Фурна! Возьми свой десяток и выезжай раньше нас. Скачите по двое, охватывая как можно больше расстояния. Ваша задача обнаружить врага, раньше, чем он вас - отдал приказание Батур, понизив голос, чтобы он дошел до печенок трусоватого нукера.
Фурна раздражал Батура своей бесхребетностью и бесполезностью. Поэтому он и отдал ему самых слабых воинов, которых не жалко было терять.
Фурне нравилось командовать и он с радостью воспринял командование порученным ему десятком. Если бы он знал, что Батур держал их десятку как жертвенное стадо, судьба которого в том, чтобы отдать их, когда в этом будет необходимость, то перестал бы радоваться, а задумался о том, как быстрее сбежать из отряда Батура.
Фурну дали Батуру в довесок к двумстам воинам, которыми пополнили его разведывательную тысячу. Он служил славному хунтайджи Галдан-Церену и поэтому не подчинялся местному зайсангу - толстому и неповоротливому Хурулу, который владел наследственным улусом по Тарбагатаю.
Но Хурулу было дано указание выделить 200 справных воинов из его улуса для отряда Батура, который потрепали киргизы во время недавнего разведывательного рейда по их кочевьям.
Хурул в довесок к 200 воинов дал и этого Фурну, который был ему какой-то там дальней родней. Как понял Батур, для того, чтобы быть соглядатаем в его отряде. Уж больно не нравилось Хурулу, что в его улусе кто-то не подчиняется ему лично. Но что-то сказать против Батура он опасался, так как знал тяжелую руку Галдан-Церена. Тот же Батур сломал бы ему руку в качестве первого наказания.
Батур был практичным и опытным воином. Он не стал протестовать против приема в отряд этого мозгляка, а просто раскусив его тщеславный характер дал ему десятку самых негодных воинов. Эта десятка должна была сослужить ему службу, если бы надо было пожертвовать кем-либо.
И теперь, такая необходимость возникла!
Батуру дали указание пройти по Тургайскому пути до его середины и спровоцировать нападение на себя крупных казахских сил, которые партизанили здесь уже второй год.
Ранее свободный Тургайский путь, который служил коммуникацией между калмыками на Волге и джунгарами в Семиречье теперь вызывал ужас.
Никто не решался пройти по нему небольшим отрядом. Только собравшись ордой можно было преодолеть эти земли. Стало ясно, что в степи орудуют казахи, которые после похода 1723 года в их земли решили мстить джунгарам за убийства и насилие.
Теперь, казахи готовились отвоевывать свои исконные земли в Семиречье. Главная битва должна была быть там.
Но Галдан-Церен понимал, что если казахи смогут перерезать Тургайский путь, то им не будет помощи от калмыков. А самое главное, казахи смогут прорваться в Семиречье с севера, от Балхаша.
Поэтому, Галдан-Церен дал приказ своему лучшему воину Батуру пройти по Тургайскому пути. Его задачей было вызвать на себя атаку крупных сил казахов и оттянуть их к границе с урусами, где в лесостепи их уже ждала отборная тысяча лучших воинов Галдан-Церена - его "цепных псов" как их называл хунтайджи. Эта тысяча была вооружена мултуками (ружьями), а в подкрепление у них была верблюжья артиллерия под руководством пленного шведа Юхана Густава Рената.
Задача "цепных псов" была в том, чтобы уничтожить основные казахские силы, а потом вместе с Батуром погнать их в сторону отборной тысячи уже калмыков, которые ждали их на западной оконечности степи.
С трех сторон они должны были загнать казахов в сторону русской границы, где те перейдя ее, ввязались бы в схватку с казаками и башкирами.
Это и было нужно Галдан-Церену, который таким образом надеялся оттянуть силы казахов на войну с русскими и башкирами. Тогда он был бы спокоен за Семиречье, где он не мог держать больше 5 тысяч своих воинов. Остальные нужны были ему на востоке, где халхасцы пытались оттеснить ойратов с их кочевьев.
И вот теперь, он послал десятку Фурны, чтобы она отвлекла казахов от основного отряда. Пока казахи гонялись бы за Фурной (а трусы умеют убегать очень хорошо), он ушел бы далеко вглубь степи, оставив на пути свои следы, чтобы казахи смогли собрать побольше войска и пустились бы за ним в погоню.
Замысел Батура удался. Уже второй день он шел по степи и оставлял в ней знаки, которые любой следопыт мог бы легко обнаружить. Вдалеке появлялись отдельные всадники-казахи, которые понаблюдав за ними некоторое время, скакали прочь.
Значит замысел удался и казахи, неспешно собирают силы, чтобы справиться с крупным отрядом. И уверены, что они никуда не денутся.
Воины Батура уже несколько раз просились достать головы казахских разведчиков, но он не разрешал этого. Нельзя было вспугнуть казахов раньше времени.
На третий день, вдали заклубилась пыль и стало понятно, что идут большие силы. Батур дал указание не торопиться. Кони нужны были свежими, чтобы дойти до русской границы.
Только когда до казахов осталось буквально три выстрела из садака (лук) он отдал указание уходить.
Джунгары поскакали прочь. Вслед им понеслись стрелы, которые впрочем не достигали цели. Но казахи, не огорчались и подхватив по пути стрелу с земли клали ее за голенище и продолжали преследовать джунгар.
Погоня увлекла всех! От начала века кто-то убегает, а кто-то преследует. Кто-то дичь, которая хочет сберечь свою жизнь, а кто-то хищник, у которого уже капает слюна изо рта от вожделения живой плоти.
Но короткое время погони увлекает и будущую жертву и ее преследователя. Увлекает так, что наверное даже ушедшая от погони дичь с восторгом ощущает, что еще раз была бы готова познать эту искрящую короткую жизнь погони.
Но Батуру было не до этого ощущения радости от погони. Его мозг был занят наблюдением за всем, что происходило вокруг. Ничего нельзя было упускать. Каждая мелочь могла стать поворотом или к поражению или победе.
Свежие лошади джунгар легко ушли от казахов. Теперь, как в истории, которую рассказывал пленный швед Густав Юхан Ренат черепаха, которая идет впереди какого-то древнего героя на определенном расстоянии всегда будет опережать человека. Несмотря на то, что он бегает быстрее, ему никогда не догнать черепаху, которая ушла вперед на определенное расстоние.
Апория! - вспомнил название рассказа шведа любознательный Батур.
Но видно судьба не совсем благоволила к Батуру на этот раз. Или он что-то не доглядел.
Внезапно, когда тысяча Батура заскочила в глубокий овраг и выскочила из него, перед ней выросла стена из копий. Казахи, каким-то неведомым образом оказались прямо перед джунгарами.
Кони вздыбились и передние воины стали толкать задних вглубь оврага. Началась суматоха! Воинов, пытавшихся прорваться через казахскую цепь кололи копьями и они падали в оврага уже мертвыми. Прямо на головы своих товарищей.
Батур по старой волчьей привычке шел позади своего отряда. Поэтому он понял, что что-то происходит наверху и отдал приказ ближайшей половине отряда остановиться. Так он спас многих.
Но теперь, они были зажаты в глубине оврага.
Сверху появилась голова какого-то казаха, который сказал:
Калмыки! Не стреляйте! А то мы вас закидаем сейчас камнями. С вами будет говорить наш басшы (командир) - Малайсары.
Батур еще внимательнее посмотрел наверх и увидел то, что хотел увидеть.
На склоне оврага стоял его племянник - сын его родной сестры Мольдир Малайсары.
Когда-то, давно его сестру Мольдир полюбил и украл казахский батыр Токтаул - отец Малайсары. Мольдир любила казаха и потом ее муж ездил к ним мириться, привезя большой калым. Его простили, а Малайсары бывал у них в кочевье вместе со своей матерью. Он научился ойратскому языку и стал своим среди них.
А теперь, они были врагами - дядя и племянник.
Батур не дал вымолвить племянику и слова, быстро поднявшись к нему. Малайсары удивленно смотрел на внезапно появившегося перед ним родственника.
- Будь здоров, жиен (сын сестры)!
- Ага (дядя)! Ты здесь откуда?
- Помнишь, я в детстве тебя катал на своем коне? Ты прямо млел от радости. И не замечал как время утекало. Вот так же и я. Сам не знаю, как степной ветер занес меня в эти места.
- Не хочешь говорить, не говори. Ты пришел сюда вооруженный. И знаешь наш степной обычай. Не снявший оружия перед входом на чужую землю будет убит.
- А это ваша земля?
- Наша! Здесь кочуют наши младшие братья - из алтайских племен, которые не хотят больше быть под вами. Они будут нашим Младшим жузом.
- Дело ваше. До нас они не хотели быть под ногайцами, теперь под нами. Завтра не захотят быть под вами. Это ваше дело. Я хочу знать одно - ты согласишься отпустить моих воинов, если я останусь у тебя аманатом.
- Если вы примете нашу веру в Аллаха, то отпущу всех вас. Не захотите - убью вас всех.
- Вера одна. И ты и я верим в Тенгри, которого вы называете Аллах, а мы называем Буддой. Однако я не приму вашу веру. Я служу хунтайджи, а он верит в Будду. Но ее могут принять мои воины. Они служат мне. И я отпущу им их грех.
- Хорошо, ага. Я даю вам час. Дайте мне ответ по его прошествии.
Батур спустился к своим воинам и рассказал им о предложении казахов. Те начали громко и негодующе кричать. Подождав, когда крики затихнут сами собой Батур продолжил:
Мы воины и служим своему народу. Наша вера - это люди, которые верят в нас. Поэтому, другая вера не означает предательства народа. Кто хочет вернуться пусть принимает веру сартов. И возвращается в родные улусы. Я остаюсь здесь пленником и не буду принимать другую веру. Кто со мной.
Воины постарше придвинулись к нему и встали рядом с ним плечом к плечу.
Мы были с тобой везде, куда посылал нас хунтайджи. Теперь если надо примем и смерть с тобой - сказал самый старый из них воин Бумба.
Половина воинов, большую часть которых составляли тарбагатайцы решили принять веру. Тем более, как понял Батур, среди тарбагатайцев уже были мусульмане. И им не надо был даже совершать святотатства.
Батур сообщил Малайсары решение воинов. И тихо, чтобы никто не услышал спросил:
- Как вы узнали, что мы пойдем в эту сторону?
- Ваш Фурна все рассказал нам. Мы погнались за ним, но он с своими людьми даже не стал убегать и сам сдался нам. Он рассказал нам, что видел как седьмицу назад через их улус проходил отборный отряд с верблюжьей кавалерией. А потом появились вы. Дальше догадаться уже было легко. Это я предложил план, чтобы воспользовавшись вашим планом, самих вас загнать в ловушку.
- Далеко пойдешь, жиен. Вот что! Ты знаешь наш степной обычай. Приговоренный к смерти воин может попросить последнее желание. Мое желание - отдай мне Фурну. А потом рубите мне голову. Я не хочу переносить позор из-за своей ошибки. Это ведь я сам послал этого Фурну к вам, чтобы он отвлек вас. А он просто сдался.
Малайсары с неохотой согласился.
Предателя привели, и когда он увидел кому его отдают, то закричал от страха и пытался вырваться. Но его попытки убежать, остановил сапог Батура, закончивший жизнь Фурны.
После этого, его с воинами, не согласившихся покинуть своего тысячника в смерти повели к берегу речки.
Батур посмотрел на степь и вздохнув поглубже ее чистый воздух, подумал:
Хорошо бы, если бы в следующей жизни я снова родился в этой степи. И снова мог бы жить ее вольным жителем. Зажмурившись смотреть на раскаленное солнце и пить из ее родников. Видеть ее простор и ощущать его в своей душе.
С такими мыслями он встретил холодный клинок, который перед смертью показался ему теплыми руками матери, принимающими его как в детстве на руки.
Малайсары, видел улыбку своего дяди перед его смертью. Он подивился его мужеству даже перед лицом смерти. Поэтому, он приказал после обряда крещения в мусульмане отпустить всех джунгар, отдав им их лошадей.
Отпущенные сожгли тела своих погибших товарищей и покинули эти негостеприимные места, неся весть Галдан-Церену, что Тургайский путь теперь полностью принадлежит казахам. И пусть он готовится к большой войне в Семиречье.
А родным погибших они привезли точное место, где развеян прах их родных.
Больше в эти места не пытался пробиться ни один джунгарский отряд. И пугали их не казахи, а место, где погибли калмыки. Так среди степняков оно и осталось под названием Калмаккырылган - то есть место, где погибли калмыки.