Зоя Афтений-Одегова рассказала как же обстояли дела на самом деле.
"Ходили втроём: я и сестры Неля и Виля. Брали с собой санки, ведро, бельевой бак с крышкой. Проходили всегда мимо могилы декабристов. У самой кромки воды — скромный памятник с пятью именами: Рылеев, Пестель, Каховский, Муравьев-Апостол и Бестужев-Рюмин. Когда-то погибшие, повешенные герои своего горького времени. Подъезжали мы к самой проруби — ковшом наполняли свои ёмкости. Я как старшая впрягалась, везла, а Виля с Нелей следили, чтоб наши ёмкости не сползали, и по мере сил подталкивали сани. В подъезде нас ждала мама с бидоном. Разливали воду и поднимали на пятый этаж, к себе. Так же поднимали дрова, угля у нас не было. Дрова мы заготовили, распилили, накололи ещё с осени. Опасность представляли ступени второго и третьего этажей. Здесь жили обессилевшие люди. Они выливали ведрa с помоями и нечистотами прямо на лестницу. Это всё вмерзало в ступени, и приходилось идти очень осторожно, чтоб не упасть. Выше 4-го этажа никто не жил, — кто умер, кто успел эвакуироваться, — и ступени были не запачканы
"Хлеб же обычно выкупали с утра, пораньше. Дома его делили на весах, честно. Ели его не сразу. Резали на кусочки, слегка солили, чтобы не сразу съесть. Сушили сухарики. Каждый свой, на плите — никогда не брали друг у друга и не путали" В нашем подъезде жила простая русская женщина тётя Даша с мужем дядей Карлушей, потомком "петровских" немцев выходцев из Германии, переселившихся в Петербург во времена Петра Первого. Они в сарае держали корову. За нашим домом у залива был лужок, и тётя Даша там её пасла. Летом продавала молоко. Но к сентябрю, чем голоднее и злобнее делались люди, тем понятней становилось, что корову могут увести. Тётя Даша корову зарезала, мясо за деньги не продавала. Тогда мама и бабушка поменяли дедушкины старинные часы, тяжелые, из червонного золота на 10 килограммов мяса и его же новые валенки ещё на 2 килограмма. Итак, 12 килограммов мяса — огромное богатство, но нас было 6 человек. Мама, бабушка, тётя Анетта это мясо порезали на кусочки по 300 граммов, и мы в течение 40 дней ели мясной суп
Каждое утро в нашей большой трехлитровой кастрюле варилось 300 граммов мяса и небольшой стакан гречки. Затем мясо и гречку пропускали через мясорубку, смесь делили на 6 мисок, доливали "бульоном" и пировали. Больше ничего не полагалось. У других и этого не было. Очень раздражала нас тётя Анетта — она начинала перечислять всякую еду, особенно почему-то картошку с селедкой: "селёдка с картошкой — прекрасный вкус". Переболев на окопах кишечной инфекцией, она раньше всех ослабела, слегла и слегка сдвинулась"
Это история о людях которые иногда ели, а сколько менее удачливых людей и их историй забыто?