Находясь внутри британского парламента, неизбежно испытываешь очарование, тихое восхищение и ощущение волшебства. Точно такое же чувство возникает при знакомстве с произведениями Шекспира или Роулинг. Вместе с тем, у англосаксонской модели демократии есть один мощный недостаток: модель неотделима от Британии, эту модель невозможно транслировать в Россию.
(отрывок из книги «Консервативные Тетради»)
Существующая сейчас версия демократии в Европе является в значительной степени наследником британской схемы.
Усредненная европейская схема выглядит так. Власть делится на три ветви: исполнительную, законодательную и судебную. Каждая ветвь делится по уровням. Примерно так: снизу муниципальный уровень, затем региональный и сверху верховный уровень. Все органы выборные. Законодательные депутаты избираются напрямую народом. Исполнительные органы избираются как народом, так и законодателями. Судьи избираются законодателями. Можно сказать, что евродемократия соответствует формуле Черчилля: «один человек – один голос».
Важно понимать, что в той же Британии есть и экзотические схемы народовластия, которые абсолютно непонятны современному россиянину. Большинство о них даже не слышали. Например, формула «один человек – два голоса» при выборе мэра Лондона. В бюллетене содержится две колонки. Первая – для первичного выбора, а вторая – для дополнительного. Избиратели сами решают, заполнять вторую колонку или нет. При подсчете голосов кандидат, набравший в первой колонке свыше 50 проц. голосов, считается избранным. Если же ни один из кандидатов не получил более половины голосов избирателей, то остаются два кандидата, набравшие наибольшее число голосов.
Затем голоса, поданные за каждого из них во второй колонке, суммируются с голосами из первой. Побеждает тот кандидат, который в сумме получил наибольшее число голосов.
Британская версия отсчитывается от 1215 года, когда король подписал написанную на одной странице Хартию Вольностей (Магна Карта). Переход к современной версии демократии шел 800 лет, прошел династическую войну Алой и Белой Розы, через длительные религиозные конфликты, прорвался через катастрофу революции 17 века и долгую эволюцию партийной системы.
При любом взгляде на британскую модель надо исходить из следующего утверждения:
ключевой особенностью истории демократии в Британии является крайне медленное, почти незаметное расширение списка избирателей.
Еще в конце 19 века только половина мужского населения страны имела избирательные права. Действовал имущественный ценз – к избирателям не допускались мужчины, доход которых не достигал заданного лимита. Постепенно, в течение 18-19 веков ценз снижался и росла доля избирателей. Женщины и жители колоний не обладали избирательными правами.
Последний значимый шаг был сделан уже после нашей революции, российской революции 1917 года. Как известно, большевики предоставили избирательное право всем, мужчинам и женщинам, без каких-либо ограничений.
В Великобритании в 1918 г. был принят первый Акт о народном представительстве, который предоставил избирательное право всем лицам мужского пола. Кроме того, активное избирательное право было впервые предоставлено женщинам по достижении 30 лет и при условии, что они владели недвижимым имуществом с доходом не менее 5 фунтов стерлингов, либо состояли в браке с лицом, удовлетворяющим указанному требованию.
В британской версии демократии абсолютно поражает именно длительность развития. Целых 800 лет. Примерно 50 поколений. То есть, на протяжении нескольких поколений не происходило заметных изменений в народовластии. Население привыкало к текущей версии и накапливало идеи для нового цикла трансформаций. Ни разу в британской истории не было случая катастрофической ломки избирательной системы.
Из длительности развития британской демократии вытекает еще одна важнейшая особенность.
В британской модели чрезвычайно высока роль традиций.
Простейший пример, кого данный округ выбирает в депутаты парламента. Несмотря на всю конкуренцию, за сотни лет в каждом округе выработался свой стереотип, кого округ должен выбирать в депутаты: каков должен быть возраст, уровень богатства, степень образованности, участие в жизни округа, участие в благотворительности, местный или возможен чужак, связи с элитой округа. Все традиции не писаны, но их роль может даже важнее прямых письменных норм.
Отсюда сразу понятно, что, копируя англосаксонскую схему, мы транслируем лишь одну компоненту: писаные нормы. Вторая компонента остается для нас терра инкогнито.
Движение британской системы похоже на действия сапера, идущего по заминированному полю. Делаем один шаг, внимательно и долго изучаем окружение. Привыкаем к новому состоянию. Долго и тщательно ищем ошибки прошлых решений. Ищем способы исправлений. Когда привыкли и увидели новые участки, делаем следующий шаг.
К сожалению, в нашей российской истории такой долгой дороги по развитию народовластия не было. Два раза за 20 век мы полностью ломали старую систему и без всякого обдумывания и тестирования внедряли новую систему.
Британская версия демократии не является единственно возможной. История знает и более устойчивую, и более долгую систему – венецианскую.