Роман «Звёздочка» глава 99
Роман «Звёздочка» глава 99
В деревню к бабушке на выходные Алёнке ехать не хотелось. «Купаться нельзя, гулять мамка не разрешит, ну и что там делать? — мысленно рассуждала она. — Скукота одна, да и только… Да и прыгать до бабушкиного дома долго придётся, уж лучше бы дома остаться…»
Но мать, как только вернулась домой, сразу заявила:
— Ну ты что ещё не переоделась? Живо собирайся, а то на автобус опоздаем, пока ты до остановки допрыгаешь.
— Ну, мам, а можно я дома останусь, а? Мне дома хорошо одной будет.
— Я те дам одной. — прикрикнула мать на дочь. — Живо собирайся и пошли. Автобус нас ждать не будет… И кофту возьми, а то вечера холодные уже.
Спорить с матерью было бесполезно — это Алёнка почувствовала и не стала искать себе приключений на мягкое место. Она схватила красненькую шерстяную кофту с застёжкой на пуговицы, лакированную зелёную сумку, которую ей отдала мать.
— А сумку-то зачем взяла?
— У меня там пупс — я играть с ним буду, и книжка.
— А книжку-то могла бы и не брать, — возразила ей мать.
— Я читать её буду, нам Марья Антоновна задание дала на лето, — надевая кеды пояснила Алёнка.
— А что ты в кедах-то вырядилась, у тебя что сандалий нет? Кто в платье и в кедах ходит — прямо деревня деревней.
— Я хожу, мне сандаль на ногу не налезет.
— Давай, давай уже скорее, отец с братьями ждёт на улице, — нервничала мать, взяв всё необходимое для поездки.
Они вышли из квартиры, мать закрыла дверь.
Отец, увидев их выходящих из подъезда, взвинчено проронил:
— Ну вы что так долго-то?
— Да идём, идём, не ворчи.
Ширяевым повезло: только было они подошли к автобусной остановке как вскоре подъехал Икарус. До деревни оставалось трястись в автобусе чуть меньше часа.
В дороге Алёнка любила смотреть в окно и считать покрышки колёс, лежащих в кювете. От города до деревни, справой стороны дороги, по её подсчётам, оставалось проехать мимо сорока пяти покрышек. Не доезжая примерно десяти километров до бабушкиной деревни, в окно можно было увидеть холмики, оставшиеся от закопанных домов выселенной деревни Русская Караболка, после аварии на химкомбинате Маяк. Место это Алёнка проезжала с опаской и её мать тоже. Глядя в окно, мать частенько повторяла, сожалея: «Была деревня и как корова языком слизала. Скоро и эти холмики зарастут деревьями и не останется от неё следа. Даже грибы я ягоды собирать тут нельзя, а кто по глупости собирал, так тех уж и в живых нет».
Чем-то зловещим тянуло от этого места, но стоило его проехать, как настроение сразу улучшалось у Алёнки: «Ещё чуть-чуть и буду у бабушки».
***
Бабушка их приезда не ждала, но когда увидела, то обрадовалась и довольно произнесла:
— Гли-ка чё, приехали, а я уж думала, что одной придётся картошку бабке с дедкой помогать окучивать. Здрасте!
Иван, здороваясь успокоил:
— Всегда же помогаем и в этот раз поможем, не переживай, тёща!
— Да чё уж мне переживать-то? Я ко всему привычная. — ответила ему она.
— Здравствуй, мам! Да как же мы не приедем-то? Знаю же, что без нас не справитесь. — ответила Татьяна и обратилась к сыновьям. — А вы чего это с бабушкой не здороваетесь, а?
Сыновья тут же почти одновременно весело прокричали:
— Здравствуй, баб!
— Здрасте, здрасте! В дом проходите, щас и́сть будем. — пригласила бабушка Галя внучат.
Алёнка отстала от своих и шла прихрамывая.
Бабушка, взглянув на внучку обеспокоилась:
— Ой, а чё, она на ногу-то ещё толком встать так и не может?
— Нет, конечно, болит нога-то ещё, рана-то глубокая. Ой-ё-ёй… Соседка наша Нинка, что сверху над нами, напугала меня да отругала, что в больницу её не свозили, но перекись да стрептоцид всё же дала. Рану-то обработали да перебинтовали, а то уж гноиться начала. — делилась Татьяна своими переживаниями. — Ванька всё сделал, я-то ведь, сама знаешь, на такое смотреть не могу, сразу откинусь без сознания — впечатлительная шибко.
— А вот это ты зря, Танька. В руках себя держать надо, а то ведь э́нто дело-то на самотёк пускать нельзя — без ноги ведь можно остаться, потом безногую и замуж никто не возьмёт.
— Мам, да над ней хоть трясись хоть нет, уж чё будет, того не избежать.
— Так-то оно так, — согласилась с Татьяной мать, а потом сказала зятю. — Вань, ты-то с ребятишками-то в избу заходи. Мы щас, дождёмся Алёнку да тоже придём.
Татьяна полюбопытствовала:
— Мам, Ирка-то приехала от Любки?
— Нет пока что. Да́веча она с отцом звонила, ещё сказала погостят. Будто бы билеты на среду купили.
— И чё говорит?
— Да чё-чё, — вздохнула мать. — Любка всё ещё в больнице лежит.
— Что-то надолго она там застряла, — посетовала Татьяна.
— Ну так серьёзно видать её прихватило, раз так долго лечат и толку не лишку. — ответила ей мать.
— А отец-то как там? С Лёвой-то хоть не переругался?
— Да нет, чё он при новом зяте сразу ли чё ли свой норов-то покажет. Он же у нас хитрый, знает где как себя вести. Четыреста рублей будто бы Любке подарил. Видать деньги-то от продажи дома-то не все ещё пропил, да ещё и Ирке посулил будто бы как замуж соберётся, тоже деньги дать.
Татьяна как услыхала про деньги, так сразу переменилась в лице. Недолго думая, она сказала матери в глаза:
— Я одна у вас как неродная…
Мать взглянула на неё ошарашенно и возразила:
— Ты чё, Танька, тако говоришь-то? Почто ты нам неродная-то?
— Так Любке свадьбу сделали, деньги вон ей подарили, Ирке тоже отец дать пообещал, а мне ни свадьбы, ни денег, — высказалась Татьяна разгорячённо.
Алёнка доковыляла до бабушки и здороваясь, прервала их бурный разговор:
— Здравствуй, баб!
— Здравствуй, иди в дом. Вон ведь чё ты как хрома́шь-то сильно… — сожалея, бабушка покачала головой, заметив сумку в руке у внучки, улыбаясь полюбопытствовала. — А сумка-то у тебя откуда?
— Мамка мне подарила. Во какая красивая! — показав сумку бабушке, похвалилась внучка, а потом спросила. — Я на лавочке немножко отдохну, баб?
— Да сиди, конечно, сиди, сердешная, — разрешила бабушка. А потом заметила: — Сумка-то у тебя больно модная, с такой ещё и мать сама бы ходить могла. Ох и балуешь ты её, Танька.
— Да Ванька мне сумку подарил, а мне она не глянется, —оправдываясь ответила Татьяна.
— Деньги спускаете на ветер… — проронила сквозь зубы мать.
— Да что ты привязалась с этой сумкой, мам? Не ношу так пускай хоть она с ней играется. Нашёл он её где-то.
— Ну нашёл так нашёл, дело ваше.
— Неродная я вам, неродная… — вдруг опять заявила Татьяна.
— Да ты на отца своего как две капли похожа, как же ты неродная-то нам? Выду́мывашь чёрте чё…
— Была бы родная, так бы свадьбу мне сделали… — стояла на своём дочь.
— Да когда её нам делать-то было-о? — отмахиваясь от комаров, с упрёком выговорила мать. — Ты вспомни как замуж-то выходила. Ванька как расписались — вскоре в армию пошёл.
— Хотели бы так сделали, — твердила Татьяна, повторяя одно и тоже. — Неродная я, не родная-а…
— Батюшки мои-и… — вздохнула мать, слёзы у неё проступили на глазах. — Уж столь лет прошло, Алёнке вон скоро восемь будет, а ты всё вспомина́шь да претензии предъявля́шь. Дёрнуло меня тебе про деньги-то сказать, теперь ведь ты мне житья не дашь. И про приданое забыла, и про холодильник, и про телевизор, что тебе дарили… Ровно мы тебя как говнó с лопатки скинули. Эх, Танька, Танька-а.
— А свадьбу не сделали… Любка вон после аборта белое платье на себя с фатой нацепила и ничего, а мне так значит нельзя, чем я её-то ху-у-же? — не могла никак понять Татьяна.
Алёнка сидела на лавочке и слушала их разговор молча и ей было жалко и мать, и бабушку.
© 04.12.2020 Елена Халдина
фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 100 Время подошло, дар передан
Предыдущая глава 98 Хоть домой не приходи
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"
Рассказы из книги "Деревенские посиделки"
Прочесть "Дневник Ленки из магазина"