« 1972 –1973 »
« Армейский дневник» »
*******************************************************************************
Друзья! Очень хочется знать ваше мнение. Не поленитесь, напишите. Жду вашу критику, замечания, дополнения возможно и возникшие вопросы. (Хотя главная моя цель донести ДО ВНУКОВ информацию о наших предках, ну, и немного о себе)
*******************************************************************************
Говори мне, мама, говори!
Жизнь свою рассказывай подробней,
Всю судьбу сначала повтори,
Не спеши, я сяду поудобней!
Что и как, кто был кому родня,
Всё меня, поверь, интересует!
Нам не хватит для беседы дня,
Ну и что ж, нас это не волнует!
Корни родословной глубоки,
Я мечтаю знать о них побольше,
Времена те были далеки,
Хочется, чтоб помнили их дольше!
Твой рассказ подробно запишу,
Ничего я, вроде, не забыла,
От волненья чувств своих дрожу:
Как же много в жизни всего было!
Связь времён легла на мой листок,
Стало ближе прошлое мгновенно!
Всех эмоций не сдержать поток,
И не нужно это совершенно!
Помнить всё и знать родной свой род
Я считаю, что обязан каждый.
Может, это приведёт народ
В век неравнодушия однажды!
*******************************************************************************
« Призыв - Проводы - Нижний Тагил »
Наступил ноябрь 1972 года. К середине месяца всех моих друзей- товарищей уже забрили. Погуляв у всех одногодок на проводах, я ожидал повестку, даже ни разу не вспомнив слова капитана, отправлявшего меня в автошколу, что в армию я не пойду. Ожидания мои оправдались, повестку я получил, и 22 числа мне следовало прибыть к месту сбора на стадионе «Машиностроитель», что располагался недалеко от метро Войковская в Старо- Петровском проезде.
*******************************************************************************
Небольшое отступление.
Прошли годы. Наступил 1979-й, потом1980-й. И вот тогда я начал задумываться о своей забывчивости. В Афганистан введены наши войска. Не понятно, за что гибнут наши ребята. Из-за какой такой «великой цели» матери встречают своих безусых сыновей в цинковых гробах. Тогда понять было можно родителей, которые всеми правдами и неправдами откупали пацанов. За любые деньги доставая липовые медицинские справки.
Вот так, всего за восемь лет, изменилась ситуация. В 1972 году ни у меня, ни у родителей не возникло ни одной мысли по поводу того заключения -о моём несильно крепком здоровье. Не сомневаюсь, если бы это был 1980 год, вряд ли бы я пошёл в армию.
А когда в 1986 году рванул реактор в Чернобыле, я уже рассуждал более категорично. Из-за каких-то раздолбаев и обычной социалистической экономии солдатиков - «желторотых» пацанов - как бычков на бойню, гнали на верную смерть - практически голыми руками сбрасывать с крыши реактора радиоактивные обломки, валявшиеся там после взрыва.
Наблюдая на экране телевизора за этой страшной картиной, я был убеждён, что тем ребятам бесспорно надо было отказаться, и идти на любой срок в дисциплинарный батальон, но остаться в живых, и вернуться домой, хоть и с большим опозданием!
Эту работу должны были выполнить механизмы, роботы, пусть даже за огромные деньги, купленные за границей! За эту поганую экономию заплатили своими жизнями ни в чём не повинные военнослужащие, восемнадцатилетние пацаны.
Но заканчивался 1972 год. Было относительно тихо и спокойно. Мне в этой рулетке, конечно же, повезло.
*******************************************************************************
*********************************************************************************
(отец Гавриков Михаил Тимофеевич, мать Гаврикова Надежда Николаевна, Гавриков Николай Михайлович, бабушка Тумасова Ольга Михайловна)
*********************************************************************************
*********************************************************************************
(отец Гавриков Михаил Тимофеевич, мать Гаврикова Надежда Николаевна, Тумасова-Хвостунова Валентина, сестра Гаврикова Любовь Михайловна, одноклассницы Артамонова Галина Владимировна, Григорьева Валентина, друг Лукин Александр Иванович)
*********************************************************************************
В основном провожали меня ребята, которые были постарше, и с которыми нас связывал общий интерес к рисованию.
********************************************************************************* (друзья справа налево: сосед Лодкин Владимир, художники: Федорин Александр, Антохин Анатолий, Калинкин Николай и его сестра)
*********************************************************************************
В конце концов, я очутился на пересылке в Южном порту. Видимо, с утра туда свозили призывников со всей Москвы и обстановка там напоминала что-то среднее между муравейником, в котором все не переставая куда-то движутся, и пчелиным домиком, где шум крыльев насекомых сильно напоминает гул от нескончаемых разговоров и криков в коридорах и кабинетах пересыльного пункта. Потихоньку команда наша стала редеть. Как на невольничьем рынке, покупатели подходили и уводили кого- то, понравившегося. А в нашем уголке, где мы приютились группкой, из Ленинградского района оставалось всё меньше и меньше. И происходило это, как в той песне – «отряд не заметил потери бойца».
Как ни странно , но я остался один. Через некоторое время появился наш сопровождающий, представитель нашего военкомата. По его заговорщицкому виду я понял, что моё ожидание в одиночестве не просто так. Подмаргивая, шёпотом прапорщик сообщил, что, скорее всего, я остаюсь в Москве, и буду работать на машине начальника этого пересыльного пункта. Мытарство моё продолжилось. И через некоторое время выяснилось, что на эту машину нашёлся кто-то блатной, или более опытный.
А я оказался в компании восьмерых шофёров из разных районов, которых собрал пожилой прапорщик небольшого росточка, не понятно из каких краёв. Никто из этой компании не знал места нашего назначения, а прапорщик молчал, как партизан. Прозвучала команда: строиться, по машинам! И мы уже в «ПАЗике», который направляется к выезду. Ворота открываются, и я вижу отца, который машет нам рукой, потом, прощаясь, сжимая ладони над головой, кричит – Нижний Тагил !!! Таким странным способом мы узнаём, что следующие два года нам предстоит провести где-то на Урале.
Ну, а далее - вокзал, поезд, вагон, - и длинная дорога до Нижнего Тагила, с постоянно пьяным (не без нашей помощи), прапорщиком.
********************************************************************************
(Прапорщик – Завьялов Николай Иванович)
*********************************************************************************
Время в пути пролетело быстро. Урал встретил нас приличным морозом и изобилием снега. Сразу после поезда - баня, переодевание в шинели и сапоги, и рассказанная многими смешная ситуация, когда сдружившиеся за долгую дорогу земляки не узнают после бани друг друга, в одинаковых шапках и гимнастёрках.
Вот тогда мы и поняли, что кличка наша теперь - «красно - погонники». Ну, а если без шуток - оказалось, что занесло нас во внутренние войска МВД СССР. И придётся ближайшие два года носить нам на своих погонах две золочёные буковки «В».
Опять команда - по машинам, и мы - в холодном кузове грузовика, неуклюжие, в непривычной казённой одежде, мчимся навстречу неизвестности и армейским однообразным будням. Соответственно, впереди нас ждал карантин. Месяц адаптации, обучения, и подготовки к службе.
*******************************************************************************
« Карантин »
Практически сразу началась чехарда - из кучи, (как мне казалось), бестолковых команд. Подъём - отбой. Налево – направо. На зарядку – на занятие – на обед - шагом марш ! Разрешите обратится – « штоб мне провалиться ». Мне тогда показалось, что жизнь моя перевернулась с ног на голову. Что всё пролетает мимо, в каком-то тумане. И даже не успеваешь сосредоточиться и оценить- что пролетело, и что подлетает.
Сейчас мне кажется, что уже на следующее утро после приезда - пробежку и зарядку по двадцатиградусному морозу - носоглотка моя не выдержала. Немного повалявшись с температурой в постели, я получил щадящий режим. Это совпало с событием, которое отразилось в дальнейшем на характере всей моей службы.
Собрав всю нашу карантинную роту в Ленинской комнате, замполит решил выяснить, кто чем дышит, кто что умеет. Когда очередь дошла до меня, я встал, представился и решил, что надо сознаваться во всём. Так как о водительском удостоверении было известно и так, мне пришлось рассказать, что на гражданке я, кроме шофёрской профессии, получил слесарные навыки и четвёртый разряд лекальщика. Также пришлось сознаться, что с одиннадцати лет в изостудии и художественной школе я постигал азы изобразительной грамоты. Ну, а в конце концов - я раскололся по поводу того, что с пятнадцати лет фотографирую, и даже перед армией вместе с друзьями вёл занятия в фото - кружке и изостудии, организованных для детей при районной жилищной конторе.
Думаю, что этот рассказ о моих увлечениях и профессиях, полученных перед армией, наверное, удивил замполита. Но не потому, что объявился такой вундеркинд, а по причине того, что основная масса среди новичков ничем похвалиться не могла. Сразу после этого собрания меня стали привлекать к работе по оформлению стенгазет и боевых листков. Тем более, что за письменным столом от меня пользы было намного больше, чем на больничной койке после кросса по морозу.
Запомнился такой момент. Особенно в начале первого месяца, не привыкшие к армейскому порядку, мы ничего не успевали, в том числе и вовремя съесть свою порцию за обедом. Очень часто я запихивал в карман недоеденный большущий кусок хлеба, и, как все, дожёвывая на ходу, мчался выполнять команду «стройся». Ну, а потом, на занятиях, когда быстро подбирался голод, рука тянулась в карман, и припасённый хлебушек казался вкуснее того эклера и наполеона, которыми лакомились, гуляя на ВДНХ или в Парке культуры имени «кой кого». Но это было с большой осторожностью. Увидит командир, наряд вне очереди заработан. Не успели мы отвыкнуть от школьной парты, опять парта, опять конспекты, опять занятия.
Столкнувшись в армии с большим количеством представителей разных республик нашего Союза, да и многих регионов бескрайней России, частенько приходилось удивляться тому, что в Москве мы подчас и не представляем, какая большая разница между центром и периферией.
С подачи командиров пришлось мне, как в начальной школе, играть роль отличника, подтягивающего отстающего двоечника. Подсадили ко мне тихого, скромного парнишку, очень плохо знавшего русский язык, прибывшего из глухой татарской деревни, которая располагалась совсем недалеко от Москвы, а точнее, где- то под боком у города Горький. Именно это и удивило меня. Ведь не узбек, не таджик. Ну, а помощь моя заключалась в том, что, написав по-быстрому конспект, я пододвигал его своему подшефному, а он старательно срисовывал знакомые буквы в свою тетрадку.
Много всяких удивлений пришлось мне испытать на службе. Но, когда от своих сослуживцев из Чеченской республики я услышал, что некоторые девушки из селений, дожив до восемнадцати - двадцати лет, не умели ни читать, ни писать, я им просто не хотел верить. Вот так, не путешествуя по нашей бескрайней стране, за армейским забором можно было узнать много интересного, общаясь с ребятами из разных республик.
И вот настало 24 декабря. На улице сильный мороз, ветер, снег. Видимо, поэтому принятие присяги у нас было не сильно торжественным, не сильно праздничным. Мероприятие прошло рядом с казармой, рядом с ротой, которую я называю «карантин», можно сказать,- «не отходя от кассы». Прошло всё быстро, но всё равно мы были как сосульки, да ещё похожие на снеговиков, припорошённых снежком. Расписавшись под текстом присяги, мы взяли на себя ответственность за то, чтобы находящиеся за забором убийцы, насильники, грабители и воры не получили ни малейшей возможности попасть на другую сторону того забора.
Нам в руки давали оружие. Давали возможность применять его на поражение. Нет, не возможность - это уже была обязанность. Мы попадали на передовую, если нашу службу можно было сравнить с фронтом. Враг общества, наш враг находился за ограждением, можно сказать, за линией фронта. Упустишь, сам сядешь на его место, или бери на мушку и стреляй, ведь именно для этого общество вручило в наши руки автомат, и доверило нам свой спокойный сон.
Пришло время прощаться со многими ребятами, с которыми сдружились за этот месяц. Настал момент, когда шутки закончились, и начиналась настоящая служба с боевым оружием в руках. Под брезентами в холодных и тёмных кузовах грузовиков исчезали наши друзья, отправляясь в места приписки - подразделения нашего полка, разбросанные по всей Свердловской области.
Когда же настал и мой черёд, к порогу подкатил УАЗик из штаба полка, так называемый «командирский козёл», и оказалось, что добираться нам всего - то несколько километров, потому что штаб находится тоже в Нижнем Тагиле. Со мной в штаб отправляли ещё одного товарища. Это был представитель средней Азии, но имевший высшее образование. Кажется, он ехал в штаб на должность какого - то «писарчука». Сопровождал нас сам замполит учебной роты капитан Артемьев, оказавшийся на самом деле работником политотдела полка, занимавшийся культурно - массовой работой. Немного погодя я узнал, что именно в политотделе и предстоит мне продолжить службу, так как для меня там припасена скромная должность полкового фотографа. Ну, а если точнее, должность моя называлась «старший кино – радио – механик, фотограф – ефрейтор».
Правда, мне так и не пришлось пощеголять в ефрейторских погонах, потому что через полгода я получил другую, более скромную должность.
*******************************************************************************
« Служба в штабе с 24 декабря 1972 года »
Только немного привыкли, и, на тебе - опять в подвешенном состоянии. Опять всё в тумане. Новое место, новые командиры и сослуживцы, новые обязанности, как будто жизнь сначала. Практически сразу, общаясь с прапорщиком из политотдела, я узнал, что оборудования для фотографа раз – два, и обчёлся. Это была не очень приятная информация. Самое страшное, что единственная фотокамера «Киев» была практически дохлой. Может быть, в ней просто не хватало батареек, но, скорее всего, она была неисправна.
*******************************************************************************
(Вот одни из первых армейских фотографий, на которых отчётливо видно нарушение температурного режима при проявлении плёнки. Съёмка проходила именно в том клубе, где в первые дни службы мне пришлось приобщаться к оформительской деятельности. А заодно приходилось бороться с примитивными условиями, которые ни в коем случае не подходят фотографическому процессу. Ужасный холод. Примитивная электрическая плитка. Вместо термометра мизинец левой руки, и никакой мерной химической посуды. На одной же солдатской смекалке далеко не уедешь.)
*********************************************************************************
Мне показалось, что от политотдела ничего не дождаться, или ждать придётся очень долго. И я решил исправлять положение своими силами. Конечно, это происходило не в самые первые дни службы в штабе. Скорее всего, этот вопрос решался уже в январе. В письме домой я подробно описал свою проблему. Вскоре пришла посылка, в которой прибыл мой «Зенит - В», в паре с экспонометром «Ленинград–2».
Вот тогда я почувствовал себя намного увереннее. Тем более, что в посылке было ещё очень много всего полезного. В письме мне сообщали, что отец объехал всю Москву, в поисках нужных мне химикатов и запрошенных мною фотоматериалов.
А позже, наверное, даже после моей демобилизации - я узнал, что присланные мне книги по технике фотографии были взяты отцом в ближайших районных библиотеках. Нужда заставила. Ведь в магазинах такой литературы не было и в помине. Как и многой другой литературы. А потом ему пришлось врать, что книжки потеряны, и платить за них в многократном размере! Вот таким путём я получил всё, чего мне не хватало для работы.
Но, как ни странно, работа моя в тот момент пошла по другому руслу. Наглядная агитация занимала большое и важное место в армии, тем более, за это отвечали политработники. А партия была рулевым - не только в государстве, но и в армии.
Не успев более - менее крепко встать на ноги, из своего подвешенного состояния, я попал на высокие деревянные козлы, расположившиеся в так называемом клубе, около стены, из - за которой, через маленькие квадратные окошки киномеханик показывал по выходным кино. Там же, за стеной, была и моя фотолаборатория, которая по выходным превращалась в комнатку для перемотки киноплёнки.
Но на кОзлы я попал, так как должен был составить компанию одному украинскому парню - Горику (Георгию Дмитриевичу), по фамилии Левчук, числившемуся на должности художника политотдела.
Стена с дырками, то есть с окошками, через которые из кинобудки демонстрировались фильмы, была в начальной стадии нанесения на неё так называемой фрески, прославляющей триумф Советской науки и космонавтики. В четыре руки и две большущие кисточки, утеплившись бушлатами и шапками, так как в большом зале было холодно (из - за того, что, видимо, батарей не хватало на это помещение), мы малевали мужика, изображавшего, как мне показалось, что - то похожее на ракету, несущую в руке искусственный спутник земли.
*******************************************************************************(Немного покопавшись в интернете, отыскал плакат, сильно напоминающий тот шедевр, который мы с напарником безвозмездно оставили на стене клуба. Приложив немало усилий, особенно на борьбу с холодом – 22-03-2017-)
*******************************************************************************
Ну, а время неумолимо двигалось, и приближало нас к новому тысяча девятьсот семьдесят третьему году, и, конечно же, к ещё такому далёкому дембелю.
Мои коллеги , художник - рядовой Горик - Георгий Дмитриевич Левчук и киномеханик - рядовой Вася Гниленький, были предыдущего призыва, и, отслужив уже полгода, соответственно, чувствовали себя поувереннее, чем я, который осмотреться - то ещё не успел на новом месте. К тому же они были земляками, так как приехали вместе с Украины. Правда, приняли они меня в свою небольшую компанию вполне радушно. И, когда пролетели семь дней, и наступило тридцать первое декабря, выражаясь официально, я получил «приглашение» от ребят встретить Новый год вместе с ними. К сожалению, на этом празднике я оказался нахлебником, так как ни посылку, ни бандероль из дома получить просто бы уже не успел. А мои новые друзья, видимо, запаслись заранее. И, когда вечером, потихоньку, мы пробрались в нашу кинобудку, на нашем столе, можно сказать, был пир горой. Но, потому что с годами половина из памяти, конечно, стёрлась, - вспоминаются только главные блюда, или, можно сказать, главные закуски. Когда мы выпивали за Новый год по рюмочке водки, в сковородке, стоящей на электроплитке, скворчала в большом количестве жира домашняя, самодельная украинская колбаса. Вася с трудом выковыривал её ложкой из большой стеклянной банки, присланной с Родины, а она упиралась, прячась в густой белой массе застывшего жира. Горик в это время усердно нарезал сало, пришедшее с Украины и укладывал его на ломтики чёрного солдатского хлебушка. Так было уютно, и как - то по - домашнему, что на некоторое время выскочили из головы находящиеся за дверью длинная казарма, сотня кроватей, стоящих в два этажа, и даже 723 дня, которые надо было ещё отбарабанить на службе.
Дома, конечно понимали, что мне не очень сладко на новом месте, да ещё и после домашних пирогов. Наверное, почти сразу после праздника пришла странная по форме посылка. Она напоминала блок сигарет, но, правда, большего масштаба. Честно говоря, я даже не мог отгадать, что же лежит в ящике такого нестандартного размера. Но всё объяснялось очень просто. Когда отец собирал посылку, первым делом купил огромный кусок корейки.
Он был длинный, а вот почему его не стали резать, точно я сказать не могу, возможно, считалось, что целиком он лучше сохранится. Кажется, там были ещё шоколадные конфеты и положенные сестрой московские сигареты.
Она тогда говорила:
«Раз курит, то пусть курит нормальные, а не всё, что попадёт под руку».
Вот поэтому отцу и пришлось сколачивать нестандартную тару.
Кто служил, тот знает, что обычному солдату, да ещё салаге, только начавшему службу, от этой посылки, дай Бог, достались бы пара конфет да пачка сигарет. Просто так заведено - посылки разлетаются на всех. Но мы- то были не как все. Тем более, у нас таких было немало. Кто - то на складе или в кабинете, кто - то в кинобудке, а многие - в гараже по машинам. Да и почтальон у нас был не дурак. Извещения, которые приходили для таких не простых сослуживцев, он просто припрятывал, то есть не показывал командирам, как было положено по Уставу.
Получив на почте посылку, он прямым ходом таранил её адресату, например, в кинобудку , подальше от чужих глаз. Ну, а там он, конечно, имел хорошее вознаграждение за такое «персональное обслуживание». Соответственно - конфетами, сигаретами, или ещё чем - то интересным, находящимся в посылке. Получалось - «ты мне – я тебе».
Уже в начале января я угощал своих новых друзей московской корейкой, которая неплохо хранилась на окне между рамами. Там было не хуже, чем в хорошей морозилке, ведь за окном была уральская зима. А самое интересное, что холодильник мой был основательно замаскирован, так как окно было полностью заклеено плотной чёрной бумагой. Таким образом, была произведена «светомаскировка» для того, чтобы была возможность печатать фотографии, всего лишь закрыв дверь и выключив свет. И заодно была сделана «корейкомаскировка», можно сказать, от лишних глаз.
*******************************************************************************
« Офицерские стрельбы »
Наверное, самым первым профессиональным заданием было фотографирование офицерских стрельб. Шёл январь 1973 года, на улице было ужасно холодно. И, если честно, удовольствие было не большое -прыгать там с фотокамерой, которая, можно сказать, обжигала пальцы своими металлическими частями. Не получил я удовольствия даже тогда, когда впервые в жизни мне позволили пострелять из пистолета по мишеням. Попал я тогда куда - нибудь или нет, не помню. Наверное, самым большим желанием в тот момент было побыстрее попасть в тёплое помещение.
Многие подробности я уже запамятовал, но, судя по тому, что моё изображение, запечатлённое во время тех стрельб, более-менее получилось, можно утверждать, что и фотогазета с этого мероприятия была тогда успешно выпущена. Обычно я старался сделать несколько отпечатков небольшого размера, соответствующего размеру почтового конверта. Практически в каждое письмо домой я вкладывал одну или несколько фотографий. Мне казалось, раз я на такой должности, то обязан отчитываться, и особенно перед отцом, за его заботу, за всё то, что присылали мне по моим просьбам.
А если прыгнуть на два года вперёд, то, приехав в конце 1974 года домой, я не мог не удивиться, когда сестра Люба положила передо мной толстую пачку фото-листов, которую можно было назвать фото-летописью моей армейской жизни. Эти маленькие листочки, как вехи на дороге, отображали многие события прошедших двух лет- от первого до последнего дня.
*******************************************************************************
« Командировки. Суровая зима »
Прошло совсем немного времени. Я потихоньку обживался, привыкал. Как вдруг вызвавший меня капитан Артемьев приказал собираться в дорогу.
*******************************************************************************
(Как ни странно, но капитан Артемьев в Нижнем Тагиле попал в мой объектив единожды, и то случайно, в момент принятия присяги весной 1973 года. На снимке он справа. Второй раз это получилось уже в городе Кировграде)
*******************************************************************************
Не помню, но, кажется, он объяснил тогда, что еду я ненадолго, и недалеко. А причина - всё та же, наглядная агитация.
Посадив меня в свои «Жигули» белого цвета, капитан выехал из ворот, и новенькая «Копейка» покатила по улицам Нижнего Тагила.
Тогда у меня сложилось впечатление, что снег на дорогах в этом городе не убирают вообще. Его просто укатывают колёсами. А сравнивая этот ужас с московскими дорогами, я просто не понимал, как можно ездить тут на «Жигулях», если даже вождение грузовика по таким колдобинам экстремально. Артемьев с большим трудом удерживал машину на двух скользких ледяных буграх, стараясь не соскользнуть в колею, накатанную грузовиками и совсем не подходящую для легковой машины. Всю дорогу я только и думал о том, что будет, если мы всё-таки соскользнём в эту проклятую колею, и наверняка повиснем на кардане.
Как ни странно, но наше путешествие закончилось без происшествий в подразделении, где совсем недавно проходил наш карантин. Если меня не подводит память, там располагалась шестая рота нашего полка. А ещё запомнилось то, что эта рота охраняла зону, на которой отбывали свои срока не простые осуждённые. Солдаты охраняли тут проштрафившихся работников МВД, прокуратуры, судов, короче- всех тех, кого не сажали вместе с простыми уголовниками.
Когда капитан представил меня командиру роты, я понял, что причина моей командировки- это оформление Ленинской комнаты. А больше всего, что понравилось мне, в моём положении, это была независимость. В подразделении до меня никому не было никакого дела. Ни местные командиры, ни их распорядок меня совсем не касались.
*******************************************************************************
(Первая командировка. Снимок с сослуживцем, имя которого я уже забыл, одногодкой из Смоленска. На этой фотографии на стене за нашими спинами виден мой первый опыт работы над портретом нашего железного Феликса. Ну, и конечно, слова, которые пришлось писать на многих плакатах про чистые руки, холодную голову, и горячее сердце).
*******************************************************************************
Ещё хорошо было то, что у меня была компания. Один сослуживец из Смоленска нашего призыва, с которым мы ещё недавно проходили карантин, был приписан к этой роте, и, проявив некоторые способности к оформительской деятельности, уже потихоньку приступил к работе, которой, честно говоря, был непочатый край. Ленинская комната выглядела, будто после бомбёжки.
Думаю, мой новый коллега провёл основательную подготовку с такой целью, чтобы работы хватило на все оставшиеся два года службы. Дурачку ясно, что там было потеплее, чем на посту, на вышке с автоматом в руках.
Могу честно сознаться, никаких авралов мы не устраивали, спешить нам было некуда, практически ещё два года службы были у нас впереди. И я, думаю, и мой напарник, потихоньку получали первый опыт обтягивания бумагой планшетов, вырезания различных трафаретов, массового и интенсивного использования плакатных перьев, и, конечно же, написание портрета главного чекиста – железного Феликса. Так как нас, «художников», сильно никто не контролировал, по утрам до завтрака нам даже удавалось немного вздремнуть на планшетах или стульях, закрывшись в Ленинской комнате. Смешно, но это звучит так, будто бы раньше там дремал сам Ленин, а теперь – мы!
Конечно, корпеть над планшетами было немного нудновато, но, несмотря на это, время пролетало быстро, потому что - не успел позавтракать, поработал немного,- вот и обед на горизонте.
*******************************************************************************
(А после обеда – покурил, погулял, поработал в Ленинской комнате, глядишь, - и на ужин зовут строиться. День прошёл, и слава Богу)
*******************************************************************************
А вечерком - свободное время, письмецо написать, воротничок подшить. Первая командировка продлилась недолго. Не могу вспомнить, был ли перерыв между первой и второй.
*******************************************************************************
« Вторая командировка »
Очень быстро я оказался в другой роте. Кажется, она была под номером «два». Сомневаюсь, но в голове осталась информация, что на этой зоне был ювелирный завод, и, соответственно, посиживали там проворовавшиеся ювелиры, приносящие пользу государству за семью высокими заборами. На всю жизнь зато запомнился близлежащий пейзаж. Выходя временами на крылечко покурить, я всё время наблюдал одну и ту же картину. С левой стороны торчали трубы небольшого заводика, который выдавал через них в городскую атмосферу дым ядовитого зелёно – изумрудного цвета.
А когда я поворачивался в другую сторону - то любовался не менее живописной картиной. Но там примерно такие же трубы изрыгали, наверное, назло соседям, не менее ядовитые облака, но уже ярко - ржавого цвета.
Не знаю, то ли от этой картины, а может, и от сильного мороза на улице - ужасно быстро пропадало желание докуривать сигарету. Самое запоминающееся из этой командировки, и на самом деле, было связано с погодой. Когда в помещении при работе руки замерзали и не слушались, мне пришлось придумывать выход из положения. Правда, без помощи отца и на этот раз я не смог обойтись. Быстро сообщив домой свою проблему, я попросил самую малость. Вскоре я получил бандероль, в которой лежали никому не нужные в Москве запасные спирали для электроплитки, которые у нас были на вес золота.
Притащив на своё рабочее место несколько кирпичей, я быстро сделал себе неплохой примитивный электрокамин, просто разложив на них спираль и подключив её длинным проводом к розетке.
Не каждый может даже представить себе, какую радость испытываешь, имея под рукой такую маленькую огненную змейку, когда за окном минус сорок - пятьдесят. А на нижней внутренней стороне оконного стекла замёрзший конденсат от дыхания целой роты солдат образует нарост, похожий на водопад, мгновенно схваченный морозом. Толщина же этой ледышки доходила до пяти - семи сантиметров, и это внутри помещения, в котором приходилось спать. Зима тогда была суровая.
Я каждый день наблюдал такую картину, как ребята, собирающиеся на пост, натягивали на себя сначала шинель, потом полушубок. Но это ещё не всё. Поверх этого на них нахлобучивали огромный тулуп до пят, валенки и рукавицы.
В этот момент я всегда задумывался: как этот часовой, скорее похожий на ту ватную бабу, которую сажают на заварной чайник, доберётся до своего автомата, если вдруг придётся пресекать попытку побега с зоны?
Помню, что в те холода командир роты отдал приказ, чтобы через каждые пятнадцать минут по постам в термосах разносили горячий чай. Думаю, что и ребятам- то было повеселее. Ведь их не забыли, не бросили один на один со страшным морозом.
*******************************************************************************
« Ценное письмо »
Но самое интересное, связанное с моей основной армейской профессией, произошло как-то утром, когда я в очередной раз выскочил на крылечко покурить. Рядом с крыльцом примостился прикомандированный так же, как и я, из авто роты ЗИЛ – сто тридцатый. Честно говоря, похож он был скорее не на машину, а на часть пещеры, обросшую сталактитами и сталагмитами.
Между передними колёсами, из- под двигателя, торчали ноги водителя, также прикомандированного в такое экстремальное время. Бедняга безрезультатно старался отогреть двигатель паяльной лампой. Огромные сосульки говорили о том, что, видимо, сначала он пробовал проливать систему кипятком. Но на таком морозе это было бестолковой затеей.
Мне же хватило пяти минут, чтобы принять бесповоротное решение. После того, как я представил себя, валяющегося под замёрзшей машиной, нисколько не сомневаясь, переложил из кармана в конверт своё водительское удостоверение, и при удобном случае, ценным заказным письмом отправил его в Москву. Таким образом, я обрубил концы и простился с мыслью об армейской водительской баранке.
Возможно, благодаря нескольким командировкам, как-то незаметно пролетели первые полгода. Работы для фотографа практически не было.
*******************************************************************************
(Майор Минеев. Начальник политотдела полка, в котором я прослужил на должности «старшего кино - радиомеханика - фотографа» первые полгода)
*******************************************************************************
Как-то, кажется, по распоряжению начальника политотдела, поснимал командира полка за компанию с его заместителем.
*******************************************************************************
(Командир полка Аксёнов Владлен Фёдорович. Заместитель командира полка Абьян Ленгут Саркисович. В кабинете командира полка)
*******************************************************************************
Получилось вроде бы неплохо. Но до хорошего качества, как я сейчас оцениваю те фотографии, было ох как далеко!
*******************************************************************************
« Пионер- всем ребятам пример »
Отдельно хочется рассказать об одном задании, которое, можно сказать, выделяется из однообразного монотонного пребывания в полку. Как-то начальник политотдела приказал мне готовить фотокамеру, надевать парадную форму, брать увольнительную записку, и отправляться в одно из наших подразделений на фотосъёмку. Вкратце он объяснил, что нужно сфотографировать солдат, отличившихся прошедшей ночью. А короче, часовые проявили на посту бдительность, и не допустили побега заключённого. А ещё короче, было применено оружие, бандит убит. Герои награждены отпусками домой, и скоро отбывают на Родину в Среднюю Азию.
Когда я приехал в нужную мне роту, мне сообщили, что ребята готовятся к отъезду. Для меня это было в самый раз, так как мне они нужны были умытые, начищенные и наглаженные. Я предполагал, что ребятам не до веселья после ночной стрельбы, но я даже не мог представить, что ко мне приведут двух смуглых азиатов с белыми, как простыня, лицами. Вот тогда я понял, как это - стрелять в живых людей, хоть они и заключённые. Свою работу я постарался сделать быстро и в меру качественно. Политотдел торопился осветить этот подвиг, на примере которого должны были учиться военнослужащие полка. В быстром темпе нами была изготовлена фото - листовка и немедленно разослана по всем нашим подразделениям.
*******************************************************************************
Продублирую текст листовки.
Тишину ночи прерывало мерное дыхание завода, да резкие гудки манёвровых паровозов. На охраняемом объекте тихо. Лампочки освещения едва просвечивают сквозь густую пелену тумана.
Часовой рядовой Араслонов знает, что эта тишина может быть обманчивой. Часовой должен всегда помнить : «Твой пост – рубеж передовой!»
Рядовой Араслонов скорее почувствовал, чем увидел, как метнулась тень к запретной зоне. Показалось? Нет. Тень скользнула через КСП к воротам. Властный окрик часового и выстрел вверх не остановили преступника. На сигнал тревоги к месту происшествия бросился рядовой Мухамедиев. Увидев на основном ограждении преступника, он вскинул автомат. Почти одновременно прогремели очереди рядовых Араслонова и Мухамедиева, коварный замысел преступника был пресечён.
*******************************************************************************
В наших войсках это было обычное дело. Десятки подразделений, тысячи военнослужащих, тысячи заключённых. Но конечно, такое случалось не каждый день.
Хочу забежать вперёд, так как этот случай на этом не закончился. Ближе к концу службы у меня произошла встреча с одним представителем Средней Азии, который служил со мной в штабе в начале 1973 года. Он сообщил мне, что ему пришлось некоторое время находиться в Свердловске, и, можно сказать, работать переводчиком на суде. Но когда он сказал, у кого был переводчиком, и кто был обвиняемым на суде, я просто обалдел. В этот момент я вспомнил и понял, что неспроста мои клиенты были такими бледными. Оказалось, что впоследствии вскрылись ужасные подробности. Товарищи убитого заключённого рассказали, что часовые за вознаграждение согласились на некоторое время выпустить его с производственной зоны. Ну, а заключённый дал им честное слово вернуться к утру. Вот таким простым способом ребятки решили заработать себе отпуск на Родину. Каждый солдат у нас чётко знал, что за пресечённый побег - гарантированный немедленный отпуск. Думаю, очень дорогую цену заплатили эти дурачки за десять суток отдыха. Точно не помню, но думаю, что по году дисциплинарного батальона за каждые сутки отпуска как минимум они получили.
*******************************************************************************
« Весна 1973 год. »
Вот и пришла весна 1973 года. Привезли новобранцев.
Можно сказать, что мы поднимались на следующую ступеньку, уступая своё место очередным «салагам». Как только карантин принял пополнение и приступил к обучению, от одного делового новобранца мне поступило предложение. Так как из карантина никуда не выпускали, а многие , конечно, хотели срочно послать домой фотографии, на которых они- не бывшие желторотые школьники, а бравые защитники Родины, деловой посредник пообещал взять на себя реализацию готовой продукции, ну, а моя задача была- побыстрее обслужить клиентов. Когда я посчитал, что новобранцев не менее ста человек, а заказывать будут наверняка не по одному экземпляру, пришлось опять обращаться с просьбой домой к отцу. Вскоре я получил посылку с толстенными, тяжеленными пачками фотобумаги. В каждой упаковке было по сто листов. Проблема была оперативно решена и работа закипела.
*******************************************************************************
Оставил одну фотографию из тех нескольких сотен. Слева на снимке именно тот парнишка, который всё это организовал.
*******************************************************************************
*******************************************************************************
В этот момент я даже не мог и представить, что всего лишь через пять лет, дома в Москве, при помощи фотокамеры, я буду зарабатывать приличные деньги. И, наверное, даже и не вспомню, что начало этому было положено весной 1973 года в Нижнем Тагиле. И произошло это совсем не по моей инициативе.
*******************************************************************************
Когда несколько сотен фотографий были готовы, настала очередь моего помощника. Для сравнения хочу написать, что рядовому солдату в те годы на месяц выдавали на разные нужды, такие, как зубная паста и тому подобное - три рубля шестьдесят копеек. Так как должность у меня была ефрейторская, моя зарплата тогда была - четыре шестьдесят. А вот когда мой посредник реализовал товар и принёс мне несколько десятков рублей за мою работу, я понял, что трудился не зря, несмотря на то, что новобранцам мой помощник фотографии отдавал за очень символические копейки.
Стыдно сознаваться, но с такого «большого» заработка я решил устроить небольшой сабантуйчик для сослуживцев (киномеханика, художника), и, конечно же, - земляков- водителей из Москвы, с которыми мы, конечно, постоянно общались. А разве могло быть иначе. На весь полк, а это, наверное, не менее тысячи солдат, нас было всего восемь человек москвичей.
*******************************************************************************
(слева направо: «художник Левчук Георгий Дмитриевич - Горик», москвичи: «Храмцов Александр – Москва 127434 Дмитровское ш. д. 19 кв. 00», «Комиссаренко Юрий М.- Москва Д-511 ул. Фабрициуса д. 19 кор. 1 кв. 00», «Куликов Александр», «Гавриков Николай Михайлович»)
*******************************************************************************
Снабжение земляки взяли на себя. И, когда кто-то из них привёз на машине из города несколько бутылок вина, передо мной встала задача перемещения этого груза в кинобудку, как самое укромное и подходящее место для нашего мероприятия.
*******************************************************************************
«На стрельбах: «Москвичи: «Гавриков Николай Михайлович», «Белозёров Евгений Вл. – Москва – 107065 – ул. Уссурийская дом 11 кор. 1 кв. 000 м. Щёлковская»
*******************************************************************************
Выбрав более-менее подходящее время для этой операции, я завернул свою опасную ношу в грязную промасленную шофёрскую гимнастёрку (это - на случай вопроса, что и куда несу – ответ: грязное в стирку). Отправившись в путь, я мучительно просчитывал маршрут.
В конце концов, выбрал самый опасный. Пропадать, так с музыкой! Отбросив короткий, и, на первый взгляд, простой путь, я всё-таки предположил, что на нём мне могут повстречаться командиры мелкого ранга, которым до всего есть дело. А если я пойду через штаб и встречу, например, командира полка, то вряд ли он надумает ковыряться в моей грязной гимнастёрке. Поднявшись на третий этаж, я прижал к себе свой опасный груз и направился в коридор штаба. На входе отдал честь знамени и часовому, охранявшему его, повернув направо, пошлёпал мимо кабинетов высшего командования нашего полка к заветной цели. Честно скажу, в этот момент мне казалось, что несу я не бутылки, а, как минимум, не разорвавшиеся снаряды. Можно представить, как затряслись мои коленки, когда в коридоре мне повстречался кто - то из штабных офицеров. Слава Богу, мы разминулись без последствий. А когда показалась лестница в кинобудку, которая находилась на пол этажа выше, я смог немного расслабиться, ведь препятствий на пути больше не ожидалось. В этот час я даже не предполагал, что эта вечеринка будет для нас прощальной, и что мне скоро предстоит дальняя дорога.
*******************************************************************************
« Присяга – весна-лето 1973 год »
Как обычно, в последние дни карантина должно было состояться принятие присяги. Напоследок подбросили мне небольшую работку, связанную с фотосъёмкой этой присяги. На улице тепло, вокруг всё зелено, даже немного было завидно - не то, что наша зимняя присяга.
*******************************************************************************
(Присяга. Весна 1973 года. Командир полка Аксёнов В.Ф. и его заместитель Абьян Л.С.)
*******************************************************************************
*******************************************************************************
Небольшое отступление.
Когда-то я рассказывал друзьям о разных случайных встречах, происходивших на дорогах, в транспорте, на работе, на отдыхе, но в те годы я и не мог предполагать, что настанет время - и для этого даже не надо будет выходить из дома.
Сейчас у меня уже много примеров, когда интернет помог мне найти родных, знакомых, одноклассников, сослуживцев и даже наградные документы на отца и деда Николая.
Но здесь я хочу привести пример, как нашёлся человек, которого я даже не знал, но с 1973 года считал в какой-то степени причастным или виновным в том, что моя размеренная и не самая плохая армейская жизнь круто изменилась. Не помню откуда, но у меня была информация, что на мою должность полкового фотографа из нового призыва нашёлся профессионал. И что тогда я, любитель- самоучка, мог противопоставить той ситуации? Конечно же, ничего! Тем более, без нормального помещения, с допотопным, дешёвеньким оборудованием, годившимся в лучшем случае первокласснику из школьного фотокружка. Да ещё практически с нулевым ассортиментом нужных для работы фотоматериалов.
Всё, начиная от камеры, экспонометра, и заканчивая плёнками, химикатами и фотобумагой, - было из дома, куплено и отправлено мне отцом в посылках. Благодаря ему я мог что-то ещё там сделать, и продержаться самые трудные первые полгода на должности фотографа. Хотя за это время мне пришлось в десять раз больше сделать оформительской работы, чем непосредственно того, что относилось к моим должностным обязанностям.
Сейчас, в 2020 году, могу сказать честно, что буквально через неделю- две забыл, и перестал считать врагом того товарища, занявшего моё тёплое местечко в штабе полка. Не единожды могу повторить, что, попав в Кировград, я был на «седьмом небе», заимев «персональный кабинет» в виде небольшой ротной библиотеки, а, главное- чёткий объём работы. Его можно было назвать так: «объём, который никогда не кончится», по крайней мере, за те полтора года, которые мне оставались до дембеля.
И вот 2016 год. Я вижу в интернете фотографию, на которой узнаю украинского хлопца Васю- киномеханика, с которым в кинобудке отмечали новый 1973 год, а потом толкались полгода во время показов фильмов и обработки плёнок и фотографий.
На снимке с Васей, как потом оказалось, - именно тот профессионал, который после меня числился полковым фотографом. Призывался он из Молдавии, звали его Леонид Колкер. Служил он, видимо, не плохо, сумел даже получить на погоны лычку, так как должность- то была ефрейторская. А как видно из его единственного письма, ещё заблаговременно обзавёлся нужной профессией, чтобы с гарантией отсидеть свой срок в кинобудке.
Считаю, что очень даже похвально. Борьба за выживание.
Когда я присмотрелся к фотографии, размещённой Колкером, сильно засомневался в его профессионализме. Хотя вполне можно сделать снисхождение, зная, какие там были условия.
Но вот удивило меня больше всего то, что по какой-то непонятной причине Леонид Колкер перестал отвечать на мои письма.
Ниже привожу письмо из Кишинёва 2016 года.
*******************************************************************************
[08.06.2016 22:37] Леонид Колкер:
Добрый день!
Я призывался летом 73г, и, наверно, действительно был твоим сменщиком, работал фотографом. Потом по совету Васи Гниленького экстерном сдал экзамены на киномеханика в Н-Тагильском техникуме, и когда Вася дембельнулся - стал работать киномехаником.
Живу в Кишинёве, пенсионер. Теперь в отъезде, много писать не получится - еле тянет интернет. Приеду, выложу ещё армейские фото.
*******************************************************************************
Весенний карантин завершил своё существование, настало время, когда новобранцы должны разъезжаться в свои подразделения.
Вот тогда я и узнал, что в городе Кировграде , в одной из наших рот, наглядная агитация находится в очень плачевном состоянии, и я отправляюсь туда с заданием исправить это положение. А так как работы мне хватит практически до дембеля, то Кировград теперь будет постоянным местом моей службы. Сначала я даже расстроился. Вроде немного привык, обжился, и вдруг – раз, и на новое место! Но человек быстро привыкает и к плохому, и к хорошему.
Далее я расскажу, как в маленьком городке Кировграде проходили следующие полтора года моей армейской службы.
*******************************************************************************
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ ..
Продолжение следует ..