1. Текст.
Грядущее на все изменит взгляд,
И странностям, на выдумки похожим,
Оглядываясь издали назад,
Когда-нибудь поверить мы не сможем.
Когда кривляться станет ни к чему
И даже правда будет позабыта,
Я подойду к могильному холму
И голос подниму в её защиту.
И я припомню страшную войну,
Народу возвратившую оружье,
И старое перебирать начну,
И городок на Каме обнаружу.
Я с палубы увижу огоньки,
И даль в снегу, и отмели под сплавом,
И домики на берегу реки,
Задумавшейся перед рекоставом.
И в тот же вечер разыщу семью
Под каланчою в каменном подвале,
И на зиму свой труд обосную
В той комнате, где Вы потом бывали.
Когда же безутешно на дворе
И дни всего короче и печальней,
На общем выступленьи в ноябре
Ошанин познакомит нас в читальне...
Пастернак, Б. Л. «Грядущее на всё изменит взгляд…» (1942).
Антонина Михайловна Кузнецова, русское лицо поэзии Бориса Леонидовича Пастернака. Соответствует. Страшнее только Лия Меджидовна Ахеджакова…
2. Текст, вышедший из-под пера Бориса Леонидовича Пастернака, узнаваем и носит заметные следы руки мастера. И, как всегда, по содержанию включает в себя случайные бытовые отходы сознания, а по форме чудовищно нелеп.
Комментируем шедевр, ищем сладкое.
3. Вступление совершенно обыденное, но завлекает обещанием прошлого как невероятного, так оно со временем отстранится от нас и станет чуть ли не выдуманным.
Грядущее на все изменит взгляд,
И странностям, на выдумки похожим,
Оглядываясь издали назад,
Когда-нибудь поверить мы не сможем.
4. Так когда же это произойдёт?
Когда кривляться станет ни к чему
И даже правда будет позабыта,
Я подойду к могильному холму
И голос подниму в её защиту.
Иными словами, прошлое состояло из кривляний, но в этих кривляниях была какая-то правда, теперь позабытая и даже похороненная. Надо думать, похоронена именно правда, к чужому могильному холму подходить, но вспоминать её, было бы странно. Но это будет потом. А сейчас реальность, окружающая поэта, действительно, довольно странная. Но поэт желает в будущем защитить мёртвую правду, когда осознает, что по-прежнему кривляться уже нет необходимости и можно искренне горевать в защиту прежних кривляний, в которых была своя правда, теперь всюду позабытая и вот здесь похороненная.
5. Дальше законопослушно идут будущие воспоминания о текущей эпохе кривляний и правде в кривляниях.
И я припомню страшную войну,
Народу возвратившую оружье,
И старое перебирать начну,
И городок на Каме обнаружу.
Стиль вполне описательный, если не считать лёгкой тактической ошибки. Народ был вооружён? Его принудительно разоружили или он добровольно сдал оружие? И вот теперь «оружье» народу возвратили? Кажется, простой факт мобилизации и увеличения армии в связи с начавшейся войной поэт смог осмыслить лишь так, лишь так несуразно… А главное, это надо воспринимать под знаком кривляний и правды под оболочкой этих кривляний.
6. Что там дальше?
Я с палубы увижу огоньки,
И даль в снегу, и отмели под сплавом,
И домики на берегу реки,
Задумавшейся перед рекоставом.
Странно. Обыденная речь. Даже почти никаких кривляний не видно, кроме натужного «рекостава». Как не видно и правды.
7. И вот поэт добрался до города и сошёл с судна. Что же там ещё?
И в тот же вечер разыщу семью
Под каланчою в каменном подвале,
И на зиму свой труд обосную
В той комнате, где Вы потом бывали.
Рифма «семью — обосную» из лучших в творчестве великого русского поэта. Это даже лучше, чем у А. И. Безыменского «свисток — серп и молоток». И вплотную приближается к рифмическому шедевру того безвестного стихотворца, строки которого для нас сохранил В. В. Маяковский.
В стране советской полудённой,
Среди степей и ковылей,
Семён Михайлович Будённый
Скакал на сером кобыле.
Так пишут стихи иностранные абитуриенты Института стран Азии и Африки, когда они, полные энтузиазма, за всё русское хватаются, но ещё почти совсем не чувствуют языка и, тем более, не продумали ещё детально его сложный грамматический строй. Но к 1942 году этого института ещё не было в составе Московского государственного университета, поэтому Б. Л. Пастернак составлял, кривляясь и блюдя свою правду, посильную замену упомянутым абитуриентам.
Что же это за труд и как поэт его «обоснуёт», видимо гарантируя себе тем самым пропитание, не так уж важно. Главное — кривляния. Такое впечатление, что Пересвет и Ослябя бьются в голове поэта с батырами Мамая, но бьются молча, сплошь слышны только монгольские крики и речи. И это-то русская поэзия?! Всё так спокойно бессовестно, так случайно нахватано, даже обращение к неизвестному лицу, там же оказывается бывавшему, но читателю неизвестному, зачем-то случайно проскользнуло. Зачем?
В той комнате, где Вы потом бывали.
8. Ну а пока… А пока опять не по-русски...
Когда же безутешно на дворе
И дни всего короче и печальней,
На общем выступленьи в ноябре
Ошанин познакомит нас в читальне...
Времена попутаны нещадно. Поэт хотел сказать, что познакомится в будущем с этим человеком в этой же комнате, в которой сейчас занят представлением плана своих работ. Так и надо было сделать отсыл к будущему, поменяв всего одну букву, ответив на запрос предыдущей строфы, когда их познакомят.
Когда уж безутешно на дворе.
Но нерусское ухо к русской речи нечувствительно.
А. С. Яшин относительно второй строки данной строфы верно замечает: ««И дни всего короче и печальней». Интересно, с чем же он дни сравнивает? Короче чего? Короче всего!»
Да. Именно так. Б. Л. Пастернак забыл указать точку зимнего солнцестояния, в которой дни для него всего короче и печальней. Но это 21 — 22 декабря, а никак не ноябрь, ошибка на целый месяц. Такова предметно-фактическая часть, прототип, которому поэт так плохо следует. А грамматическая интуитивно понятна — хотел сказать «И дни всё короче и печальней», но сказал-то именно так, не по-русски: «И дни всего короче и печальней».
Содержательно же мы узнаём, что эта комната — не пивная, а всё-таки читальня. Да у них там кубло! Культурно маскирующееся эстетское кубло. Эх, Ошанин, Ошанин... Не надо было их знакомить. Глядишь, меньше бы всякой дряни, всех этих плодящихся и размножающихся сорняков-пастернаков было бы в русской поэзии. В самом деле, что он сказал? Где он сказал? На общей встрече? На конференции писательской организации? На общем заседании членов творческого союза? Нет,
На общем выступленьи в ноябре.
Кто вообще выступал так сообща? За что? Против кого? Выступали строем? Или толпой? Сколько было общевыступающих и, надеюсь, прекраснопоножных, то есть в непромерзающих валенках?
9. Выбор русского художественного слова в качестве профессионального занятия — несомненная ошибка Бориса Леонидовича Пастернака. Лучше бы он стал водителем такси (не трамвая, там остановки надо объявлять). Или устроился бы матросом на портовый буксир. В жизни пришлось бы меньше кривляться. Работал бы себе молча, молча бы согласно кивал головой, получая задание. Ибо в русской культуре и русском языке Б. Л. Пастернак — обычный бесчувственный, но изрядно кривляющийся идиот-инородец.
2019.12.03.