о его возвращении, о соединении с ним и о их будущем сыне.

Цикл стихов «Разлука» будет написан в мае 1921 года как выстраданный итог этих страшных лет: с конца 1917-го разлука черной тучей висит над домом поэта…

Короткая встреча с Евгением Ланном и привезенные им вести с юга о сестре очень поддержали Цветаеву, вдохнули в нее новые силы, но и за этой встречей последовала неминуемая разлука с человеком, который понял и принял всю страдающую и истерзанную душу молодой женщины.

Перед его отъездом 5 декабря она дарит ему свой юношеский сборник стихов «Волшебный фонарь» с надписью: «– Счастлив – кто тебя не встретил на своем пути!»

С отъездом Ланна горечи стало больше. Марине невыносимо оставаться в доме. Она все время убегает из него, пытается отвлечься, чем-то занять себя:

«– Но так трудно расставаться! – Целых две недели мы с Алей с утра до вечера гоняли по городу, ревностно исполняя – даже отыскивая! – всякие дела» (Записная книжка №8).

«От встречи с Вами у меня осталось только смутное беспокойство: надо куда-то идти, – и вот, хожу: весь день – “по делам” (т. е. – по трущобам – в поисках за табаком) – с Алей, вечером одна или с кем-нибудь». (Письмо Е.Л. Ланну от 19 декабря 1920 г.)

«Моя главная забота сейчас: гнать дни.
Бессмысленное занятие, ибо ждет – может быть – худшее. Иногда с ужасом думаю, что может быть кто-н<и>б<удь> в Москве уже знает о С<ереже>, м<ожет> б<ыть> многие знают, а я – нет.
Сегодня видела его во сне: сплошные встречи и разлуки. – Сговаривались, встречались, расставались. И – всё время – через весь сон – его прекрасные глаза – во всем сиянии». (Письмо Е.Л. Ланну от 19 декабря 1920 г.)

Возвращаясь домой, Марина Ивановна вздрагивает от каждого стука: вдруг это кто-то из «знающих» с роковым известием? «…Каждый стук в дверь повергает меня в ледяной ужас…» (письмо М.А. Волошину от 4 декабря 1920 г.).

Диалог с дочерью, который она фиксирует в своей записной книжке:

«Аля: – М<арина>! Чего Вы бы больше хотели: письма от Ланна или самого Ланна?
Я: – Конечно – письма!
Аля. – Какой странный ответ! – Ну, а теперь: письма от папы, или самого папу?
Я: О! – Папу!
Аля: – Я так и знала.
Я: – Оттого что это – Любовь, а то – Романтизм».